Анатолий Патман - Храм для бога

— Почему же нет, уважаемый Тавр? Деревня же осталась. Я думаю, что мы еще услышим о нем.

Это были слова капитана Сатихвана. И они оказались пророческими. Барон Тавр Пущинский уже почти две каледы как дома в королевстве Борус, и с возрастающим интересом следил за новостями с севера. Сначала ему немного пришлось погостить в столице. За удачное и достойное сопровождение принцессы Амель Его Величество Николаис Второй присвоил капитану Сатихвану звание рыцаря королевства Борус и осыпал другими милостями, в том числе и правом беспошлинной торговли, чему пират обрадовался больше всего. Да и сам барон Тавр тоже удостоился аудиенции короля, получив, при этом, из рук самого Его Величества неплохой перстень с драгоценными камнями и почти тысячу золотых, так сказать, вознаграждение за достойное служение короне. Но самым приятным было введение в круг личных советников, что ставило Тавра Пущинского в привилегированное положение по сравнению с другими баронами. Король остался доволен новостями о Южном Анжае, и не стал ругать свою дочь за неосмотрительное, как посчитали многие придворные, поведение в чужих владениях.

— Мы, Николаис Второй, рады, что Наши бывшие подданные помнят еще о своей славной родине и достойно встретили Нашу дочь, посетившую Южный Анжай и другие земли с дружественным визитом.

Новость о том, что принцессу Амель во всем путешествии и в том же Южном Анжае прикрывал столь могущественный маг, как Коста, король встретил с большим интересом.

— Тавр, Вы так близко общались с этим магом. Что, нельзя было пригласить его к нам, в Селену? Мы бы встретили его, как подобает, осыпали бы милостями. Нам важны любые союзники, даже такие слабые, как этот Изнур. Может, когда‑нибудь эти северные земли могли бы перейти и к Нам? Лишними они, уж, точно не были бы.

— Ваше Величество, Ее Высочество Амель подтвердит, что барон Коста остался преисполненным самых теплых чувств к нашему королевству и к Вам, его правителю. Но он так спешил вступить во владение своими землями, что не было никакой возможности уговорить его посетить и Селену. Я уверен, что при нормализации ситуации барон Изнура незамедлительно нанесет визит в Борус.

Ну а после бала по случаю приезда принцессы Амель барон Тавр всего лишь ненадолго задержался в столице и прибыл в Пущу, в свой замок и резиденцию. Слишком много дел накопилось в баронстве Западная Пуща во время его отсутствия. Среди прочих дел, барон сразу же разослал циркуляр во все северные заставы, чтобы все новости о бароне Косте ин Изнурском немедленно докладывались ему.

На пятый заход светила второй номы каледы Пиита Наверия в Пущу прибыл гонец от десятника Албанара, известивший о том, что барон Коста захватил власть в Изнуре. Оказалось, что какие‑то мелкие торговцы успели побывать там и теперь остались крайне удивленными от порядков, царящих в этом мелком баронстве. Потом также от других торговцев поступили несколько сведений об этих самых порядках. Вообще‑то, барон Тавр не удивлялся таким изменениям. Пообщавшись с Костой, он понял, что у того свои видения насчет ведения дел в баронстве. Может быть, на самом деле так и надо было поступить. Слишком уж тяжелым было положение Изнура. Трудно жилось людям в этом северном баронстве.

Новость о происшествии с тремя баронетами и последующем столкновении Косты и его людей на перевале с охраной этих самых баронетов дошла до барона Тавра чуть позже, так как он в это время объезжал свои владения. Тем более, эти сведения в графстве Верен старались особо не афишировать, дабы не было урона чести баронов, в том числе и Ассалима Салимбарского, которого, честно говоря, Тавр Пущинский просто ненавидел. Слишком коварным и падким на разные подлости был северный сосед. Хотя их владения имели не очень длинную общую границу, и то только по горам, но разбойники с той стороны уже успели надоесть ему хуже сарака, этого пареного и горького овоща, притом, постоянной еды бедных крестьян. Остальные бароны Боруса тоже были очень недовольны своими северными соседями из‑за постоянных разбойничьих набегов веренцев. Но сил поставить на место назойливых веренских баронов не было. Слишком ослаб Борус в последней разорительной для нее войне, и не сумел восстановиться до сих пор. Да что говорить, если и само королевство сохранилось только чудом, да и только после вмешательства Саларской империи. Читая разные источники и изучая прошлые события, барон Тавр только скрежетал зубами от злости. Сколько земель и людей потеряно, и сколько урона чести было для оставшихся! И новость о трех злосчастных баронетах стала как бы успокоительным лекарством для сердец борусцев, униженных и оскорбленных. Барон из крошечной северной долины как бы отомстил веренцам и саторцам, в том числе и за них, и тем самым завоевал симпатии многих борусцев. А когда люди узнали о расположении самой принцессы Амель к этому барону, тем более, когда многие лицедеи сложили и стали распевать баллады о ее приключениях, особенно в Южном Анжае, и об участии в них Косты ин Изнурского, эти симпатии взлетели до небес. И самым последним штырем в веренцев и саторцев стало сочинение известного во всем Борусе лицедея Филиппуса Борусского об этом происшествии на Северном тракте, которое добавило самому автору симпатии многих красавиц и принесло немало золота.

И вот последняя новость. Барон Ассалим Салимбарский собрал войска в Арене и собрался идти войной в Изнур, дабы положить конец этому несчастному баронству. Что ему делать в этой ситуации, честно говоря, барон Тавр Пущинский не знал. И вряд ли Его Величество Николаис Второй рискнет развязать войну с северным соседом из‑за такой незначительной причины, напрямую никак не затрагивающей Борус. Тем не менее, барон Тавр вызвал своих приближенных ‑ воеводу Фрида Захариса, казначея Лексиса Кудриса и писца Олегуса Пущина, и отдал им приказ собирать все войска баронства на северной границе, оставив достаточную часть для прикрытия перевалов на западе, выделив для этого необходимого количества оружия и снаряжения, и главное, обеспечив нужными денежными средствами для выплаты жалованья и закупки недостающих вещей и провианта. И тысяча золотых от Его Величества тут как раз пришлись кстати. Барон Тавр понимал, что, хотя и был он всем сердцем на стороне Косты ин Изнурского, реально помочь своему хорошему знакомому пока было не совсем в его силах.

Барон Ассалим Салимбарский был крайне недоволен ходом военной кампании. Мало того, что войска двигались очень медленно и несобранно, так один из лучших воинов графства рыцарь Маркан Веренский сильно оплошался, провалив важную операцию по разведке дорог в Выселки. Хотя общие потери были не очень велики и терпимы, но неприятной новостью стало участие северян в засаде, и тем более, других магов в дружине изнурцев. Барон не поверил в крестьянского мага и сам лично посетил место схватки, и убедился, что это действительно так. Тем более, некоторые из пограничных стражников опознали в этом маге недавнего крестьянина Васнара из Выселок, как то посетившего Изнурку по торговым делам. Это было необычно и страшно. А что, если у изнурцев еще несколько таких магов? Это же, какие потери придется потерпеть даже в случае победы, в которой, правда, не сомневался ни один веренский воин. Также сын барона Авель на телах молодых изнурцев опознал доспехи кавалеристов, сопровождавших его почти две каледы назад в злосчастной поездке. В ярости Ассалим Салимбарский хотел отдать трупы поверженных врагов на поругание псам, потом после уговоров своего окружения понял, что это будет только уроном его чести, и скрепя сердце согласился на то, чтобы похоронить этот десяток где‑нибудь в лесу, но так, чтобы никто не знал их могилы.