Дмитрий Казаков - Ледяной клинок

В комнату шагнула хозяйка, при виде бутыли лицо ее посуровело, в глазах появился стальной блеск.

– Тебе только бы настойку хлестать, – сказала женщина с укоризной. – А гость наверняка устал.

– И то верно, – Олен поднялся, взял за петли ножен стоящий у лавки меч. – Спасибо за хлеб-соль, но пора и отдохнуть.

Вслед за хозяйкой вышел во двор, в затопившие его теплые сумерки. Скрипнула дверь просторного сарая, стоящего у самого забора, и по обонянию ударил сладкий запах высушенной травы.

– Да будет ваш сон добрым, – пожелала хозяйка и ушла.

– Явился? – буркнула Саттия, высунув голову из сена. – Давай, укладывайся. Тут, конечно, колется, но зато мягко…

Девушка протяжно зевнула. Олен стащил сапоги, впервые за много дней. Сам поморщился от мерзкого запаха, выставил обувь с положенными сверху портянками за дверь. Полез в шуршащую глубину, сено мягко пружинило под коленями и руками, щекотало ладони.

– Не хочешь поведать, что ты сегодня видел? Тогда, в лесу? – поинтересовалась Саттия, когда он лег.

– Ну, можно. Слушай, – рассказ не занял много времени. По окончании его девушка удивленно хмыкнула и сказала:

– Насколько я помню, гоблины осаждали Безарион неоднократно. Но это было очень давно. Последний раз, и успешно – в девять тысяч девятьсот шестьдесят третьем году по эльфийскому летоисчислению.

– А по человеческому?

– В двести тридцатом. Более полутора тысяч лет назад. Так что ты, скорее всего, перенесся в прошлое…

Голос Саттии затих, она зевнула еще раз и замолчала. Олен повернулся на бок и закрыл глаза.

Как показалось, петух заорал над самым ухом. Олен потянулся и обнаружил, что в щели между досками струится бледное сияние рассвета, а Саттия шевелится, собираясь встать. Девушка вышла, а он повалялся еще немного. Когда выбрался во двор, там вовсю суетилась хозяйка, кормила толпящихся вокруг нее кур.

– Утро доброе, – сказала она. – Завтрак на столе.

– Доброе, – ответил Олен и прошел к стоящей у крыльца бочке с водой. Скинул рубаху и с наслаждением ополоснулся до пояса. Вымыл ноги, только после этого натянул сапоги и пошел в дом.

Саттия сидела за столом и уписывала за обе щеки яичницу с салом. Хозяин стоял рядом, звучал его рычащий голос:

– … в двенадцатый день месяца, как обычно. И копья ломать будут, и топоры кидать, и на мечах драться. Как обычно, – тут бородач заметил Олена и кивнул ему. – Садись, поешь на дорожку.

Яичница скорбно глянула на Олена кружками желтых «глаз», но он решительно воткнул в ее широкое белое «лицо» ложку. Хозяин отошел, а Саттия наклонилась к уху спутника и зашептала:

– Пока ты валялся, я все местные новости узнала. И про то, что в ближайшие дни граф Геденский устраивает турнир, и про то, что племянница нашей хозяйки к местной ведьме недавно ходила, дабы чирей вывести. И про то, – тут девушка печально вздохнула, – что лошадей на продажу у них в деревне нет. Сейчас самая работа в поле, всякая кляча на счету.

– Это ясно. Ничего, пешком пойду. А что нам дело до турнира и до ведьмы? – пробурчал Олен через набитый яичницей рот, после чего налил из кувшина в кружку парного, еще теплого молока.

– Ты всегда такой тупой или только с утра плохо соображаешь? Корни и листья, денег у меня мало, а где их еще заработать, как не на состязании лучников? Эльфов туда не допускают, но я-то всего лишь квартер. А ведьма поможет разобраться с твоим мечом и видениями.

– А, ну-ну.

– Доедай, а я пошла седлать лошадь, – Саттия стремительно поднялась и вышла из дома.

Олен проводил ее взглядом, сунул в рот последний кусок яичницы и снова потянулся за кувшином с молоком.

Когда вышел во двор, солнце едва поднялось над лесом. Саттия повернулась к спутнику, хотела сказать что-нибудь язвительное по поводу мужского обжорства. Но глянула на хозяев и прикусила язычок.

– Спасибо, – сказал Олен, кланяясь бородачу и его жене, – да будут благосклонны к вам боги.

Хозяева поклонились в ответ. Младший ребятенок, выглянувший из-за матери, засмущался и вновь спрятался. Саттия хмыкнула, взяла Чайку за повод, и они пошли к воротам. Когда оказались за ними, Олен покосился на спутницу и спросил негромко:

– Ты что, в седло не собираешься садиться?

– Ты так мечтаешь, чтобы я от тебя ускакала? Пока обойдусь, а там посмотрим.

Прошли через деревню, провожаемые любопытными взглядами и собачьим лаем. Миновали крайний дом, покосившийся и вросший в землю, и свернули в поле, где вкусно пахло сырой почвой и свежей травой, а над бороздами летали черные грачи, большие и важные.

Когда окунулись в тень леса, Олен остановился и принялся снимать с пояса меч.

– Ты чего делаешь? – Саттия посмотрела на спутника с удивлением.

– Я думаю, что эльфы не оставят попыток меня найти, хотя бы по этому клинку. Больно уж он приметный.

– Верно говоришь, – девушка потянулась к одной из седельных сумок, – тут у меня был запасной потник. Завернем меч в него и приторочим к седлу. Там он будет не так заметен. А то с оружием ты выглядишь, – она хихикнула, – точно хомяк с рогами.

Меч скрылся под несколькими слоями плотной ткани и в таком виде оказался прикреплен позади седла. Саттия оглядела Олена с ног до головы и задумчиво надула губки.

– Что не так? – спросил он.

– У хозяина Чернокрылых наверняка есть шпионы и здесь, и в соседних землях. Рано или поздно они получат приказ искать такого вот молодого парня, от которого за милю шибает деревенщиной. Надо бы тебя как-то переодеть, но пока денег нет, об этом остается только мечтать.

– А тебя искать не будут? – Олен почувствовал себя уязвленным словом «деревенщина».

– Откуда? Чернокрылые обо мне не знают, а эльфы, видевшие меня рядом с тобой, мертвы. Пойдем, а не то и до заката к ведьме не доберемся.

И они пошли дальше.

Дорога петляла, но уверенно вела на северо-запад. Солнце поднималось, грело все сильнее, в вышине неторопливо толстели облака, ветер нес горький аромат наливающейся соком зелени. С тяжелым гудением носились пчелы, забирались в чашечки цветков, в траве стрекотали кузнечики.

Заполдень с юга наползла темная туча, загрохотал гром, и в дорожную пыль упали капли дождя. Его путешественники переждали в густом ельнике, из-под мохнатых темно-зеленых веток глядя на седые струи, хлещущие по земле. Когда ливень ослабел, вновь пустились в дорогу.

Тропку, ведущую к обиталищу ведьмы, отыскали по ориентиру – обгоревшей после попадания молнии сосне. Пройдя ее, свернули направо и примерно через милю услышали квакающий хор лягушек. Затем вышли к болоту, и со стороны зеленых кочек, поросших багульником, к путникам устремились полчища комаров.