Стивен Эриксон - Дом Цепей

Смертные души Рараку. Рараку, страны, связавшей их воедино. Их всех — даже за гранью смерти, как ныне стало ясно.

Скрипачу было всё равно, как солдаты воспримут крепкие объятия троих мужчин.

Лошади взобрались по склону. Там всадники остановили животных и одновременно повернулись к желтому морю, уже шипевшему внизу. Через миг к ним присоединился неуклюжий демон о четырех глазах.

Владыка Лета одолжил коням крылья — Геборик не мог найти иного объяснения количеству преодоленных ночью лиг. Кони казались ничуть не уставшими. Как и Серожаб.

А вот он сам — напротив.

— Что случилось? — громко удивилась Сциллара.

Геборик смог лишь потрясти головой.

— Важнее, — сказала Фелисин, — куда нам теперь? Не думаю, что усижу в седле еще хоть…

— Понимаю твои чувства, девочка. Нужно найти, где разбить лагерь…

Визг мула заставил всех завертеть головами.

Тщедушный чернокожий старик скакал к ним, сидя скрестив ноги на спине мула. — Привет! — завопил он — завопил потому, что накренился набок и шлепнулся на каменистую дорогу. — Помогите, идиоты!

Геборик глянул на женщин, но первым всё сообразил Серожаб.

— Еда!

Старик завизжал снова: — Уйди от меня! Есть новости! Для всех вас! Л'орик мертв? Нет! Мои тени доносят всё! Вы мои гости! Ну, распутайте мне ноги! Ты, милашка. Нет, ты, другая милашка! Обеи! Прекрасные женщины с руками на моих ногах, моих бедрах! Не могу утерпеть! Видите алчный блеск в очах? Нет, конечно, я лишь беспомощная морщинистая тварь, верный образ отцов…

Резак стоял в верхней комнате башни, выглядывая в единственное окошко. Бхок'аралы скучились позади и трещали, иногда переходя к унылым стенаниям.

Он проснулся в одиночестве.

И тотчас понял: она ушла. И не найти следов.

Искарал Паст недавно наколдовал мула и выехал. Присутствия Могоры, к счастью, не отмечалось.

Да, он совершенно одинок целый день.

Но сейчас…

— Тебя ожидают бесчисленные пути.

Резак вздохнул. — Привет, Котиллион. Я уже гадал, когда ты покажешься… снова.

— Снова?

— Ты говорил с Апсалар. Здесь, в этой комнате. Ты помог ей принять решение.

— Она рассказала?

Он покачал головой. — Не совсем.

— Это решение принимать ей самой, Резак. Только ей.

— Неважно. Все равно. Однако странно. Ты видишь бесчисленные пути. А вот я… ни одного достойного пути.

— Ищешь, значит, чего-то достойного?

Резак медленно закрыл глаза. Вздохнул. — Чего ты хочешь от меня?

— Был один человек, чьей задачей стало охранять жизнь девушки. Он сделал все что смог — с такой честью, что, умирая, привлек внимание самого Худа. О, Владыка Смерти может глядеть в душу живого, если складываются обстоятельства. Если есть, гм… что-то поистине привлекательное. И человек стал ныне Рыцарем Смерти.

— Не хочу быть Рыцарем чего бы то ни было, Котиллион…

— Ложный след, паренек. Дай закончу историю. Человек сделал всё что смог, но проиграл. И девушка мертва. Ее звали Фелисин. Из Дома Паран.

Голова Резака повернулась. Он вгляделся в затененное лицо бога. — Капитан Паран? Его…

— Сестра. Взгляни-ка вниз, на тропу под окном. Вскоре вернется Искарал Паст. С гостями. Среди них будет девочка Фелисин….

— Но ты сказал…

— Прежде чем… умереть, сестра Парана удочерила сироту. Жестоко оскверненную девочку. Думаю, она пыталась — мы, конечно, никогда точно не узнаем — она пыталась добиться чего-то… чего-то, на что у нее не было возможности и случая. Поэтому она назвала сироту своим именем.

— И что мне до нее, Котиллион?

— Кажется, ты туповат. Неверный вопрос.

— О, поведай мне, какой вопрос правильный.

— Что ей до тебя.

Резак скривился.

— Дитя приближается в компании другой женщины, весьма замечательной, как ты — и она — увидите. И с жрецом, посвященным ныне Тричу. У них ты научишься… многому полезному. К тому же с ними странствует демон. Как раз сейчас…

— Чем они заняты? Почему остановятся в гостях у Искарала?

— Зачем? Забрать тебя, Резак.

— Не понял.

— Симметрия, паренек, сама по себе сила. Это выражение, видишь ли, стремления природы к балансу. Я доверяю тебе охранять жизнь Фелисин. Сопровождать их в долгом и опасном путешествии.

— Как эпично.

— Вряд ли, — бросил Котиллион.

Наступило молчание. Резак уже сожалел о своих словах.

Наконец дарудж вздохнул: — Слышу лошадей. И Паста… разразившегося очередной тошнотворной речью.

Котиллион промолчал.

— Отлично, — сказал Резак. — Фелисин… оскверненная, ты сказал. С такими трудно. Ну, подружиться. Шрамы остаются свежими и полными боли…

— Приемная мать умерла достойно, если вспомнить ее шрамы. Радуйся, паренек, что это дочь, а не мать. В худшие мгновения думай, что ощущал Боден.

— Боден. Страж Фелисин Старшей?

— Точно.

— Ладно, — сказал Резак. — Сойдет.

— Что сойдет?

— Такой путь. Сойдет. — Он с сомнением добавил: — Котиллион. Слова о… балансе. Мне тут пришло…

Взгляд Котиллиона заставил его замолчать, поразив выражением горя… и раскаяния. Покровитель ассасинов кивнул: — От нее… к тебе. Да.

— Она увидит, как думаешь?

— Слишком ясно. Того и боюсь.

Резак выглянул в окно. — Я любил ее, знаешь? И сейчас люблю.

— Так что не удивляешься, почему она ушла.

Резак потряс головой, не в силах больше сдерживать слезы. — Нет, Котиллион, — шепнул он. — Не удивляюсь.

Древняя дорога далеко растянулась за спиной. Карса Орлонг направил Ущерба к северу, вдоль нового внутреннего моря. На востоке дождевые тучи нависли над мутной водой, но ветер отгонял их дальше.

Он еще немного вглядывался в небо, а потом натянул удила на небольшом, усыпанном валунами холме и соскользнул со спины коня. Взойдя на широкую плоскую скалу, Теблор отстегнул меч и положил острием вниз у валуна, затем сел. Поднял мешок и пошарил в кармане, достав бхедринью солонину, сухие фрукты и козий сыр.

Пообедал, созерцая воду. Закончив, раскрыл завязки мешка и вытащил останки Т'лан Имассы. Поднял так, чтобы сморщенное лицо Сибалле смотрело на волнующуюся воду.

— Скажи, — начал Карса, — что ты видишь?

— Мое прошлое. — Недолгая тишина. — Все, что я потеряла…

Теблор разжал руку, часть трупа упала, поднимая пыль. Карса нащупал мех с водой и напился. Глянул вниз на Сибалле. — Ты как-то сказала: если бросить тебя в море, душа освободится. Придет забвение. Так?

— Да.

Он поднял ее с земли, встал и пошел к краю моря.