Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Карлица на пытках умерла, и похоронили ее в крепостном рву за палисадом и валами града. А вот княжну Хельгунду торжественно сожгли, и над урной с ее прахом Карак приказал насыпать высокий курган. Днем и ночью свободные и невольные люди возили землю, так что получился холм, настолько громадный, что чуть ли не достающий до неба, ибо любил Карак свою супругу, как никого другого. Со временем висуляне назвали это место курганом Вандалки, ведь по-разному говорили про жену Карака, и то, что это Лже-Хельгунда, и что родом она откуда-то из дальних стран, откеуда-то, чуть ли не от вандалов, которые в прадавние временна проживали в долине Висулы. Плакал князь Карак после смерти супруги своей и мечтал отомстить королеве Зифике. Только более сильным, чем эти чувства, было желание, чтобы его и Хельгунды сын по имени Окша сел в будущем на троне Пепельноволосых, таким образом объединяя державы полян и висулян, образуя силу, способную противостоять Великой Мораве. Шпионы приносили известия, что Зифике удалось подмять под себя только лишь град Крушвиц, а другие застала закрытыми, готовыми к обороне, даже Ленчиц ей не поддался. Спросил тогда Карак через тайных посланников как Спицимира, что правил в Гнезде и Познании, так и Авданцев в Гече и Палуку в Жнине, что станет, если он ударит на войска савроматов. И получил он ответ, что королеву Зифику все ненавидят, что никто из властителей в эту войну не вмешается, ибо объявили они себя комесами и с тех пор станут заботиться только лишь о своих делах. Точно так же пообещал поступить комес Ящолт, владеющий Витляндией у устья Висулы. А поскольку то было время, когда в Великую Мораву вступил маркграф Карломан, сын Людовика Тевтонского, ведя с собой князя Нитры, Сватоплука; князя же Ростислава пленили, его племянник его ослепил и поместил в какой-то франконский монастырь; и в Великой Мораве продолжалось неустанное внутреннее кипение, князь Карак понял, что Великая Морава не в состоянии угрожать его державе, и таким моментом следует воспользоваться, чтобы начать войну с Зификой. Потому собрал он свои отряды, вступил в давние земли Крылатых Людей, которые после поражения, нанесенного им Пестователем, спрятались у висулян, только на вновь завоеванных землях он постановил править от имени своего сына, Окши. Перезимовал он в Серадзе, а в начале месяца сбора осколы — березового сока, провел он под Серадзей страшную битву с войсками савроматов, которыми командовал некий Ревин, ормию королеву Зифики разбил, и таким вот образом давние земли гопелянов и Длинноголовых людей. «Когда захвачу я Крушвиц и всю Мазовию, испугаются меня Спицимир, Авданцы и Палука и сложат присягу на верность малолетнему Окше, и тат вот я добуду всю державу полян», — думал Карак. А поскольку его предупреждали, что град Крушвиц неописуемой мощью обладает, поначалу направил он свою армию через реку Нер в сторону Ленчиц, чтобы после захвата этого не столь оборонного городка завоевать затем Плоцк и всю Мазовию, тем самым окружая Зифику в Крушвице и заставляя ее добровольно отдать и этот град взамен за обещания, которые сам он не собирался выполнять.
Возвратились в Крушвиц остатки разбитых савроматских войск, привезя с собой на санях раненного Ревина. Еще раньше туда же привезли больного Херима, который не вставал с ложа, жалуясь на общую немощь, а если и ходил по комнатам, то исключительно с палкой и волоча ногами. В комнаты Херима частенько заглядывала Зифика, ища у ложа больного какого-нибудь доброго совета, и что ей необходимо самой делать, когда войска Карака подступили под Ленчиц.
— Что мне делать, Херим? — спрашивала она. — Оставаться в Крушвице и ожидать Карака или же отправиться в Мазовию и там готовить оборону?
И отвечал ей Херим слабым голосом тяжело больного человека:
— Поставь, королева, нового военачальника на место Ревина. Собери всех способных сражаться савроматов и полян, что признали твою власть, и пошли их в гарнизоны в грады Мазовии. Князю Караку придется их долго добывать, тем временем ты, возможно, найдешь помощь у пырысян или же помиришься со Спицимиром, Авданцами или Палукой. В Крушвице оставь лишь небольшой гарнизон, поскольку град этот и так укрепленный и захватить его невозможно. Здесь ты будешь в безопасности. Не отважится Карак осаждать Крушвиц. Я предупреждал тебя, что убить Пестователя — это точно то же, что и убить его державу. А ты не советовалась со мной, когда решила его отравить.
— Потому что ты любил его, — багровели от гнева щеки Зифики, а ркука ее ложилась на рукоятку висящего на поясе ножа.
— По дороге под Серадз слышал я от народа, будто Пестователь жив, и что он придет, королева, по твою голову, — кашляя, медленно говорил Херим. — Говорят, что упадут перед ним на колени Спицимир, Авданцы и Палука, и что это он выгонит Карака. Так что, возможно, будет лучше тебе спрятаться с Киром в Мазовии, в тамошних пущах.
После таких слов Зифика начинала нервно кружить по комнате, раз за разом хватаясь за украшенную рубинами рукоять своего ножа.
— Ты собственными глазами видел его мертвым. И я назвала его неживым. А, как он сам нас учил, считается лишь то, что было названо.
— Только ведь народ называет его иначе: бессмертным. Ведь это же он выкупался в отваре бессмертия в Венедийских Горах.
После того Херим касался груди и кривил лицо, словно бы от боли, чтобы показать Зифике, как сильно болит у него внутри. Своей жене, Людке, что была на седьмом месяце беременности, приказал он приносить себе пиво и горячее вино, а когда уже был под хмельком, повторял на латыни, которую изучал еще в Фульде:
— Dies irae… dies irae…
— И что это означает? — спрашивала Зифика.
— День гнева, моя повелительница. Нас ожидает день гнва Пестователя. Опасаюсь я за собственную голову, ибо от любви к тебе предал я его.
А Зифика вновь повторяла и повторяла:
— Ты же своими глазами видел тело графа Фулько. Его кинули в реку. А через три дня оно всплыло, вздувшееся и черное.
— Но ведь тела Пестователя так и не нашли.
— Можно ли воскресить мертвого, Херим?
— Да, госпожа. В Фульде меня учили, что бог франков по имени Христос, когда того захотел, воскресил мертвеца по имени Лазарь. Ты же знаешь,
