Стивен Эриксон - Увечный бог

  - Вы сможете защититься?

  Старик покачал головой: - Боюсь, что нет, Ваше Высочество. Мы перестали быть оружием богов. Рассматривайте нас как простых солдат, желающих вернуть человеческое достоинство. Всего лишь.

  - Когда Чистый узнает об атаке на Шпиль, отправит туда как можно больше солдат.

  - Мы понимаем, Ваше Высочество.

  - Солдаты отдохнули, Синдекан? Вы сможете скорым шагом спуститься в долину и найти незащищенный проход? - Она возвысила голос, обращаясь к солдатам за спиной лекаря: - Серые Шлемы? Сможете вы встать на пути коланцев, которые вскоре помчатся на восток, к Шпилю?

  Вместо ответа солдаты забросили щиты на спины, начали подтягивать застежки.

  Абрасталь хмыкнула. "Зачем тут слова?"

  Синдекан сказал: - Вы желаете, чтобы мы задержали врага или вовсе остановили?

  - Вас слишком мало, командир, чтобы их остановить. Сами знаете. Я отдаю своих Баргастов и Тартеналов - но они могут опоздать к бою.

  - Будем держаться до их подхода, Ваше Высочество.

  Абрасталь чуть помедлила и крикнула: - Пока что я видела у вас умение маршировать в полном порядке и так быстро, словно вам задницы поджаривают. Ну, выпал шанс показать миру, чего вы стоите в реальном бою.

  Они вроде бы не обиделись, то ли от скромности, то ли от стыда. Она ожидала волны гнева... нет, ни единой искры. Взор снова упал на лекаря. - Синдекан, вам придется тяжко поработать над поднятием духа. Они сломлены.

  - Да, Ваше Высочество, это так. Но я верю, что день не узрит нашей слабости. Мы ответим миру.

  Она еще посмотрела на него и - подобрала поводья. - Надеюсь, вы простите Баргастов, если они будут смотреть на вас.

  Мужчина только кивнул.

  - Тогда желаю удачи. Если воистину есть справедливость, Смертный Меч встанет с вами, пусть и призраком. Старайтесь равняться на нее, все вы - и, возможно, вы снова найдете достоинство.

  Она развернулась и ускакала.

  Помощница поехала следом. Абрасталь оглянулась. - Ты легче. Скачи и передай вождю Спаксу, что Напасть идет занимать место на вероятном пути подкреплений Колансе. Они скорым шагом пройдут южнее наших позиций, но он должен построить Баргастов лицами к ним и стоять так все время.

  Вестовая повторила все без запинки.

  - Скачи же. Давай!

  Абрасталь смотрела вслед быстрой наезднице. "Была ли я так же юна? Проклятие знати: мы вынуждены взрослеть слишком быстро. Но поглядеть на тебя - титьки едва высунулись, а уже в сердце проклятой войны.

  И я даже имени не могу вспомнить.

  Ничего, если обе выживем, пошлю тебя учиться вышиванию. Годик-другой проведешь, флиртуя с музыкантами, художниками и прочими бездельниками".

  Ворча себе под нос, королева Болкандо качала головой. Затем встала в стременах, глядя на передовые шеренги любимого легиона.

  Они еще не заняли первого окопа - а склон усыпан мертвыми и умирающими, этот слой гуще с каждым протекающим мгновением. "Рывок Странника, они взяли нас за яйца. Нужно давить сильнее, не ослабляя. Значит, время для сафиев - хотя у них глаза пожелтели от зелья смелости, которое пьют перед битвой. Что же, скоро их накормят до отвала".

  Но есть ли хоть какая польза от всех этих перемещений? "Четырнадцатая Дочь - можешь слышать? Думаю, нет. Я воспользовалась бы твоими глазами, чтобы увидеть, как там. Ты ведь должна быть в треклятом заливе. В отличной позиции, чтобы увидеть... всё".

  Она снова покачала головой. Слишком много всего в проклятом черепе!

  Конь уставал, она замедлила скачку. От зверя может потребоваться еще один бросок. "Королева берет меч и показывает лицо под маской. Но мир не содрогается, как должно - ведь маска спадает лишь перед лицом смерти. Муж, дорогой... на этот раз твоя жена забрела слишком далеко!"

  Она вытащила меч. Командир сафиев стоял справа от королевской свиты, не сводя с нее глаз. Она указала на него острием меча и увидела, как он вздрагивает, будто в восторге, и вздымает над головой копье. Затем темная фигура двинулась к своему войску.

  Она видела их, прыгающих и танцующих в яростном возбуждении. "Ох, коланцы, вы не представляете, что на вас обрушится".

  Капитан Феврен, Девятая когорта Эвертинского Легиона, ругаясь, скользил в массе тел по склону до самого основания, где оказался под ногами солдат, пытающихся повторить его восхождение. Он потерял из виду свой отряд - тех, что еще живы - но эта мелочь едва ли что-то стоила. Единственная "субординация" ныне отделяет живых от мертвых.

  Это же бойня. Они дважды на миг захватывали первую траншею, только чтобы отступить под слитным огнем онагров; громадные стрелы пронизывали сразу несколько тел, кровь и мясо летели фонтанами, мужчины и женщины падали, как тряпичные куклы. Щиты трескались от силы ударов, ломая плечи, заставляя солдат вставать на колени. Край траншеи стал грязью, замешанной на всех жидкостях человеческого организма; под этой жижей виднелись бледные конечности, смотрели ввысь незрячие лица, валялись обломки лат и поножей.

   Бранясь, он пытался встать на ноги. Ощутил давление новой шеренги и начал сожалеть, что не способен встать в строй. Они возьмут поганую траншею, любой...

  Но пехота Эвертина заколебалась, ряды расстроились - Феврен выругался, видя лезущих вперед сафиев - глаза ярко-желтые от адских зелий, что пьют перед боем, на губах густая пена.

   - Открыть проход! - заорал капитан. - Открыть проход!

  Но команды не требовалось. Ничто не остановит копьеносцев Сафинанда в такой близости от врага.

  Легконогие, слабо защищенные воины казались пауками, лезущими по склону оборонительного вала. Каждый в одной руке держал копье, а другой орудовал некоей кочергой с множеством зубьев - острые как когти крюки цеплялись за мертвую и умирающую плоть, позволяя залезать все выше.

  За несколько мгновений первый ряд сафиев добрался до края насыпи и пропал с глаз.

  Вопли в траншее усилились.

  - За ними! - кричал Феврен. - За ними!

  И они пошли наверх.

  Им как-то удалось поставить его на ноги. Но разум потерялся в оглушительном реве. Брат Старательный поднял голову, пытаясь вернуть равновесие. Офицеры окружали его, целители подходили ближе; с большего расстояния доносились звуки охватившей долину битвы.

  Он пытался найти смысл в заполнившей голову какофонии. Он слышал стоны, крики ужаса, волны паники и трепета... но все это, кажется, так далеко."Очень далеко. Этот глас - далеко". Он резко оттолкнул помощников и пошатнулся, разобрав наконец слова, поняв причину отчаянных криков.