Элизабет Мэй - Охотницы

Кэтрин смеется.

— Я знаю, насколько это смешно, но матушка уверена, что я должна выйти за шотландца. Она считает, что англичане бессердечные и неуравновешенные.

Смеясь, я перепрыгиваю очередную грязную лужу в траве. Вода брызгает из-под моих ног, когда я приземляюсь, просачивается в туфельки и проникает в носки. Проклятье! Трава зимой бывает крайне обманчива.

— А она не упоминала, откуда у нее подобные представления?

— Хотелось бы мне знать… Она называет лорда Гордона саксом. Можешь в это поверить? Я впервые слышу от нее такие ужасные слова.

Ветер усиливается. Голые деревья дрожат, их ветви натужно стонут. Ледяные порывы ветра проникают даже сквозь плотный плащ. Я дрожу, натягиваю его на плечи, закрывая горло, и застегиваю воротник. Теперь мои щеки горят еще и от холода.

— Но лорду Гордону нужно только одобрение Гэвина. Его возвращение домой весьма кстати. — Кэтрин сияет. — И матушка наконец-то сможет сосредоточиться на поиске подходящей партии для Гэвина, вместо того чтобы тратить все свои силы на меня.

Я сдерживаю смех, представив, как на это отреагирует Гэвин. Боже, он будет в ужасе!

— Бедный Гэвин! Дорогой друг даже не представляет, что его ожидает по возвращении.

Кэтрин бросает на меня быстрый взгляд.

— Я помню время, когда ты хотела выйти за него замуж.

Я издаю приглушенный вскрик:

— Право же, Кэтрин. Ты что-то путаешь!

— Что за вздор! Ты писала в своем блокноте с эскизами изобретений: Леди Айлиэн Стюарт, виконтесса Кэссилис. — Она хитро улыбается. — Полагаю, тебе придется переписать, указав его новый титул, как считаете… виконтесса Галлоуэй?

— О, прекрати! Я заблуждалась, — говорю я, снисходительно махая рукой. — Я была молода и глупа.

— Ты занималась этим четыре года.

Я смотрю на нее.

— Я очень долго заблуждалась.

— Он, хм… Некоторые женщины называют его очаровательным. И полагаю, он довольно привлекателен. — Кэтрин бросает на меня невинный взгляд. — Или есть кто-то, кого ты считаешь более подходящим?

По непонятной причине я первым делом вспоминаю о Киаране. Он мне совсем не подходит, и я уверена, что ему нельзя доверять. Но он единственный мужчина, который видел ярость внутри меня, кто принял и поддержал ее. Я никогда не забуду сокрушительный вкус его силы, такой дикий и сильный. Если я довольно точно представлю его, то смогу вновь почувствовать этот вкус во рту, словно он находится здесь.

Словно он находится здесь.

Я поднимаю голову и едва не вскрикиваю от неожиданности. Он действительно здесь, Киаран МакКей, прогуливается среди деревьев, направляясь к нам, одетый в элегантный наряд состоятельного джентльмена. Грубую шерстяную одежду, которую он обычно носит, сменили аккуратно сшитые брюки, черный камзол и сюртук с фалдами. На черные волосы падают лучи заходящего солнца, и закатное зарево создает вокруг него сияющий ореол. Он выглядит соблазнительным, словно дьявол, черт бы его побрал!

От потрясения я не могу издать ни звука. Это предательство. Это идет вразрез с молчаливым договором о личном пространстве наших дневных жизней.

Киаран только улыбается.

Глава 12

Я стараюсь не выдать своего волнения, когда Киаран приближается к нам. Кэтрин что-то замечает, смотрит в сторону Киарана… И замирает, от изумления открыв рот.

А это означает, что он даже не озаботился невидимостью. Я прикусываю язык, чтобы не произнести готовое сорваться ужасное ругательство. Когда он говорил, что мы закончим разговор завтра, я не думала, что он подразумевает беседу в общественном саду.

Киаран останавливается возле меня и не утруждается тем, чтобы поприветствовать Кэтрин или Дону. Его аметистовые глаза смотрят на меня с вызовом. Сейчас, при дневном свете, я не могу не заметить, какие они пронзительные, какие бесстрастные.

— Мне нужно с тобой поговорить, — заявляет он.

Кэтрин и Дона ахают от подобной бесцеремонности. Джентльмен никогда не приближается к группке леди и не заговаривает с ними так прямолинейно. А то, каким взглядом Киаран смотрит на меня, выдает и меня, и наше близкое знакомство.

Теперь моя личная жизнь выставлена на всеобщее обозрение, и вот она я. Не охотница. Не жестокое создание, убившее прошлой ночью двух красных колпаков. Я всего лишь леди в красивой одежде и с зонтиком, больше ничего.

Я вынуждена идеально сыграть роль, иначе рискую потерять свою репутацию. Я вскидываю подбородок и пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации.

— Мисс Кэтрин Стюарт, позвольте представить вам… хм… — Я тяжело сглатываю. — …мистера Киарана МакКея?

Кэтрин смотрит на него, и на ее лице появляется странное выражение.

— Как поживаете?

Киаран наконец-то отвлекается от меня и приветствует моих компаньонок. Он моргает, словно удивляется, заметив, что они все еще здесь. И смотрит на них, прищурив бесстрастные глаза.

— Кэм, я здесь не для светской беседы.

— Не смей компрометировать меня, ты, болван! — шиплю я сквозь стиснутые зубы. И добавляю уже громче: — А это мисс Дона МакГрегор.

Раз уж он выбрал такой момент для разговора, я заставлю этого невежду следовать правилам этикета при разговоре с дамами в парке.

Дона не отвечает. Ее шаль соскальзывает с лица, глаза широко распахнуты и полны ужаса, а кожа бледнее, чем обычно.

«Она редко может меня чувствовать», — сказал Деррик. Несложно догадаться, что Киаран не человек, поскольку он ужасно играет эту роль. Его природа фейри проявляется в сверхъестественной красоте, в том, как он двигается, как дышит. Он никогда не сможет казаться нормальным, даже если попытается.

Проклятье! Я должна была отослать Дону, а не слушать Деррика. Чистящее средство с запахом роз, конечно…

— Ты, — очень мягко говорит Киаран Доне, — отлично знаешь, что я такое, не так ли?

Дона дрожит.

— Я… Я не понимаю.

— Ты все отлично понимаешь, — говорит Киаран. — Но не показывай этого. Однажды это сможет спасти тебе жизнь.

Пристально глядя на Киарана, я заслоняю собой Дону.

— Ты не мог хотя бы постараться вести себя как человек? — спрашиваю я. — Хоть пять минут.

Киаран вздыхает и бормочет что-то на языке, которого я не понимаю.

Кэтрин, кажется, не замечает паники моей служанки и странности нашего разговора. Она молча смотрит на Киарана с неприкрытым восхищением. Затем быстро моргает и подает руку ладонью вниз, словно она забыла об этой части надлежащего приветствия.