Ольга Родионова - Мой ангел Крысолов

— Нета, он их утопит, — пробормотала она, стуча зубами. — Ему все равно, Нета!..

Отродья, слабые, как новорожденные котята, вяло барахтались в воде — дудка не давала им опомниться, отнимала силы и разум. А вода постепенно поднималась все выше, океан следовал по пятам за своим повелителем, уничтожая остатки пожара. Быть может, Крысолов не хотел ничего плохого — просто выполнял просьбу, спасал остров. Однако сказано же: никогда ничего не просите, ибо ваше желание может исполниться… Ной, по своему обыкновению, развлекался, а Нета в полном отчаяньи понимала, что у нее не хватит сил — и, главное, времени, чтобы всех спасти. Лишь бы Жюли еще хоть немного могла сопротивляться Зову, лишь бы не упала, не поползла, не поплыла следом за дудкой, не отпустила Кудряша…

— Держись, Жюли, — попросила Нета, затаскивая в шлюпку Лея и швыряя туда же пищащего мокрого зайчонка. — Я сейчас. Ты только держись, пожалуйста!..

Она подхватила под руку Птичьего Пастуха.

— Птиц!.. Миленький, ну очнись же, ну!..

На берегу догорали деревья. Крысолов уходил все дальше в глубь острова, и звери, обезумев, шли и плыли за ним, лисьи шкурки золотились в закатном солнце, олененок жалобно плакал, зовя мать, надсадно кричали вороны.

— Птиц! Пошевелись, ну же!.. — Нета, наконец, перевалила его через край шлюпки и бросилась за Подорожником, который брел за дудкой уже по пояс в воде, оставив Люцию. Нета углядела в воде обгорелый клочок розового платья и, закусив губы, стала шарить по дну руками, пока не наткнулась на тело Люции. Вытянув подругу на поверхность, она беспомощно оглянулась и увидела, что Корабельник, шатаясь, тащит Лекаря в сторону шлюпки, а Жюли стоит в воде по грудь, продолжая поддерживать над поверхностью голову Кудряша. Рады и Айдена не было видно — их поглотил поднявшийся океан.

— Тащи!.. — прохрипел Корабельник, поймав взгляд Неты. — Тащи Люцию… я сейчас… не бойся, Нета… не бойся… мы сами… с тобой… все сделаем… сами…

У Неты как будто прибавилось сил. Она сумела добраться до шлюпки, борясь с набегающими волнами и придерживая Люцию за плечи. Корабельник опередил ее и уже стоял там, обхватив Лекаря и опираясь на пляшущий борт.

— Давай! — он рывком перебросил друга в шлюпку и подхватил Люцию.

— Жюли!.. Там Жюли и Кудряш, — Нета оглянулась и всхлипнула: русая головка Жюли уже скрылась, но намокшая светловолосая голова Кудряша еще виднелась на волнах — Жюли, уже во тьме, уже захлебнувшись, все же продолжала поддерживать его, выталкивать из воды!..

— Ной!.. — закричала Нета так, что шлюпка качнулась. — Я тебя ненавижу, Ной!.. Что ты делаешь с нами, придурок!..

Дудка смолкла.

Мокрое зверье выбиралось на торчащие из воды стволы, океан волнами отступал, оставляя на поверхности грязь и клочья водорослей.

Показались тела Рады и Айдена — волны волокли их за собой, играя руками и ногами, переворачивая и крутя, путая длинные кудри Рады с прибрежным мусором. В последнем луче заходящего солнца блеснуло алое коралловое ожерелье.

Подорожник, кашляя, обнимал обгоревший ствол молодой сосны, мотал головой, постепенно приходя в себя.

Нета, спотыкаясь, побрела туда, где уже не видно было ни Жюли, ни Кудряша. Корабельник, тяжело дыша, шагал следом — отступающий океан бил в колени, толкал назад. Вода убывала быстро, смывая сажу и пепел, оставшиеся после пожара, увлекая в океан трупики погибших животных и еще живую лесную мелочь. Корабельник, нагнувшись на ходу, сунул за пазуху мокрого перепуганного бельчонка.

Кудряш и Жюли, точно прилегши отдохнуть, раскинулись среди обломанных горелых веток, водорослей, принесенных океаном, и мертвых полевок.

Нета села в грязь на поляне, только что бывшей озером, а еще раньше — костром, положила голову Жюли к себе на колени и закрыла глаза.

От солнца осталась только багровая полоса на воде, и где-то уже неуверенно крикнула ночная птица. Шхуна с повисшими парусами тихо покачивалась недалеко от берега. Наступала ночь.

15

— Что ты там колдуешь? — раздраженно осведомился Корабельник, разминая вывихнутое во время вчерашних событий на острове плечо. — Его красивой физиономии ничего не повредит! Подумаешь, небольшой ожог. К вечеру заживет.

— К обеду заживет, — спокойно ответил Лекарь, аккуратно поворачивая к свету лицо очень смирного Птичьего Пастуха. — А вот у Кудряша дай бог чтобы к завтрашнему утру зажило, там довольно большая площадь ожогов.

— За Кудряша не волнуйся, Жюли на его спину с утра дует. Лохмы, правда, пришлось слегка постричь, спалил. Но ему даже идет.

В лекарскую каюту заглянула мавка, стрельнула золотистыми глазами по сторонам, нашла Пастуха и, засмущавшись, отступила назад.

— Мэри-Энн, погоди, я сейчас, — подал голос страдалец. — Я пойду, Лекарь, все прошло уже!

— Иди, — Лекарь улыбнулся. — Скажи… ммм… барышне, пусть ладонь приложит, иначе не исключена вероятность того, что на щеке останется шрам.

— Обязательно, — Птиц многозначительно улыбнулся.

Корабельник выразительно закатил глаза и, дождавшись, пока за ним закроется дверь, спросил:

— Так что?.. Ты говорил ей, чтобы она не звала Крысолова?

Лекарь сел на узкую шконку, потер ладони и поднял на друга ничего не выражающий взгляд.

— Говорил.

— И она?..

— И она не послушалась.

Корабельник уперся лбом в стенку и немного постоял так.

Лекарь кашлянул.

— Все-таки я бы на твоем месте не спешил…

— А я вот поспешу! Говори спасибо, что ты не на моем месте. Надо было оставить ее в замке, как она требовала… Но я же не знал! — Корабельник с досадой ударил по стене кулаком и поморщился. — А, Манга вас всех загрызи… Кто там у нас на вахте? Умник? Надо посмотреть по карте, где и когда можно будет ее высадить. До этого… до этого, я не знаю… ну, пусть посидит в кормовой каютке, что ли. Под замком.

— Думаешь, Крысолову замок помешает? — невесело усмехнулся Лекарь. — Ты же помнишь, он даже меня одурачил, со своим превращением в Тритона. А ведь я все-таки лекарь. И, смею надеяться, неплохой.

— Неплохой, неплохой… — рассеянно сказал Корабельник. — Даже очень хороший лекарь… Значит, с Нетой решено. Вопрос в том, как остальным об этом сказать.

— Скажи как есть, — посоветовал Лекарь и опять потер ладони. — Они поймут. Они и сами уже… ты же слышал, как Рада утром крикнула… в общем, скажи как есть. Да и сама Нета… поймет все правильно, я думаю.

— Тогда пошли.

Корабельник стремительно распахнул дверь и широким шагом направился к кают-компании.

Отродья, кроме вахтенного Умника и Лея, привычно сидящего на марсовой площадке, уже собрались там и расселись кто где, необычно тихие и молчаливые. Вид у всех со вчерашнего дня был довольно потрепанный, но синяки и ожоги, в общем, обещали вскоре зажить, а опаленные ресницы и брови — отрасти.