Мэтью Гэбори - Сердце Феникса

Окунувшись в эту феерию красок, Януэль вздрогнул. На террасе стоял такой гул, что невозможно было переговариваться с Сен-Деном, не повышая голоса. Юноша сделал шаг вперед и тотчас почувствовал покалывание ледяных иголочек. Здесь, на вершине имперской крепости, по террасе проносились леденящие порывы ветра, что, казалось, не доставляло гостям неприятных ощущений. В небе не было ни облака. Так же как и собравшиеся со всего Миропотока гости, звезды на свой лад праздновали день рождения императора.

Последний восседал на троне, сделанном в форме скелета Грифона с распростертыми крыльями. По обе руки от императора возвышались внушительные фигуры десяти телохранителей, представителей ордена Льва. Эти специально отобранные солдаты составляли сердце императорской гвардии; их можно было тотчас узнать по лежавшим у их ног белым львам. О подвигах каждой пары – хищника и укротителя, повиновавшихся лишь приказам императора, ходили легенды, именно рыцари Льва не раз спасали правителя от рук подосланных убийц.

На таком расстоянии Януэль еще не мог различить черты лица императора, да и знал он его лишь по профилю, отчеканенному на золотых грифийских монетах. Зато ему хорошо были видны посланцы различных стран Миропотока, расположившиеся у противоположных концов стола.

По точеным чертам лица и темной коже он узнал жителей Земли Единорогов – ликорнийцев; на лбу у каждого отблескивал перламутром рог – символ их покровителя. По массивным фигурам и массе густых рыжих волос можно было без труда отличить химерийцев. Их раскатистый смех и лоснящиеся от жира подбородки составляли разительный контраст изысканному молчанию ликорнийцев. Януэль перевел взгляд на посланцев Драконии, славившихся во всем Миропотоке своими хранилищами знаний: бритые головы с вытатуированными на них таинственными знаками, просвечивающая кожа и глаза цвета оникса заметно выделяли их в толпе гостей. Вид драконийцев пробуждал смешанные чувства почтения и страха. Януэль некогда встречал одного из них на поле битвы, ему запомнился удлиненный силуэт этого воина и магическая книга, которую тот носил притороченной к поясу, будто меч.

Прикосновение Сен-Дена вернуло Януэля к реальности. Ощущая страшную сухость в горле, юноша двинулся к центру стола, ища среди гостей знакомое лицо наставника. Затылком он ощущал усиливающийся холодок страха. Он не любил становиться объектом всеобщего внимания и теперь пытался возвести внутренние заслоны, которые позволили бы ему отстраниться от всех взглядов окружающих.

Мэтр Фарель сидел неподалеку от императора, глаза Януэля и его учителя встретились, и юноша почувствовал, что мужество вновь возвращается к нему; то же, вероятно, ощущает утопающий, которому чудом удалось ухватиться за веревку. Старого фениксийца и его ученика связали невидимые нити, нити, которые уже ничто не могло разорвать. Жрецы по-прежнему держались рядом, но Януэль видел лишь своего наставника. Ему казалось, что он идет уже целую вечность, а расстояние в сотню локтей, отделявшее его от монарха, все не сокращалось. Потом Сен-Ден вдруг отпустил плечо юноши, а Сол-Сим склонился через стол и прошептал что-то императору.

Теперь Януэль подошел достаточно близко, чтобы рассмотреть его. Двенадцать долгих лет, проведенных монархом на троне империи, не изменили суровых, размашистых черт его лица. Орехово-карие глаза под редкими светлыми бровями сверкали, как драгоценные камни, особенно привлекал внимание высокий чистый лоб, обрамленный светлыми волосами, которые ровными прядями падали на плечи.

Ничто не указывало на то, что в его жилах нет ни капли крови основателей империи. Став рыцарем ордена Льва, он сделался доверенным лицом императора, и тот против всех ожиданий назначил его своим наследником. После кончины правителя эта новость повергла империю в состояние хаоса. Чтобы положить этому конец, новый император бросил вызов всем, кто посмел оспаривать его власть. Три дня и три ночи не сходя с коня, он вел битву против тридцати двух рыцарей, оспаривавших право на трон этого выходца из простонародья. На заре четвертого дня подступы к имперской крепости Альдаранш ощетинились пиками с надетыми на них головами противников. Слухи об этом сражении облетели империю, и порядок был восстановлен.

Януэль вспомнил об этом знаменательном эпизоде, так как взгляд императора остановился на нем. Он пронзил юношу, как молния пронзает летящую птицу. Взгляд был тяжелым и подозрительным. Оглядев Януэля с головы до пят, император смягчился, поскольку фениксиец, отдав положенное приветствие, склонился перед ним.

Император сделал ему знак, повелевая подойти к столу. Януэль повиновался, жрецы же, напротив, почтительно отступили.

– Януэль, фениксиец, – голос правителя напоминал отдаленный рокот грома, – да окажут тебе поддержку и теплый прием под крылом Грифона.

– Да озарит пламя Феникса ваш дом, – ответствовал Януэль.

– Руки, – приказал император, – покажи мне руки.

Януэль протянул к нему руки ладонями вверх. Схватив их, император провел пальцем по линиям ладони.

– Холодные, – произнес он и принялся растирать пальцы юноши.

Этот дружеский жест смутил Януэля. Неужели великий правитель снизошел до того, чтобы прикоснуться к руке какого-то юнца?!

– Знаешь ли ты, чего я жду от тебя?

– Господин, вы призвали меня, для того чтобы я вернул к жизни первородного Феникса.

– Ты здесь затем, чтобы дать мне доказательства верности фениксийцев. – Прервав фразу, он до боли сжал руки юноши: – Я вовсе не являюсь ценителем прекрасного, Януэль. Я управляю империей и рассматриваю Фениксов как орудие моей власти.

Сияющий облик императора мгновенно потускнел в глазах Януэля.

– Ты являешься одним из моих подданных, – продолжил правитель, – и я не потерплю ни малейшего поражения, ни малейшей слабости. Обеспечь, чтобы Феникс склонился предо мною, и выкажи таким образом повиновение. Тогда я явлю тебе свою щедрость. В противном же случае я обрушу свой гнев на лигу, а тебя передам в руки моих палачей.

В голосе императора звучала такая неумолимая сила, что Януэля будто обдало ледяным ветром. Угроза озадачила его, приходилось лишь сожалеть, что такой человек мог поставить свои интересы выше интересов Хранителей. Он с грустью понял, что этот правитель не способен оценить таинство жизни и что он, несомненно, рассматривает ритуал Возрождения как одну из услуг, которые обязаны предоставить ему вассалы.

– Господин, я постараюсь выполнить ваше желание, – произнес он с отстраненным видом.

Император, выпустив руки Януэля, выпрямился на своем троне.