Алексей Корепанов - Станция Солярис

– Пойдем, поужинаем, – немного успокоившись, предложил я Хари, хотя есть мне совершенно не хотелось; мне ничего не хотелось.

Наш ужин проходил в молчании. Я чувствовал себя безмерно уставшим, я был погружен в трясину одних и тех же не отпускащих меня мыслей и почти не обращал внимания на Хари, вяло ковыряющуюся вилкой в омлете.

Внезапно она отодвинула тарелку и подалась ко мне:

– Крис, что же будет дальше?

Я поднял голову и взглянул на нее. Вид у нее был унылый.

– Ты о чем, Хари?

– То, чем вы здесь занимаетесь… это очень важно? Вам обязательно нужно продолжать?

– Это решать не нам… Но это моя работа, Хари. Ни меня, ни Снаута, ни Сарториуса сюда никто силком не тащил. Это моя работа.

– Но ты же не собираешься сидеть здесь безвылазно целый год, а то и два?

– Не знаю, – медленно сказал я. – Ничего не могу загадывать наперед, не от меня это зависит.

Здесь я не лгал; мои слова были чистой правдой.

– А что ты тут делаешь, Крис? Может быть ты мне и рассказывал, но я ничего не помню. Забыла… – она виновато улыбнулась.

Я положил ладонь на ее руку, скрытую гладкой тканью комбинезона.

– Мы изучаем океан Соляриса. Есть подозрение, что он разумнее всех нас, десяти с половиной миллиардов, вместе взятых.

– Ну, об этом-то я знаю. Об этом все знают. Я имею в виду – есть ли какие-то конкретные результаты? Ты ведь и на Земле занимался тем же самым.

– Да нет, не совсем тем же самым…

Меня вдруг охватило странное подозрение. Она сидела напротив меня за столом в маленькой кухне, она – порождение того самого инопланетного монстра, что намного разумнее всех нас, вместе взятых, и интересовалась, добились ли мы чего-то в наших попытках установить Контакт… Я убрал свою руку и некоторое время напряженно смотрел на Хари, ничего не говоря; ей, видимо, передалось это мое напряжение, потому что она с тревогой спросила:

– Что случилось, Крис? Почему ты так смотришь? Я что-то не так?..

«Идиот, – выругал я себя. – Ты идиот, Кельвин».

– Прости, может быть я сую нос не в свое дело, – виновато сказала Хари,

– но я действительно ничего не помню.

– Нет-нет, все нормально, – я потянулся за чаем и чуть не опрокинул чашку. – Я тебе ничего такого и не рассказывал. Потому что похвастаться до сих пор нечем. Мы с ним говорим на разных языках. Его язык пока не поддается расшифровке.

Хари зябко повела плечами. Судя по ее виду, ей явно было не по себе.

– Он здесь, вокруг… – полушепотом произнесла она. – Он все слышит и все видит, да?

– Не знаю. – Мне тоже стало как-то неуютно. – Никто ничего не знает.

И, боюсь, никогда не узнает. Пойдем спать, Хари. Что-то я не в форме.

– Да, – сказала она, – пойдем. Только я лягу на полу.

Я встрепенулся:

– Это еще почему?

– Чтобы не мешать тебе спать. Тебе нужно хорошо выспаться. А я мешаю тебе. Постоянно мешаю тебе. Может быть, мне лучше вернуться на Землю… и ждать тебя там?

– Это невозможно, Хари, – выдавил я из себя, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Пока невозможно…

Как бы мне хотелось сказать ей, что мы вернемся вместе!..

Добравшись до нашей кабины, я стянул комбинезон и помог раздеться Хари. Она направилась под душ, потом уступила место мне. Вернувшись в комнату, я обнаружил, что она вытащила из шкафа всю одежду и соорудила для себя ложе на полу, рядом с моей откидной койкой. Я бросил полотенце на спинку кресла и, не говоря ни слова, взял в охапку все ее сооружение и начал заталкивать обратно в шкаф. Потом повернулся к ней. Она стояла у стены, закутавшись в простыню, и исподлобья смотрела на меня.

– Хочу, чтобы ты была рядом. Ложись.

Она покусала губу и осталась стоять на месте.

– Ложись, Хари, прошу тебя, – умоляюще сказал я. – Я без тебя не засну, и завтра у меня будет болеть голова, и я буду брюзжать. Ты хочешь слушать мое брюзжание?

Хари молча подошла к кровати, легла и вжалась спиной в стену.

– Вот и умница, – сказал я, выключил свет и лег рядом с ней.

Мы лежали в тишине, и я не слышал ее дыхания, и тело ее было совершенно неподвижным; она боялась потревожить меня. Я повернулся к ней, просунул руку ей под голову, а другой рукой обнял за плечи – и тут же услышал прерывистый шепот:

– Почему, Крис?.. Что-то не так… У нас опять что-то не так… Я чувствую… Почему?..

Я привлек ее к себе, прикоснулся губами к ее нежной коже под мочкой уха.

– Все хорошо, Хари. Все будет хорошо…

Я уже не чувствовал угрызений совести от собственного вранья. Я никогда раньше даже и не подозревал, каков я на самом деле, какова моя истинная, глубинная сущность, ожидавшая своего часа, чтобы проявиться во всей своей неприглядности…

9

Словно какой-то внутренний толчок вынес меня на поверхность, избавив от липких глубин тревожных, путаных, темных снов; эти сны не запомнились, но я чувствовал, что они не исчезли, а мутным осадком облепили душу, готовые повториться следующей ночью, когда я вновь засну… или даже наяву. Они были отвратительными, но настолько реальными, что казались явью – или именно они и были явью, а все остальное только казалось мне? Такие сны никогда не снились мне на Земле, даже когда было очень плохо и одиноко – в тот год, после смерти Хари.

Я неподвижно лежал на спине, пытаясь разобраться, что же такое вытолкнуло меня из пучины сновидений. Окно было закрыто заслонками и в комнате застыла темнота. Рукой я ощущал тело Хари; она лежала, повернувшись лицом к стене, и если даже и не спала, то ничем это не выдавала. Причина пробуждения наконец обрисовалась в моем сознании, и я, протянув руку, включил бледный настенный светильник у изголовья.

Черная Афродита. Приступить к делу прямо сейчас, ночью, пока Снаут спит. Мне очень не хотелось, чтобы он застал меня за тем занятием, которому я намеревался посвятить оставшееся ночное время. И никакие моральные соображения уже не могли удержать меня от осуществления того, что я задумал.

Хари по-прежнему не шевелилась и мне стало не по себе. Сердце сбилось с ритма, где-то под ребрами возник, исчез и опять возник неприятный холодок. Она лежала на боку, спиной ко мне, по самый лоб натянув на себя одеяло.

– Хари! – я легонько потряс ее за плечо и она тут же отбросила одеяло и повернулась ко мне.

– Ты уже встаешь, Крис? Уже утро?

Напряжение схлынуло; иссякли холодные струйки.

– Ты спала, – с облегчением сказал я.

– Так как-то… – в ее глазах, кажется, притаилась тень грусти. – Мысли всякие… Вспоминала… А может быть и спала, не знаю. Будем вставать?

Я сел на кровати и склонился над ней.

– Послушай меня, Хари. Выслушай внимательно, это очень важно. Я здесь работаю. Провожу эксперименты – это моя работа. Ты ведь хотела быть моей ассистенткой?