Гарри Тёртлдав - Тьма надвигается

Из очередного окна струился свет — между неплотно задернутыми портьерами оставалась щель в добрую ладонь шириной. Бембо поднял было дубинку и замер, будто обратившись в камень. В комнате переодевалась на ночь в свободную юбочку и сорочку миловидная девица.

В столь двусмысленном положении Бембо еще не доводилось оказываться. Как мужчина, он желал только смотреть и смотреть: чем внимательней он вглядывался, тем соблазнительней казалась девица. Как жандарм, он должен был исполнять свой долг. Он дождался, когда девушка накинет ночную сорочку, прежде чем постучать дубинкой по стене и гаркнуть: «Затемнение!» Девица с визгом подскочила. Лампа потухла. Бембо двинулся дальше. Долг был исполнен — и не без удовольствия.

Стражу порядка пришлось еще несколько раз применить дубинку — хотя и не столь забавным образом, — прежде чем он вышел на бульвар герцогини Маталиста. Здесь располагались дорогие лавки, конторы законников и ресторации из тех, куда наведывались дворяне и богатые мещане. В таких местах, если Бембо и замечал льющийся из окон свет, приходилось высказывать предупреждения повежливее. Если на жандарма подаст жалобу какой-нибудь барон или ресторатор с связями, можно до скончания дней ночами обходить самые скверные кварталы в городе.

Бембо только что попросил — попросил! что за унижение для гордого жандарма! — ювелира поплотней задернуть шторы, когда внимание его привлек звук рассекаемого воздуха. Среди звезд мчались крылатые тени. Не успел Бембо набрать воздуха в грудь, как в паре сотен шагов за его спиной разорвалось ядро.

Снаряды падали по всему Трикарико. Вспышки света заставляли метаться обезумевшие тени, нарубая всякое движение на тонкие ломтики. Оглушительно гремели взрывающиеся скорлупы. Волна сырой чародейной силы сбила жандарма с ног, и он рассадил голые колени о булыжник.

Взвыв от боли, жандарм вскочил и ринулся в сторону ближайшей воронки. Ядро взорвалось прямо на бульваре герцогини Маталиста, перед трактиром, где ужин на двоих стоил столько, сколько Бембо зарабатывал за неделю. В мостовой зияла дыра, витрина ресторации развалилась, и на чем держится крыша, жандарм не мог понять.

Витрина модистки напротив тоже пострадала, но Бембо она не тревожила: закрытая лавка пустовала. А из ресторана ломилась толпа залитых кровью, плачущих посетителей. Какая-то женщина, рухнув на четвереньки, вываливала в канаву дорогой ужин.

Пламя уже лизало обнажившиеся потолочные балки, но, не обращая на это внимания, Бембо ворвался в зал, чтобы вытащить тех, кто не сумел выбраться самостоятельно. Под ногами хрустело стекло. Витрина оказалась едва ли менее опасна, чем сырая мощь колдовства, — первый посетитель, которого заметил жандарм, был почти обезглавлен сверкающим осколком.

Кто-то застонал в глубине зала. Бембо отшвырнул упавший на старуху столик, подхватил ее, приобняв за плечи, и полувытащил-полувыволок ее на улицу.

— Ты! — гаркнул он на женщину, которую тошнило. — Перевяжи ей ногу.

— Чем? — переспросила та.

— Платком, если есть. Шарфиком, вот. Или отрежь кусок от ее платья — кинжальчик у тебя в сумочке найдется? — Бембо обернулся к двоим, на первый взгляд, не сильно пострадавшим мужчинам: — Ты и ты — за мной! Она там не одна осталась.

— А что, если крыша рухнет? — спросил один.

— А что, если на нас ядро упадет? — добавил другой.

Ядра и впрямь продолжали падать. Вдоль становых жил Трикарико были установлены станковые жезлы, больше и мощнее тех, что мог поднять человек, и сейчас они метали в елгаванских драконов огненные копья. Но их было мало — слишком мало.

Жандарма это не тронуло.

— Тогда нам придется худо, — ответил он. — А теперь пошли! Или мне придется ославить вас трусами?

— Если бы не твоя форма, — прорычал второй, — я бы вызвал тебя на дуэль!

— Если бы ты не стал ныть, я бы обошелся без оскорблений, — парировал Бембо, прежде чем нырнуть обратно в горящий ресторан. Он не обернулся, чтобы проверить, следуют ли помощники за ним, но услышал, как за спиной захрустело под их ногами битое стекло.

Раз взявшись, они трудились мужественно, вместе с Бембо вытаскивая на улицу посетителей, половых, нескольких поваров с кухни. Пламя разгоралось, дым становился все гуще. Последнего пострадавшего Бембо пришлось тащить, не поднимаясь с колен — выпрямившись, он не мог продохнуть. Даже скорчившись у самого пола, он едва мог набрать воздуха в обожженную изнутри, набитую сажей грудь. Ладони резало битое стекло.

Подкатила цистерна с водой, и пожарные принялись поливать из шланга полыхающие стены. Отхаркивая комья густой черной слизи, Бембо пожалел, что его грудную клетку нельзя прополоскать таким же манером. Но битва с огнем была проиграна заранее: ресторану суждено было сгореть дотла, и пожарные скоро поняли это. Струи воды окатили стены соседних домов, еще не занявшиеся огнем. Возможно, теперь пожар обойдет их стороной. Зато доски непременно размокнут.

— Благодарю вас, сударь, — промолвила, не поднимаясь с мостовой, старуха, которую Бембо вытащил первой.

Жандарм хотел было снять шляпу, но обнаружил, что потерял ее — если в развалинах, то головной убор можно было смело считать потерянным.

— Сударыня, — ответил он, поклонившись, — это был мой долг и… — он прервался в очередном приступе кашля, — мой долг и большая честь.

— Прекрасно сказано! — Старуха — судя по манерам, благородного сословия — снисходительно наклонила голову.

Бембо снова поклонился.

— Сударыня, надеюсь только, что мы врежем елгаванцам сильней, чем они нам. Газеты болтают, что так и есть, любой хвастун в хрустале скажет, что так и есть, но откуда нам знать?! Елгаванские газеты беспременно уверяют, что из нас уже дух вышибло!

— Вы, юноша, давно ли в жандармерии служите? — поинтересовалась старуха не без насмешки.

Бембо стало любопытно, что она нашла в его словах веселого.

— Десятый год, сударыня.

Старуха кивнул.

— Очевидно, этого хватило, чтобы сделать из вас прожженного циника.

— Благодарю, — ответил жандарм.

Старуха расхохоталась. Почему — Бембо решительно не в силах был понять.

Когда на заре Талсу бросил взгляд с гор на альгарвейскую равнину, над горящим Трикарико поднимался дым. Солдат ухмыльнулся. Офицеры уверяли, что Елгава причинила Альгарве куда больше ущерба, чем трусливые воздушные корсары врага — его родной стране.

Те же офицеры, впрочем, уверяли еще, что скоро, очень скоро армия Елгавы сорвется с горных вершин и сокрушительной лавиной пройдется по альгарвейским равнинам. В последние месяцы Шестилетней войны войска его страны уже обрушили на окрестности Трикарико погибель и разрушение, и Талсу не видел причин, почему бы не повторить это достижение снова.