Академия Сердцеедов. Обман (СИ) - Полина Верховцева
Зова я больше не чувствовала, трагических происшествий не было, а Стражи и Гончии все перерыли и перевернули с ног на голову, так что у злоумышленников, кем бы они не были, ни осталось ни единого шанса добраться до кого-то из адептов. Разве это не повод для хорошего настроения?
Одно не радовало. Снег был везде, кроме полигона. То ли купол над ним стоял защитный, то ли Райдо своей зверской улыбкой распугивал тучи, но площадка по-прежнему удручала своим видом.
— Не хватало еще, чтобы вы у меня тут поубивались, пока по льду носитесь, — отвечал Хонер, когда у него спрашивали про снег, — о вас, бездарях, забочусь.
Лично мне казалось, что он просто не мог отказать себе в удовольствии наблюдать за тем, как мы бездарно барахтаемся в грязи.
Усиленные тренировки с туманными сущностями стали чем-то обыденным. Мы уже не пугались и не орали, когда они выныривали то из земли, то из развалин. Лишь возмущались сквозь зубы, если одно из таких щупалец стаскивало с трассы, и приходилось начинать заново.
За время обучения в Весморе парни еще больше обросли мышцами, и на их фоне я теперь выглядела как стрекоза среди шершней.
Мое тело тоже откликалось на тренировки. Я стала выносливее, подтянутее, и отражение в зеркале мне нравилось гораздо больше, чем прежде. В общем не зря столько времени убивалась на полигоне — результат был, и он мне нравился. Поэтому к Райдо я ходила с удовольствием. И сегодня и вовсе прискакала к главным воротам одной из первых.
— Ты можешь так откровенно не радоваться? — проворчал Доминик, заметив мою сияющую физиономию, — у меня от твоих улыбок зубы ломит.
— Поздравляю!
Пока ждали преподавателя — припирались, но стоило только Хонеру появиться на площадке, как разговоры смолкли.
— Сегодня у вас забег на время, — он поставил нас перед фактом, — первые три пары получают плюс пять баллов, последние — минус пять.
— А остальные?
— А остальным советую не задавать глупых вопросов. Оливио, Найтли — вперед.
Кто бы сомневался!
Я толкнула Ника локтем в бок, за то, что из-за его длинного языка нам опять пришлось идти первыми, он что-то промычал в ответ. Но делать нечего. Пошли первые, как миленькие.
Поначалу все было как обычно — несколько кругов по периметру площадки, потом любимая грязевая полоса под колючей проволокой.
Мы уже приноровились уклоняться от мглистых щупалец. За пару мгновений до их появления поверхность покрывалась рябью, будто вода в стакане. Если вовремя заметить, то можно отпрянуть в сторону и тогда захват пройдет мимо. Щупальце пару раз недовольно сократится и втянется обратно. Главное не зевать.
Каждый раз порядок прохождения препятствий немного менялся. У всех пар он был свой, чтобы не создавать очередей на подходе. После грязевой полосы нас направило к лестнице и узкому мостику высоко над уровнем земли.
Мое самое не любимое. Вроде и высоты не боюсь, но стоит только забраться наверх и ступить на чудовищно узкое бревно — и все. Колени становились мягкими, голова ватной, и прыткая Ева из Муравейника превращалась в неуклюжую куклу. Все ждала, что вот-вот подхватит порывом ветра и скинет вниз. И пусть растянутое у земли защитное поле не дало бы разбиться, все равно легче не становилось.
— Если ты опять скиснешь, — грозно просопел Ник, когда мы уже подлетали к снаряду, — я сам тебя скину! Поняла?
Не скинет. Я уже дважды едва не срывалась вниз, и оба раза он меня вытягивал.
— Да поняла я, поняла, — пробухтела и полезла первая.
Пока поднималась по лестнице — дело шло бойко. Раз, раз, раз, а вот когда добралась до площадки, от которой начинался переход — снова повело.
Пришлось трижды повторить себе, что тут безопасно, что разбиться невозможно, и вообще все это не по-настоящему.
И все же, сегодня тревога была сильнее, чем обычно. Когда я сделала первый шаг, меня начало трясти.
— Найтли!
— Да иду я, — огрызнулась и, растопырив руки в стороны, начала переход.
Всего двадцать семь шагов. Справлюсь.
Я уже знала наизусть каждую выщерблину и неровность, каждый скол, на котором нога могла соскользнуть. Все знала! Но оказалась не готова, к тому, что, пройдя буквально пяток шагов, почувствую, как вокруг щиколотки обвивается что-то липкое и холодное.
Взгляд вниз — щупальце! Только не это! Еще ни разу не доводилось сталкиваться с ними на такой высоте. Ни увернуться, ни удержаться. Шансов ноль.
Я нелепо взмахнула руками и вскрикнула.
— Найтли! — Доминик полоснул пальцами по моей одежде, но ухватить не успел.
Распахнув рот в немом крике, я полетела вниз.
В груди оборвалось, сердце в хлам, и стремительно приближающаяся земля, от столкновения с которой я непременно должна была погибнуть. Потом толчок и я словно провалилась в невидимое облако из мягкой ваты. Спружинила, подскочив кверху, и только после этого неуклюже брякнулась на землю. Руки ноги в стороны разметала и шальным взглядом уставилась в серое зимнее небо.
Где-то высоко наверху маячила бледная, перепуганная физиономия Оливио:
— Ты там жива?
— Жива, — прошептала в ответ, на большее сил не хватило.
— Найтли! А ну-ка подняла свою неповоротливую задницу! — над площадкой прогремел грозный голос Райдо, — дома в кровати полежишь.
Делать нечего. С кряхтением, как старая бабка, я встала и поплелась к снаряду. Доминик уже пробежал по бревну и, ухватившись за перилла, ловко съехал вниз по лестнице.
— Ну ты и кляча сегодня! Соберись! А то Хонер нам дополнительные круги назначит.
— Собралась, — кивнула, а у самой голос дрожал.
Белобрысый хмуро взглянул на меня, головой покачал и дальше, правда не так прытко, как обычно. Давал время, чтобы я пришла в себя.
Самое страшное вроде уже позади, а у меня наоборот тревога росла и ширилась. Перед глазами узкое бревно перехода, в ушах — свист ветра при падении, в груди — все так же беспорядок. И дышать больно.
Ну не настолько же я впечатлительная, чтобы так задыхаться! Подумаешь, упала. Цела, здорова, ничего страшного не произошло. И тем не менее становилось все хуже. Там, где меня схватило щупальце по-прежнему расползалось ощущение замогильного холода. Я даже остановилась, чтобы проверить все ли в порядке. Задрала грязную, перемазанную липкой сажей штанину и посмотрела на кожу — ничего нет. Ни ссадин, ни царапин, ни синяков.
— Ева, мать твою! — прорычал Ник, — очнись!
Он уже забрался по канату на второй этаж развалины и теперь свисал сверху, протягивая мне руку.
— Прости.
Я ухватилась за него, подтянулась и помогая себе ногами, вскарабкалась следом
