Дмитрий Казаков - Ледяной клинок

– Теперь как раньше, клянусь Селитой, – Олен перекинул сумки через плечо, – пешком. Только куда?

– На запад, – серьезно ответила Саттия. – Рано или поздно наткнемся на селение.

Она пришпорила кобылу, и та пошла шагом. Олен поспешил за ней, на всякий случай оглянулся – не видно ли где Рыжего. Но кот пропал из виду еще до Засеки и не сообщил, когда вернется и вернется ли вообще.

В пути провели целый день. Петляли, чтобы сбить со следа возможную погоню. Солнце жарило голову, Олен потел, с надеждой поглядывал на горизонт – не собираются ли там облака.

Ближе к вечеру миновали березовую рощу, где в воздухе витал сладкий аромат молодых листочков, обошли небольшое озерцо. Потянулся сосновый бор, а через пару миль попалась первая вырубка, потом вторая. Затем лес поредел, стало видно поле, а за ней – домики и поднимающиеся над ними столбы дыма.

Они перечеркивали темнеющий небосклон, поднимались к медному, тяжелому солнцу.

– Люди, – проговорил Олен. – Я не верю своим глазам. Надеюсь, они пустят нас на ночлег?

– Судя по тем монетам, что бренчат у меня в кошельке – да, – ответила Саттия. – Еще и накормят.

Она спрыгнула с седла, повела кобылу за собой.

Стоило выйти к околице, как навстречу с лаем бросились мохнатые псы. Запрыгали вокруг, скаля зубы и одновременно махая хвостами. Над заборами показались лица детей, а за ними и взрослых. Во взглядах при виде путников появилось удивление, смешанное с опаской.

– Мир вам, люди добрые, – сказал Олен, останавливаясь у крайнего дома. – Не найдется ли места, чтобы переночевать?

– И тебе мир, коли не шутишь, – ответил широколицый бородач. – Мы гостям всегда рады, только они к нам редко забредают. А вы и вовсе со стороны нелюдей явились, да еще и с оружием.

– Мы заплатим, – Саттия протянула руку, на ладони ярко сверкнула серебряная монета с изображением дубового листа, окруженного желудями.

Олен такую видел впервые, бородач, судя по всему, тоже.

– Это что такое? – спросил он, нахмурившись. – Куда такое денешь?

– Отвезешь в ближайший город, к меняле, – ответила девушка. – Он даст тебе за нее дюжину геденских медных грошей.

– Дюжину? – мужик задумался. Из-за его спины вынырнула дородная краснощекая баба в вышитом платке, сарафане и украшенном бисером фартуке, при взгляде на который у Олена кольнуло сердце – точно такой же носила мама. Баба зашептала бородачу на ухо, поглядывая в сторону дороги. – Ладно, проходите ко мне, так и быть. Лошадь в конюшню поставим, вас на сеновале положим…

Он повел рукой, детские головы над забором пропали. Баба метнулась к отрытым воротам и запричитала:

– Проходите, гости дорогие. Как раз зеленые щи сварила, голодными не останетесь…

– Вот что деньги с людьми делают, – шепнула Саттия Олену на ухо.

Он улыбнулся, вспоминая, как пять лет назад Хромой Агерей привез золотой графской чеканки с ярмарки в Танненге. Тогда сбежалась вся деревня, чтобы посмотреть на такое диво.

За воротами обнаружился двор обычной крестьянской усадьбы – поленница, сараи, дверь дома. С квохтаньем бросились в стороны куры, взлетел на забор и выпятил грудь черный петух. Серый кот глянул на гостей недоверчиво и предпочел удрать на крышу сарая.

– Лошадку сюда, – продолжала распинаться хозяйка, размахивая руками. – А ну не путайся под ногами!

Маленький ребятенок в длинной рубашке насупился, но послушно отскочил. Двое постарше по знаку отца увели кобылу в конюшню, Саттия проводила их напряженным взглядом. Вслед за мужиком Олен прошел в избу, на мгновение показалось, что вернулся домой, сдавило грудь.

Все тут было так же, как в Заячьем Скоке. Глиняные фигурки Селиты и Акрата на полке в красном углу, напротив – большая печь с полатями, чернеет ее устье. Широкие лавки, лари вдоль стен, стол в центре. На нем – светец с лучиной, под ним миска с водой. Пахнет деревом и свежими щами.

– Вон корыто у печи, – кивнул хозяин, – ополосните руки. А потом и за стол.

– Спасибо, – кивнул Олен.

Мимо чужаков торопливо проскочили дети. Залезли на полати и там затихли, настороженно посверкивая глазенками.

Брызнувшая в лицо холодная вода привела в чувство, освежила и немного отогнала усталость. Олен вытерся шершавым полотенцем так, что лицо начало гореть, снял с пояса меч и сел за стол. Рядом опустилась Саттия, хозяйка засуетилась, вынимая из печки здоровенный горшок, закрытый крышкой. Хозяин вытащил нож, принялся резать на куски испеченный сегодня, судя по запаху, каравай.

– Ешьте, гости дорогие, – на стол шлепнулись две глиняные миски, в них полилось светлое варево, в котором плавали листочки крапивы, щавеля и еще какие-то травы. – Мы потом повечеряем…

Олен и Саттия не заставили себя упрашивать. Быстро съели по миске щей, затем еще по одной.

– Спасибо, но пора и честь знать, – первой встала девушка. – Пойду, прогуляюсь перед сном.

Хозяйка выскочила за ней из дома, а хозяин смерил Олена оценивающим взглядом и предложил:

– Выпьем?

– Почему нет?

– Славно, – бородач поднялся, долго шуровал в большом ларе у стены, и вытащил толстую бутыль с мутной жидкостью. Когда выдернул пробку, стал ощутим резкий травяной запах. – Настойка добрая. Ее наш пасечник делает. Из меда и каких-то трав…

Жидкость с плеском полилась в деревянную кружку, «украшенную» погрызенным краем. Олен взял ее, осторожно понюхал – не пил давно, да и никогда не был любителем выпивки.

– Ну, чтобы боги на нас чаще поглядывали, – бородач плеснул немного на пол в сторону красного угла и опрокинул кружку в рот. Олен последовал его примеру и сначала чуть не задохнулся. Но затем обжигающая жидкость ушла вниз, а во рту остался только горько-сладкий привкус. – Закусывай хлебушком… Где девку такую славную отхватил? Сильная девка, шустрая…

– Да не моя она, – Олен смутился. – Мы всего… – тут он задумался, – четыре дня знакомы.

По всему выходило, что в самом деле они с Саттией встретились чуть ли не вчера, а Заячий Скок сгорел восемь дней тому. Хотя по ощущениям казалось, что миновало не меньше полугода – столько всего произошло за этот краткий отрезок времени. После спокойной размеренной жизни, где самое яркое событие – поездка на ярмарку или драка с парнями из соседней деревни, изобилие впечатлений пугало, заставляло чувствовать себя неловко.

– Как же, не твоя, – хмыкнул бородач. – Все по вам сразу видно. Что, еще по одной?

В комнату шагнула хозяйка, при виде бутыли лицо ее посуровело, в глазах появился стальной блеск.

– Тебе только бы настойку хлестать, – сказала женщина с укоризной. – А гость наверняка устал.

– И то верно, – Олен поднялся, взял за петли ножен стоящий у лавки меч. – Спасибо за хлеб-соль, но пора и отдохнуть.