Олаф Бьорн Локнит - Тигры Хайбории

Лошадей оставили на стоянке и отправились к полуразрушенному дому пешком – кони могли запаниковать, понести и тем самым причинить лишние трудности. Попутно Тотлант объяснил, что надо делать. Сначала волшебник произносит заклятье Мраморной Руки, вынуждает тварь хоть ненадолго принять один-единственный облик, а все остальные в это время разделывают чудище на кусочки. Если оно все-таки превратится в камень, его придется раскалывать – мрамор минерал хрупкий. В другом случае тело зверя сохранит обычную плоть и тогда работать будет куда легче.

– Запомнили? – спрашивал Тотлант. – Вначале отрубить голову. Затем лапы. Потом делайте что хотите, но ни в коем случае не повреждайте сердца. Если мы сумеем убить чудовище, все части его тела кидайте в дом – я его подожгу. Сердце заберем с собой как доказательство выполненной работы и… Э-э… В общем, это нужно сделать. Веллан, ты меня слушаешь или ворон считаешь?

– Я думаю, – глубокомысленно отозвался оборотень. – Вот мы идем, планы строим, как заколдуем, как убьем… А представьте, что мы охотимся за пустотой. Приходим, заглядываем в подвал. Там ничего и никого нет. Зверь просто нашел другое логово.

– Нет-нет, – возразил волшебник. – Я чувствую его магию. Оно там. В доме. Можно не бояться, чудище не сбежало. Пришло утром с охоты и завалилось спать.

– Я боюсь как раз совсем другого, – меланхолично сказал Эртель, – того, что оно осталось на месте. Как вспомню вчерашнее, мороз по коже. Оно же меня едва не убило!

– Невелика была бы потеря, – бессердечно бросил Конан. – Тише, подходим. Ранн, никакой самодеятельности! Будь постоянно сзади и справа за мной.

Для начала следовало как-то выманить чуду из ямы. Тотлант заявил, что магия может действовать только над землей и в воздухе, а все заклинания, произнесенные в пещере или искусственно созданной норе, не сработают или потеряют значительную часть своей силы. Как выманить? Это уже не мое дело. Я не охотник за монстрами, а волшебник. Пошумите, покричите. Киньте в погреб пару камней. Можно привязать Веллана на веревку и спустить вниз в качестве приманки.

– Почему меня? – обиделся оборотень. – Эртель жирнее, не говоря уж об Эмерте!

– Болтаешь больше всех, – шикнул Конан, подбираясь к пролому. – Тотлант, оставайся пока снаружи. Эртель, Эмерт, идите справа, Веллан слева. Ранн, не суйся вперед или отправишься в лагерь смотреть за лошадьми!

– Хорошо, папа.

А в яме было пусто. Никого. Конан осторожно заглянул через край, увидел только чуть заметенную снегом черную смерзшуюся землю, обломки досок и раздавленные бочки. Полнейшая тишина, ни одного движения, почти никаких запахов…

– Где же оно? – озадаченно вопросил Эртель. Эмерт Боссонец сплюнул вниз, а Веллан, помня вчерашнее, настороженно проверял носком сапога подгнившие половицы.

– Не знаю, – медленно сказал Конан. – Тотлант его чувствовал, а шутить с настолько серьезными вещами стигиец не привык. Пойдемте-ка отсюда, осмотримся.

Хруст ломающихся перегородок в уцелевшей части дома. Бревна стен внезапно обратились в мелкую труху, запорошившую глаза. Где-то обвалился каменный очаг. Торжествующий вой.

Зверь устроил засаду на охотников, будто знал, что они обязательно явятся за его головой. Засел в доме, скрывшись за покуда не рухнувшими простенками, а теперь атаковал. Хотел попробовать отряд Конана и Эртеля на прочность. Не все же развлекаться, как вчерашним вечером.

Конан едва успел увернуться от мелькнувшей прямо перед его лицом медвежьей лапы с черными кривыми когтями. К лапе прилагались голова огромного вепря и туловище, оставленное из частиц всех известных на полуночи материка животных. Конан мимолетно подумал о том, что звери, послужившие прообразами для возникновения колдовской твари, принадлежат только землям Гипербореи и Пограничья – не прослеживаются в ней корни дарфарских львов, гиппотавров или зубастых обитателей полуденных рек вроде аллигаторов или водяных змей. И на том спасибо.

Снова досталось Эртелю – оборотню категорически не везло на этой охоте. Чудище, внезапно выскочившее из дома и наверняка воспользовавшееся своей магией для того, чтобы проломить стены, толкнуло наследника трона Пограничья могучим плечом и тот с воплем полетел в яму подпола. Веллан и Эмерт оказались зажаты между уцелевшей бревенчатой кладкой и раззадорившейся зверюгой – путей к отступлению не было. Шуганув Конана, тварь повернулась к Эмерту и бритунийцу, и в ее глазках засветился недобрый огонек. Сейчас вы у меня получите! На всю жизнь запомните, как нарушать границы чужих владений!

Варвар опомнился и, выхватив кинжал из ножен, метнул. Ничего, разумеется, не произошло. Острая дага прошла сквозь тело врага и канула в яме, откуда немедленно донеслась яростная ругань Эртеля, получившего рукоятью по загривку. Хорошо хоть не острием. Повезло.

– Ко мне! Иди ко мне! – надрывался Конан. – Ранн, сгинь! Куда хочешь, только уйди отсюда! Тотлант! Хренов стигиец, ты где?

Рангильдор оставался просто обычным стальным клинком, синеватые огни на лезвии не появлялись. Оно и понятно – вся магия меча была направлена только против оборотней Бешеного вожака. Но какая-то сила в мече все-таки оставалась и позволяла владельцу нанести колдовскому зверю хоть какой-то урон. Если нельзя рубить (ибо в таком случае частицы твари превратятся в таких же чудищ, только поменьше размерами), то можно колоть. Монстр не восприимчив к метательному оружию наподобие стрел или ножей, однако побаивается холодного железа, которое человек держит в руке.

Перехватив рукоять меча обеими ладонями, Конан прыгнул вперед и воткнул лезвие по самую гарду в плоть непонятного существа. Выдернул. Теперь снова. Зверь взъярился. Мгновенным движением повернулся, оскалился (морда перестала быть кабаньей и теперь могла бы принадлежать очень крупному барсуку, оснащенному длиннющими, с ладонь, желтыми клыками) и подался в сторону обидчика. Конан, желая выманить тварь за пределы дома, попятился.

Наконец в действие вступил Тотлант. Стигиец, видя, как до крайности разозленное существо медленно наступает на Конана, готовясь в один замах прикончить человека, причинившего ему боль, протянул руки ладонями вперед и вверх, и внятно, громко произнес заклинание Мраморной Руки.

Магия человека столкнулась с таинственным волшебством зверя, оказавшегося не готовым к подобной атаке. Воздух затрещал, посыпались синие искорки, мгновенно гасшие на снегу и земле, однако направленное разумом стигийца заклятье постепенно начинало срабатывать. Тварь замедлила движение, взрыкнула удивленно, сделала полдесятка шагов за пролом в стене дома и нехотя завалилась набок.