Светлана Литвакова - Зона особого влияния

Из церкви вышел священник в длинном черном одеянии, напоминавшем сутану. Одежда имела такой вид, словно была в стирке лет двадцать назад и ее забыли выгладить.

Голову священник прикрывал объемным капюшоном так, чтобы не было видно лица. Его сопровождали несколько служек, несшие в руках длинные витые свечи белого цвета.

Священник величаво взошел на помост и поднял руку.

Я мысленно пожелала ему совершить публичный акт самосожжения.

Толпа притихла.

— Братья и сестры! — воззвал он заунывным, блеющим голосом. — Завтра, на этой площади свершится правосудие! Мы очистим наши жилища от скверны! Одержимые Диаволом будут сожжены в очищающем пламени господнем! Простим их, братья и сестры, ибо не ведают они, что творят! Помолимся за них, грешных! — Толпа упала на колени.

Я стояла, раскрыв рот, пока Лариска не дернула меня за подол. Я поспешно бухнулась рядом, больно ударившись коленом.

— Диавол среди нас! — вдруг истошно завопил священник, усиленно размахивая кадилом. — Диавол! — истерично подхватила толпа, исступленно забившись головами о пыльную площадь.

— Прости, нас, Господи! — не унимался он, тряся жидкой бороденкой. Толпа в экстазе вторила: — Спаси и помилуй!

— Они все здесь чокнутые? — вслух поинтересовалась я.

Люди рядом с нами стали оглядываться. Эльвира так на меня зыркнула, что дальнейшие слова застряли в горле.

Когда священник, закончив службу, с достоинством облезлого козла, покинул помост, толпа облегченно перекрестилась и стала рассасываться.

— Не мешало бы сходить в корчму, — Андрей вопросительно посмотрел на сестру. — Там многое можно узнать.

— Не мешало бы, — согласилась Эльвира. — Василиса дала мне пару безделушек, возможно корчмарь польстится. — Она достала из узелочка украшения.

У модницы Лариски округлились глаза. Ожерелье из полудрагоценных камней было просто великолепно! Браслет и кольца завораживали взгляд.

Я не думала, что гмуры способны на такое. Отшлифованные камни играли на солнце. Витая золотая оправа дополняла и оттеняла сложную огранку, придавая изделиям волшебный вид.

— Если корчмарь не возьмет, я сама выпрошу у Василисы хоть одно колечко! — Глаза Лариски хищно блеснули.

Все столики в корчме были заняты. После выступления священника, мужчины посчитали своим долгом обсудить события за рюмкой самогона.

Андрей подозвал хозяина — высокого, худого человека в грязном фартуке, с нелепым колпаком на голове и показал ему одно колечко.

Корчмарь проглотил возникший в горле комок и молча подошел к столику в центре зала. Приподняв за шиворот двух забулдыг, он дотащил их до двери и, открыв ее ногой, вышвырнул вон.

Вернувшись, он со скоростью звука, поменял грязную скатерть на новую, чистую и накрахмаленную и убежал на кухню.

Пять поварят выскочили с готовыми блюдами наперевес и, в мгновение ока, накрыли стол.

На середине стола расположили жареного поросенка с веткой зелени в зубах, по кругу разместили: салаты, домашнюю колбаску, холодец, отварную картошечку с укропом, селедку с лучком и постным маслом, чашку сметаны, хрен, горчицу и огромную бутыль самогона-первача.

Возле столика тихо возник корчмарь с полотенцем, перекинутым через руку.

— Еще чего-нибудь изволите? — подобострастно осведомился он.

— Изволим, — сообщил Андрей, протягивая хозяину кольцо. Тот быстро спрятал "безделушку" в карман фартука и наклонился к Аникину, подставив волосатое ухо.

Внимательно выслушав Андрея, он согласно кивнул и молча удалился.

Когда мы, отдав должное сытному и вкусному обеду, расслабленно откинулись на стульях, к нашему столику подошел солидный мужик и, выдернув табурет из-под худенького парнишки за соседним столом, уселся на него, выжидательно глядя на Андрея.

Аникин выдержал приличную паузу, буравя мужика испытывающим взглядом, пока тот смущенно не заерзал, вытирая рукавом обильно выступивший на розовой лысине пот.

— Будем знакомы? — Аникин привстал со своего места, протянув руку для рукопожатия. — Меня Андреем зовут.

— Феоктист Пименович! — Мужик поспешно обтер пухлую ладонь о шелковую рубаху и с готовностью привстал навстречу.

— Ну, и откуда будешь, Феоктист Пименович? — Андрей придвинул свой стул поближе к мужику и обнял его одной рукой за плечи, не забыв другой налить полный стакан, нетронутой нами, мутной самогонки.

— Так местный я. Терем мой аккурат возле церкви стоит. — Он с вожделением покосился на стакан, сглотнув набежавшую слюну.

— Чем занимаешься? — Аникин окончательно взял инициативу в свои руки, не давая мужику опомниться.

— Так мы, это…. Пашем, сеем…, - растерялся Феоктист. — Чего ж нам еще?

— Сам пашешь или работников держишь? — Продолжал допрос Андрей, незаметно подмигивая нам.

— Зачем сам?! — обиделся мужик. — Мы завсегда работников держали! Мы народ не бедный, зажиточный! Федорчуки мы! Неужто не слыхали? — он подозрительно обвел взглядом нашу компанию. — А сами-то кто будете? Вижу, что не местные! Чужаков у нас не любят!

— А давай-ка мы с тобой, Пименович, выпьем за знакомство! — предложил Андрей, плеснув себе самогонки на самое донышко стакана.

Феоктист не заставил себя упрашивать и, цепко ухватив стакан, опрокинул самогонку в усатый рот. С сожалением взглянув на пустую посудину, он смачно крякнул и вытер мокрые усы все тем же многострадальным рукавом.

— Корчмарь сказал, что вы торговцы заезжие. Правду сказал, али брешет? — медленно произнося слова, спросил Федорчук. Его стало стремительно развозить от выпитого пойла.

— Да какие мы торговцы, — махнул рукой Аникин. — Так, ягоду на ярмарку привезли. У нас в лесу ее видимо-невидимо! Может, продадим, а может на что сменяем!

— А как деревня называется? — настороженно спросил, хоть и захмелевший, но не потерявший бдительности Феоктист, строго погрозив нам указательным пальцем с грязным обкусанным ногтем.

— Да какая там деревня?! В одном доме я с племяшками живу, в другом сестра с мужем, вот и вся деревня! — махнул головой в нашу сторону Андрей. — Давай лучше за моих племяшек выпьем! — Он щедро налил Феоктисту еще один стакан мутной самогонки. — Глянь, какие они у меня красавицы! Прямо невесты!

— Красавицы! — с легкостью согласился Федорчук, жахнув очередную порцию вонючего пойла. — А у меня купец имеется! Сын красавец, весь в меня! — Он гордо выпрямился, слегка пошатнувшись на стуле. — Я ему все оставлю! — жарко зашептал он, наклонив раскрасневшееся лицо к самому уху Андрея. — Дом, поля, деньги! Он у меня единственный! — Феоктист икнул и, помотав крупной головой с венчиком седых волос вокруг блестящей лысины, подозрительно уставился на нас. — Откуда, говоришь, приехали?