Олаф Бьорн Локнит - Тигры Хайбории

В камень она все-таки не превратилась. Внутренняя магия зверя оказалась сильнее и не позволила изменчивой, но живой плоти заместиться холодным мрамором. Однако на некоторое время чудовище было обездвижено и его тело прекратило переливаться из одной звериной ипостаси в другую.

– Начинайте! – напряженно скомандовал Тотлант. – Быстрее, я не смогу долго удерживать заклинание! Конан, Эмерт! Помогите Эртелю выбраться из подпола! Ранн, пожалуйста, отойди от зверя подальше, любопытство не всегда доводит до добра! Веллан, если ты ничем не занят, попробуй выполнить то, ради чего сюда пришел. Сначала голову! Голову, я сказал! Это не голова, а задняя нога!

– Поди разберись тут, – пыхтел оборотень, вовсю работая клинком. – Видишь, у него глаза на копыте?

– Вижу. Но это ничего не меняет. Конан, приступай. Я пока подожгу дом.

Далее все происходящее начало напоминать Конану скотобойню в разгар сезона заготовки мяса. Кровь у зверя оказалась самой обычной – горячей и красной. Чуть солоноватый вкус чувствовался на губах, куда попадали брызги. Воняло несносно, особенно после того, как разобиженный Эртель распорол чудищу брюхо и голыми руками потащил ворох кишок к дому, рядом с которым Тотлант наводил соответствующие чары, вызывавшие огонь.

– Сердце! – отвлекшись, рявкнул стигиец. – Не вздумайте дотронуться! Иначе всем крышка!

Сердцем зверя Конан занялся сам, не доверившись оборотням. Аккуратно отсек мечом толстенные жилы, срезал полупрозрачную слизистую сумку, в которой едва заметно трепыхался комок багровой плоти размером с голову человека, и, стряхивая кровь с пальцев, отложил подальше, на снег. Даже вынутое из тела, сердце продолжало биться. Только очень медленно, будто нехотя. А искорок сколько! Будто его окружает синевато-розовый фейерверк, какой варвар несколько раз видел во время путешествия в Кхитай лет семь назад.

– Кажется, это настоящая магия, – высказался Ранн, наблюдая за Конаном. Мальчишка, не считая Тотланта, остался единственным, кто не извозился в крови по самые уши. – Наверное, дядя Тотлант хочет забрать ее себе.

Трудились остервенело, зная, что пройдет еще совсем немного времени и зверь начнет оживать, превращаться незнамо во что и создавать из своих частей маленьких кусачих тварей, которые потом вновь сольются в одну. Вся работа пойдет насмарку. Наконец, Конан убедился, что все куски дымящегося на морозе мяса стащены под хлипкую кровлю полуразрушенного дома и кивнул Тотланту: «Зажигай».

Волшебник щелкнул пальцами, произнес несколько непонятных стигийских фраз, пробуждающих к жизни огонь, и отбежал в сторону от бревенчатых стен. Полыхнуло, да так ярко, что Конан зажмурился и прикрыл глаза ладонью, испачкав в крови лицо, и так испещренное красновато-коричневыми капельками. Впрочем, если посмотреть на Веллана, то оборотень один к одному смахивает на упыря, вернувшегося с удачной охоты и роскошно отобедавшего. Придется менять всю одежду и долго оттираться снегом.

Бывший дом углежогов сгорел быстро, как сухая березовая кора. Но Тотлант по-прежнему отправлял в гору багровеющих углей заклятья, поддерживающие тление. От зверя не должно было остаться даже косточек. Клубы черного дыма, ложась под ветерком в сторону заката, уплывали прочь.

– Вот это действительно грязная работа, – деревянным голосом сказал Эртель. – Теперь две седмицы отмываться придется. Кровь, копоть, дерьмо… Хороши месьоры посланники! Предстать в таком виде перед королем Бритунии Эльдараном? Да нас выставят и еще по шее надают!

Конан не выдержал и прыснул, сразу расхохотались Тотлант с Велланом и даже мрачный Эмерт начал пофыркивать. Ранн просто стоял рядом и улыбался. Он был уверен, что папа может запросто убить любую, самую страшную тварь.

– И все-таки, что это было? – спросил чумазый Веллан. – Тотлант, я думаю, ты многого не договариваешь. Что за история с сердцем зверюги? Ты только посмотри на него! Светится, искрами плюется. Вон, даже огоньки пламени видны! О чем ты догадался?

Стигийский волшебник, одернув хламиду, многозначительно поднял палец к небу, на котором желтело подернутое дымкой холодное солнце.

– Вы не представляете, какой подарок мы получили от судьбы! Конан уже знает, я ему рассказал ночью, когда сумел понять какова причина всех наших неприятностей. Перед нами, – Тотлант указал рукой на едва заметно колыхавшееся огромное сердце погибшего чудища, – Буря Перемен. Магия, пролетев над землями Пограничья, вошла в тело какого-то несчастного животного и по неизвестной мне причине задержалась в нем. Это объясняет все изменения, которые превращали тварь из кабана в оленя, и из медведя в лося и так далее… Сердце – уникальнейший магический артефакт, за который любой волшебник отдаст целое состояние!..

– А ты получил его бесплатно. Да еще и управа Брийта нам денег должна, – усмехнулся Конан. – Нам что, его теперь с собой таскать? Искать покупателя?

– Зачем? – изумился стигиец. – В этом сердце заключено море разливанное чистой, необузданной и пока не подчиненной никому магической силы. Думаете, я кому-нибудь продам или подарю такое сокровище? Наверное, через денек или два ваш старый друг Тотлант найдет способ заключить силу Бури Перемен во что-нибудь менее громоздкое и более приятное по виду, наподобие золотого талисмана а затем…

Волшебник хитро улыбнулся.

– Наверное, затем ты поедешь в Стигию, выяснять отношения с Тот-Амоном и захватывать власть в Черном Кругу? – предположил Веллан.

– Больно надо! – презрительно отозвался Тотлант. – Пограничье мне нравится гораздо больше Стигии. Хватит болтать! Потом объясню, что именно я собираюсь делать с доставшимся нам подарком. Идемте обратно в лагерь, вам просто необходимо отмыться. И сменить одежду. Ранн, пожалуйста, не трогай сердце! Лишнее любопытство…

– Знаю-знаю, – кивнул мальчишка, не устававший рассматривать искрящийся комок плоти. – Лишнее любопытство до добра не доводит.

Брийт гудел, как пчелиный улей, в стенку которого запустили увесистым булыжником. Три дня, прошедшие от гиперборейского магического урагана, превратили жизнь округи в сущий хаос – по мнению большинства поселян, и в сплошное веселье – по мнению Конана. Хвала богам, огромные чудовища больше не объявлялись, однако из лесу постоянно выскакивали самые страховидные, хоть и неопасные твари, видимо, весьма озадаченные своим нынешним положением. Люди удивлялись еще больше.

Как прикажете быть кмету, к усадьбе которого выбредает измучившийся медведь о шести лапах? Или что делать семейству охотников, натолкнувшихся во время промысла на ящерицу-дрохо с двумя парами крыльев? Дрохо, чья белоснежная шкура ценилась больше, чем любой самый дорогой мех, посмотрела на двуногих презрительно, пискнула и, поднявшись в воздух, полетела к горам, слегка напоминая небольшого дракона.