Академия сердцеедов. Отбор - Полина Верховцева

Академия сердцеедов. Отбор

Полина Верховцева

Глава 1

С визгом, от которого все уличные кошки бросились в рассыпную, темно-серый эр-мобиль пытался затормозить на пересечении Красной и Кожевнической. Вихляя из стороны в сторону, он несся на меня, а я даже не пыталась убежать. Только зажмурилась и прикрыла голову руками, словно это могло защитить от удара.

Сходила за хлебушком, называется…

Надсадный рев клаксона неумолимо приближался. Я уже приготовилась к тому, что будет очень больно, но за долю секунды до столкновения почувствовала, как на моем вороте сжимаются чьи-то жесткие пальцы. Меня откинуло к стене стремительно и с такой силой, что я не удержалась на ногах и бестолково повалилась на тротуар, а эр-мобиль пролетел мимо и, с трудом выровняв ход, исчез за поворотом.

В ушах звенело, во рту расползался соленый привкус, но, если не считать дикого страха, от которого чуть не разорвалось сердце, я была цела и невредима. Кряхтя и охая, словно почтенная бабка, я поднялась, отряхнула подол серой юбки и уже собралась поблагодарить своего внезапного спасителя, как раздалось надменное:

— Тебя не учили смотреть по сторонам?

Простые слова прозвучали хлестко. От неожиданности я даже задержала дыхание. Потом обернулась и взглянула на того, кто умел говорить так, что колени начинали трястись.

На вид он был немногим старше меня. Высокий, плечистый, но не громоздкий, как наш кузнец Юджин, а гибкий словно дикий кот. Правильные черты лица, высокие скулы, мужественный подбородок, недовольно поджатые губы. Одет он был неброско, но дорого. Серая легкая куртка, застегнутая на все пуговицы, черные брюки с такими острыми стрелками, что можно было пораниться от простого прикосновения, идеально начищенная обувь, на которой играли солнечные блики.

На его правой руке блеснул тяжелый перстень с гербом. Значит, из Хайса. Из другого мира, в котором у каждой семьи свой дом, окруженный ухоженными садами, ванные комнаты такие, что можно танцевать, а прислуга день и ночь выполняет любые прихоти хозяев.

Что этот баловень судьбы забыл в нашем Муравейнике непонятно.

Глаза у него были темные, почти черные. Я видела в них свое отражение, а еще плохо скрываемую досаду.

— Я просто задумалась…

— Посреди дороги? — небрежно вскинул бровь.

— У нас редко когда увидишь эр-мобили, в основном телеги да верховые… — я попыталась оправдаться, но выходило плохо и не убедительно, поэтому оставила тщетные попытки и просто произнесла, — спасибо, что спас. Чем я могу отблагодарить?

Он смерил меня оценивающим взглядом и совершенно спокойно ответил:

— Ничем. Ты не в моем вкусе.

Что?! Он меня за кого вообще принял?

Но разобраться с нахалом я не успела. Он развернулся и, заправив руки в карманы, неспешно пошел прочь, а меня окликнула мачеха, очень некстати выглянувшая из портновской лавки тетушки Бри:

— Евка! Где шляешься? Нам долго еще ждать?!

За ее спиной маячили сестры. Высокая, тонкая, как жердь Камилла и чуть менее рослая, зато пышногрудая Эмми. Глядя на меня, они хихикали и корчили противные морды.

— Я даже не успела перейти на другую сторону улицы.

— Клуша неповоротливая! — мачеха никогда не стеснялась в выражениях, но в этот раз окатить меня словесной грязью ей не удалось.

— Карла! Ты разве не видела? — возмутилась хозяйка лавки, — девочку чуть эр-мобиль не сбил! Поганые аристократы накупят игрушек, а потом по городу носятся и людей калечат!

— Эр-мобиль? — хором воскликнули сестры и, ожесточенно отталкивая друг друга локтями, бросились к выходу.

— Он самый. И если бы не тот парень, который появился словно из-под земли, Еву размазало бы всей улице. Он, кстати, тоже не из наших. Шибко уж осанистый и порода сразу видна. Не иначе из Хайса к нам пожаловал.

— Где? — сестры метались по улице, отчаянно шаря безумными взглядами по сторонам, — где они?

Следом за ними из портновской лавки вылетела мачеха и, подскочив ко мне, хорошенько встряхнула:

— Отвечай, куда они отправились.

— Эр-мобиль умчался туда, — я махнула сначала одной рукой, потом другой, — а ушел парень туда.

В тот же миг Эмми и Камилла разделились и бросились в разные стороны.

— Бестолочь! Ты должна была задержать их! — Сердито причитала мачеха, — и позвать нас!

Я представила, как бросаюсь под колеса мобилю и ору дурным голосом: стой, не уйдешь, а потом волоком тащу своего спасителя к маменьке и сестричкам. Представляю, как бы вытянулась его холеная физиономия от такого поворота. Смешно.

— Что ты улыбаешься?! — меня еще раз встряхнули, — раззява! Совсем о сестрах не думаешь!

— Из-за тебя мы упустили возможность познакомиться с кем-то из Хайса, — канючила Эмми, возвратившись с пустыми руками, — может, это судьба моя была!

— Или моя! — обиженно подхватила Камилла, словно я у нее из-под носа жениха увела.

Вспомнив того парня с черными глазами, его надменную усмешку, длинную челку, небрежно падающую на лоб, и обидные слова, которыми он наградил меня напоследок, я не удержалась и ляпнула:

— Даже не мечтайте. Вы не в его вкусе.

Что тут началось…

Меня полоскали всю дорогу до дома. Как только ни называли, какими только наказаниями ни грозили. В итоге мачеха оставила меня без ужина и приказала на ночь глядя драить полы, в то время как они ушли к соседке играть в преферанс.

Я легла поздно и спала плохо. Мне снился Хайс раскинувшийся на другом берегу реки. Окруженные зеленью дорогие дома спускались по холму к главной Набережной, широкие ухоженные проспекты сияли чистотой, а по дорожкам тихих скверов неспешно прогуливались спокойные люди в красивых нарядах. В центре города гордо взмывали к небу золотые шпили главного замка, а на северной окраине загадочно мерцали причудливые и такие желанные своды академии Вэсмор.

Во сне я шла по пустынной улице и раз за разом натыкалась на темноволосого парня. Я все хотела спросить, как его зовут, но не успевала. Он исчезал, а из-за угла вылетал эр-мобиль, и мне приходилось бежать, чтобы не попасть под колеса.

Было то жарко, то страшно, то больно. Я металась по кровати и, кажется, даже стонала, а утром проснулась от истошного вопля Эммы:

— Мама! Мамочка! У нее появилась новая метка!

Через миг, громко треснув по стене, дверь в комнату распахнулась, и Карла, схватив меня за руку, жадно всматривалась в черный символ, проступивший запястье.

В этот раз сложное переплетение черных линий сложилось в ажурную бабочку.

— Можно, мне? — взмолилась Эмма, — пожалуйста!

— С чего это тебе? Ты в прошлый раз получила от нее метку. Теперь