Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
— О, Даго Повелитель и Пестователь! Земля Вольных Людей, прозывающих себя любушанами, отдалась в твое пестование и платит тебе дань за опеку. Но так уж есть, что по другой стороне Вядуи, называемой теперь Одрой, находится их главный город, Любуш, которым владеет староста Пакослав. Наш вождь, Маджак, не жалеет о том, что любушане платят тебе дань. Но мы не желаем видеть твоих войск на Земле Вольных Людей, а объявлением войны будем считать тот момент, когда твои воины пересекут Одру и вступят в град Любуш.
Пестователь молчал. Посол велетов посчитал это знаком позволения говорить дальше:
— Слышали мы, что староста Пакослав уговаривает твоего сына Лестека из Познании и твоего незаконнорожденного, Палуку из Жнина, чтобы те вступили от твоего имени в земли любушан и заняли град Любуш по другую сторону Одры, расширяя таким образом свое и твое владычество. Не позволь совершить это, повелитель, ибо это означает войну. От имени вождя Маджака мы просим тебя удержать своего сына Лестека и своего бастарда, Палуку. Ибо, одно дело, когда любушане платят тебе дань, а другое дело, если ты желаешь расширить границы своей державы за Одру.
В парадном зале повисла тишина. От слов, которые обязан теперь произнести Пестователь, зависели мир или кровавая война с могущественным Союзом Велетов, прозываемых волками.
Но Пестователь увидел в толпе своих воинов и их женщин стройный силуэт Зоэ и ее лицо, настолько прекрасное и любимое, что какая-то невидимая рука стиснулась у него на горле и не позволила что-либо сказать.
Потому-то молчание, все больше растягивающееся, и висело в парадных палатах. А всем, которые в этот момент глядели на лицо Пестователя, казалось, что видят на нем глаза слепца.
Не выдержал Великий Сборщик Налогов, Недомир, столь долгого молчания, вышел пред трон Пестователя и воскликнул:
— Разве не видите вы, что Пестователь стал слеп и глух?! Уже давно не могу я получить от него никаких указаний по вопросу налогов. Заболел он Отсутствием Воли.
Глупцом был Недомир. Едва-едва мог читать и считать, а поскольку отличался тем, что был никаким и не мог ни над кем другим возвыситься, вот и стал Великим Сборщиком Налогов. Забыл он, исполняя свой высокий пост, что на самом деле он никакой человечек и не имеет право брать голоса, если никто его не спросил.
И тогда из-за трона Пестователя выскочил вдруг Петронас, командир его личной охраны, пронзил мечом Недомира и закричал на весь зал:
— Я убил человека, который нас предал, принимая дары от велетов. Не желает раскрывать уст Даго Повелитель и Пестователь, ибо не стоит раскрывать их ради посланцев Маджака. Скажу тогда я от его имени: не будет войны и мира между нами и велетами. Не будут нам говорить велеты, до куда должны простираться наши границы!
Запах крови убитого Недомира пробудил Пестователя от восхищения. Услышал он слова Петронаса и произнес громко и выразительно:
— Я великан из рода спалов Из моей это крови, из моих костей вырастают в великано мои сыновья. Я желаю мира с велетами и не возьму во владение града Любуш по другой стороне Одры. Вот только я не могу обещать этого от имени других великанов.
Тем вечером Даго Пестователь дал большой пир для посланцев Маджака и заключил с ними вечный мир. Но это был мир с Пестователем, а не с его сыновьями, о которых говорили, что те вырастают по его образу и подобию.
На рассвете, сразу же после завершения пира для послов Маджака, Пестователь приказал Петронасу провести его в комнату, где лежало мертвое тело Недомира.
— Знаешь ли ты, Петронас, что я обязан осудить тебя на смерть, ибо осмелился ты сказать от моего имени и моим голосом? — спросил Даго.
— Недомир обвинил теб в болезни, называемой Отсутствием Воли. Не мог я этого вынести, — ответил на это Петронас. — Ибо одно точно, что великаны знают лишь одну болезнь: Жажду Деяний. Недомир хотел сказать, будто бы ты стал карликом, господин.
Гнев охватил Пестователя:
— Пронзи его еще раз своим стилетом. Нет большего оскорбления для меня, если кто-то назовет меня карликом.
Петронас вынул из-за пояса свой короткий стилет и пронзил им мертвое тело Недомира.
Задумался на мгновение Даго Господин и спросил наконец Петронаса:
— Недомир был Великим Сборщиком Налогов. Мне нужен человек, который станет постоянно обогащать мою сокровищницу. Знаешь ли ты такого человека, Петронас?
— Если ты хочешь никакого человека, тогда их полно вокруг тебя, — ответил на это Петронас, — но раз ты желаешь умножать свое богатство, назначь одного из моих согдов, Кориолана, который уже познал язык полян и прекрасно разбирается в счетах.
— А зачем мне нужно становиться богатым? — бросил Даго слова, как бросают не имеющие никакой ценности камешки. Ответил ему на это Петронас:
— Очень скоро, господин, слишком много великанов будет в столь малой, как наша, стране. Богатство решает, который из великанов победит.
— А ты, Петронас? Какая кровь течет в тебе? Кто был твоим отцом, кем была твоя мать?
— Не знаю, повелитель, — склонил голову Петронас.
— Узнай это. Это очень важно. Ибо я желаю твою сестру, Зоэ. Она мутит мой разум и отбирает у меня волю. Я желаю быть увереным, что она родит мне великана.
— Я не знаю этого, повелитель.
— И все же, от моего имени ты высказался, словно великан.
— У ромеев я овладел искусством правления людьми.
— Кто был у ромеев, тот знает, сколь малая и нищая наша страна, — признал Даго.
— Не понимаю, повелитель. Ты создал могучий вал против франков. Это творение по меркам великана. Позволь мне быть при тебе. На жизнь и на смерть, на добро и на зло.
— Позволяю, — кивнул Даго Пестователь.
И все же, с того самого дня то там, то тут раздавался шепот, будто бы Пестователь болеет Отсутствием Воли.
И тем более это казалось странным, что камень Священной Андалы сиял на его лбу необычайно ярким светом.
Глава вторая
БАСТАРД
Случилось это в месяц падения листьев, на пятом году пребывания Дабуга Авданца при дворе Арнульфа Каринтийского. Случилось так, что после многих лет бездарного правления Карл Толстый перестал быть императором франков. На съезде в Трибуре франкские богачи свергли его с трона и отобрали императорскую корону. После того
