Джордж Мартин - Гавань ветров

Почувствовав сзади чей-то взгляд, Марис обернулась и увидела С'Реллу.

– Марис, можно я помогу тебе надеть крылья? – спросила девочка.

– Конечно.

С'Релла улыбнулась, и они пошли вместе по короткому коридору к комнате, где хранились крылья. Сейчас на стене здесь висело только три пары крыльев: собственная пара Марис и две, доставшиеся академии от умерших летателей, которые не имели наследников.

«Неудивительно, что студенты „Деревянных Крыльев“ постоянно проигрывают на Состязаниях, – с горечью подумала Марис, глядя на крылья. – Ведь дети летателей день за днем годами тренируются в небе, а у многочисленных учеников академии в распоряжении лишь две пары крыльев, и бедолаги больше учатся полетам на земле, чем в небе».

Усилием воли она загнала неприятные мысли в самый дальний уголок сознания, сняла с крючка свои крылья, разложила и принялась тщательно, сегмент за сегментом, сочленение за сочленением, осматривать и ощупывать их, ища неисправности.

– Обидно, что закрыли «Воздушный Дом», – сказала С'Релла.

Марис, не прерывая работы, кивнула.

– Точно так же два года назад закрыли и академию на Южном Архипелаге, – продолжала девочка. – Оттого-то я теперь учусь здесь.

Марис уже почти забыла, почему стеснительная южанка оказалась в «Деревянных Крыльях». Она взглянула на девочку; улыбнулась и сказала:

– Не горюй. Скоро здесь появится студент из «Воздушного Дома», и тебе будет не так одиноко среди восточных.

– А ты скучаешь по дому? – неожиданно спросила С'Релла.

Марис на секунду задумалась.

– Если честно, у меня нет настоящего дома. Где я нахожусь, там и дом мой.

– А у остальных летателей тоже дом повсюду?

Марис вновь взялась за проверку крыльев.

– Видишь ли, другие летатели больше привязаны к своим родным островам, чем я, но гораздо меньше, чем бескрылые. Натяни, пожалуйста, эту распорку. Спасибо. У меня нет собственного дома не оттого, что я летатель. Просто дом, где я родилась, смыло штормом. Мой отец, вернее отчим, умер три года назад, а его жена – еще раньше. Мои настоящие родители тоже давно мертвы. У меня есть приемный брат, Колль, но он певец, и несколько лет назад отправился на Внешние острова. Без Колля и Расса старый домишко на Малом Эмберли, где я провела юность, и где жили мои приемные родители, кажется огромным и пустым. Мне не к кому возвращаться домой, и я бываю там все реже и реже. Друзей среди бескрылых у меня почти нет, ведь большинство моих друзей – летатели. – Марис пожала плечами: – Естественно, Правителю хотелось бы, чтобы третий летатель почаще бывал на родном острове, но в общем-то он обходится и двумя.

– Понимаю.

Заметив, что С'Релла смотрит на крылья пристальнее, чем нужно, Марис мягко спросила:

– Ты часто вспоминаешь дом? Тоскуешь по нему?

Девочка едва заметно кивнула.

– Здесь все по-другому. Студенты очень отличаются от людей, которых я знала прежде.

– Метателям нужно привыкать к разным людям и обычаям.

– Знаю, но на моем острове остался любимый человек. Одно время мы даже собирались пожениться, хотя теперь я понимаю, что сбыться этому не суждено. Я любила… и до сих пор его люблю, но стать летателем мне хотелось гораздо сильнее, чем находиться рядом с ним.

– Понимаю. Возможно, после того, как ты выиграешь крылья, он…

– Нет! Он – фермер, и земля всегда принадлежала их семье. Он… никогда не просил меня оставить мечту о небе, и я не попрошу его бросить землю предков.

– Летатели и прежде выходили замуж за фермеров, – напомнила Марис. – Ты еще вернешься к нему.

– Только выиграв крылья! – С'Релла встретилась глазами с Марис. – И неважно, сколько времени уйдет на обучение. И если… Когда я выиграю крылья, он наверняка уже будет женат. Я его не виню. Ведь с фермой в одиночку не управиться, а он мечтает о жене, которая бы любила землю, и о пяти-шести очаровательных ребятишках.

Марис промолчала.

– Я сама сделала свой выбор, – добавила С'Релла. – Только иногда я… чувствую себя очень одинокой.

– Мне пора в путь. – Марис положила руку на плечо девочки. – Пошли.

С'Релла первой зашагала к выходу. Марис, положив крылья на плечо, последовала за ней по темному коридору.

Они вышли на широкий каменный выступ на скале, некогда служивший обзорной площадкой. В восьмидесяти футах внизу о камни Сиатута бились океанские валы, небо над головами затянули серые тучи, свежий ветер был пропитан запахами водорослей и соли.

С'Релла придерживала крылья, а Марис застегивала ремни. Когда крылья были прикреплены, С'Релла начала бережно, сегмент за сегментом, раскладывать их, расправляя и натягивая серебристую ткань. Марис хоть и не терпелось побыстрей взмыть в небо, но, помня о своей роли учителя, она молча ждала. Наконец крылья оказались полностью расправлены, и Марис, улыбнувшись девочке, сунула руки в петли, сжала ладонями хорошо знакомые потертые кожаные рукояти и, сделав четыре шага, бросилась вниз.

Падала она секунду или меньше, затем ее подхватил воздушный поток и превратил падение в полет. Как всегда, по телу Марис словно пробежал электрический ток, дыхание перехватило, кожу напряженных рук будто пронзили тысячи иголок. Радость полета была более ярким, более светлым чувством, чем любое другое, изведанное Марис. Даже радостнее, чем любовь. Неистовый западный ветер заключил ее в свои объятия и понес.

Большой Шотан лежал к северу, но Марис решила, отдавшись на несколько минут воле ветра, понежиться в свободном парении и лишь потом начать свою извечную игру с ветрами и двигаться туда, куда ей нужно. Мимо, предвещая шторм, пронеслась стая ярких разноцветных буревестников. Марис, лавируя и поднимаясь все выше и выше, последовала за ними. Вскоре Сиатут превратился в серо-зеленое пятно, не больше ладони, на западе показался крошечный Иггленд, а в туманной дали к северу – темная полоска – берег Большого Шотана.

Марис, заложив крутой вираж, направилась к цели. Непрерывно сменяющие друг друга воздушные потоки принялись дразнить ее, обещая чуть выше попутный северный ветер, и она, следуя их лживым посулам, поднялась еще выше. Теперь берег Большого Шотана, и Сиатут, и Иггленд лежали перед ней на отлипающей металлом поверхности океана, точно разбросанные детской ручонкой игрушки. Марис увидела покачивающиеся в заливах и бухтах крошечные рыбацкие суда, кружащиеся над ними точки чаек, стаю морских кошек у острых утесов Иггленда, торчащую над пенными гребнями волн длинную шею сциллы с малюсенькой головкой, и…

Марис внезапно поняла, что невольно обманула девочку: у нее есть дом, здесь, в небе, среди буйных и холодных ветров. Мир внизу с его проблемами и войнами, политикой, торговлей и ежедневными заботами о хлебе насущном чужд ей. Она летатель, и, как все летатели, воспринимала отсутствие крыльев на земле как утрату жизненно важного органа.