Алексей Матвеев - Конан и Властелин Огня

Конан раскидал троих подельников Пса, попытавшихся исподтишка ударить его в спину, и завертел головой в поисках их главаря. Он отчетливо помнил, что успел нанести неприятелю несколько крепких ударов, прежде чем их личный поединок перерос во всеобщую свалку, и сейчас очень сожалел, что дал возможность плешивому скрыться из виду. Может быть негодяй и не бежал с поля брани, как последний шакал, но отыскать его в творившейся в таверне суматохе уже не представлялось возможным.

— Конан! — раздался выкрик Гарта, заглушаемый шумом царящей в зале неразберихи.

Гарт щедро раздавая пинки и затрещины и грубо расталкивая дерущихся, вынужден был буквально проламываться к находящемуся в центре событий приятелю. Своим выкриком он хотел предупредить товарища, но Конан, с головой погрязший в потасовке, слишком долго соображал и пропустил удар дубовой скамьей по спине. Щепки разлетелись в разные стороны, а в глазах киммерийца на миг потемнело. Он не спеша повернулся, оправляясь от первого шока, и впился испепеляющим взглядом в наглеца, посмевшего посягнуть на его суверенитет. Перед ним стоял длинноволосый горожанин среднего роста и щуплого телосложения, скорее всего ремесленник, лицо которого вытянулось, изображая крайнюю степень изумления. Нападавший пребывал в полной растерянности. Да, как это так, читалось в его взгляде, скамейка вдребезги, а этому верзиле хоть бы что?!

— Так, а это еще что? — произнес Конан медленно, но с особой расстановкой. Он опустил руки на пояс и слегка наклонил вперед голову, всем своим видом показывая, что ему не слишком понравилась подобная выходка.

Северянин схватил наглеца за ворот и хорошенько встряхнув, увесистым ударом в челюсть отправил отдохнуть от мирской суеты, да на досуге подумать о вечном. Горе-ремесленник, лишившись чувств, отлетел на несколько шагов, глаза его закатились, а сам он распластался на полу, широко раскинув руки по сторонам.

Гарт, наконец, пробился к товарищу и, что есть духу, крикнул ему в ухо:

— Стража! Бежим!

Слово «стража» подействовала на Конана не хуже ведра ледяной воды, выплеснутой на голову спящему. Прицепив к поясу протянутый Гартом меч, Конан вслед за приятелем бросился к дверям на кухню.

Пинком толкнув едва не слетевшую с петель дверь таверны, в зал ввалилась дюжина бравых ребят из городской стражи с тяжелыми дубинками и короткими копьями наизготовку. С появлением представителей власти суматоха только усилилась. При виде вооруженных людей поднялся оглушительный визг, шум, треск и прочая возня. Посетители, словно птицы, перепуганные забравшейся в курятник лисой, заметались по залу в поисках пути к отступлению. Вызванная их неосознанными действиями неразбериха, дала возможность Конану и Гарту скрыться из поля зрения блюстителей закона и правопорядка.

Друзья вломились на кухню, распугав своим взъерошенным видом и дикими взглядами дочерей хозяина. Навстречу им выскочил бледный, как сама смерть, трактирщик. Запинаясь и часто сбиваясь, он залепетал скороговоркой насчет ущерба, стражи, платежей в казну, беспорядка и ещё о чём-то в этом же роде, но в несмолкающем шквале воплей, окриков, ударов и прочего шума, который проникал на кухню из обеденной, трудно было что-либо разобрать, да и времени не было выслушивать его негодования. Голова Конана болела сейчас совсем о другом.

— Извини за беспорядок. — буркнул киммериец, вкладывая в руку хозяина таверны золотой. — Где выход?

Золото мгновенно возвратило трактирщика к жизни, а ещё говорят, что метал этот дарован человеку богами, исключительно, для выделки украшений и печати денег, и ни каких полезных, за вычетом вышеупомянутых, а уж тем более магических или сверхъестественных свойств его природа не имеет. Лицо хозяина расцвело, наливаясь румяными красками, словно весенний подснежник, пробившийся сквозь толщу снега к солнцу, от былой мраморной бледности не осталось и следа. Он засуетился, раздавая распоряжения старшим дочерям, и велел горничной привести младшую, заверив беглецов, что лучшего проводника им не сыскать во всей округе.

Проведя через весь отчий дом, девушка вывела беглецов во внутренний дворик. Вечно хмурый и не по годам серьезный Гарт всю дорогу до калитки ворчал себе под нос, коря варвара за поднятый дебош. Конан на это не обращал внимания, слишком хорошо и давно он знал своего друга. Поворчит и успокоится, не казнить же теперь себя за этот маленький промах. Ну, выпил немного, слегка подрался. А чего тут, собственно, такого? С кем не бывает?!

Узкими не мощёными закоулками трое спутников вышли на широкую площадь с видом на старый храм. Пришло время прощаться.

— Как звать тебя, спасительница? — не придумав ничего другого, спросил варвар, изо всех сил стараясь не показаться невежливым или того хуже неблагодарным.

— Ния. — скромно ответила девушка. — Да ведь я ничего такого не сделала для вас с месьёром…это всё папа. А тебя зовут Конан, верно? Благородный варвар из Киммерии, страны, которая лежит далеко на севере и где круглый год идёт снег и стоят жгучие морозы.

Надбровные дуги Гарта слегка приподнялись. Конан, конечно, был весьма примечательной личностью, но чтобы его знал весь Султанапур…

— Верно. А кто тебе рассказал? — спросил северянин, впрочем, зная наперед, что ответит на это девушка.

— Сестра. — призналась Ния, смущенно опустив глаза.

— Старшая или средняя? — решил уточнить варвар.

— Обе. — ответила девушка и, обвив руками шею киммерийца, горячо поцеловала его, как настоящая женщина. — Ты ведь вернешься, Конан? Правда?

— Обязательно вернусь! Клянусь бородой Крома, что ещё ни раз у твоего батюшки возникнут из-за меня неприятности…ну, то есть я хотел сказать… — он не закончил фразу.

И это было чистой правдой. И где же это, и в какие времена появление Конана не влекло за собой возникновение неприятностей?

— Не возникнут, не возникнут. Я тебя знаю. Ты добрый. Поэтому ты и понравился отцу и сёстрам и… — замялась девушка.

— А теперь беги домой, не заставляй отца ждать и волноваться. Да и нам пора в путь. — мягко, но настойчиво произнёс северянин. Он вытащил из кармана красивую брошь, одну из тех дорогих побрякушек, что вынес с собой из катакомб после встречи с серебряным Богом, и протянул девушке со словами. — Держи, это тебе в подарок. Сохрани на память о сегодняшнем вечере.

— Какая красивая. Наверное, очень дорогая? — ахнула Ния, рассматривая брошку и восхищаясь ее совершенством. — Спасибо Конан. Это, что, правда, мне?

— Тебе. А кому ж ещё? — пожал плечами северянин. — А теперь быстро до дому, а то я передумаю.