Майкл Муркок - Древо скрелингов

– Белому Ворону племени какатанава не пристало по своей прихоти бродить среди миров,- сказал он. Айанаватта разжег трубку, но юноша отказался курить, объяснив свое нежелание следующим образом:

– Сейчас пукавачи нам не угрожают, однако было бы разумно выставить дозор. Я отправлюсь вперед на поиски одного своего друга и, надеюсь, мы с вами встретимся завтра утром. В противном случае продолжайте двигаться к горам, как раньше. Вы найдете меня.

С этими словами он растворился в ночи.

Мы еще некоторое время курили и беседовали. Айанаватте доводилось иметь дело с пигмеями. Они обладали знаниями и опытом, недоступными для большинства других людей, и были честными дельцами, хотя и неуступчивыми в торговле. Когда я сказала, что во время последней моей встречи с Клостерхеймом тот был одинакового со мной размера, Айанаватта улыбнулся и кивнул, как будто не видел в этом ничего особенного.

– Я уже говорил вам,- отозвался он,- что мы живем в особое время.

Я спросила, знает ли он, почему Клостерхейм сравнялся ростом с пукавачи, Айанаватта покачал головой. Об этом может знать Белый Ворон. Гиганты и карлики покидали свои миры. Но именно он и ему подобные начали этот процесс, изучая эти миры. Что ни говори, он, а вместе с ним и Белый Ворон, нарушили правила задолго до того, как пукавачи стали перемещаться на север. Карлики всегда жили в мире с теми, кто занимал остальные две сферы, и все три народа имели свои собственные охотничьи угодья. Айанаватта знал лишь, что чем ближе Священное древо, тем теснее смыкаются миры.

Я начинала понимать, что мультивселенная не имеет центра, точно так же как его нет у животного или дерева. Однако если у нее была душа, то, по всей видимости, именно о ней сейчас говорил Айанаватта. Если многообразие всего сущего определить яркой живой метафорой, то ничто не мешает мультивселенной иметь душу. Я развернула свою накидку из бизоньей шкуры и закуталась, спасаясь от холода.

Сегодня Айанаватта наслаждался трубкой больше обычного. Он лежал на боку, любуясь почти полной, в три четверти луной, поверх которой плыли белые полупрозрачные облака, гонимые легким ветерком с юга.

От прохлады его защищала рубашка тончайшей ручной работы из мягкой шкуры. Как и брюки, и отороченная мехом шапочка, которые он натянул, укрываясь от ночного холода, рубашка была расшита полудрагоценными камнями и иглами дикобраза. И вновь при взгляде на него у меня возникло впечатление, будто бы передо мной джентльмен викторианской эпохи, искатель приключений, которому приятно жить под открытым небом.

Он уже снял орлиные перья и спрятал их в трубку, которая специально служила для этой цели, но оставил в ушах длинные серьги. Замысловатая татуировка как нельзя лучше подчеркивала правильные чувственные черты его лица. Он глубоко вдохнул дым из трубки и подал мне чашу; я воткнула в нее свою тростинку и затянулась.

– Разве не может оказаться так, что душа дерева, которое охраняют какатанава – это совокупность всех наших душ?

Я ответила, что с философской точки это вполне возможно.

– А если эта совокупность – та самая цена, которую мы заплатим, если дерево умрет?- со значением продолжал Айанаватта.

Я втянула дым в легкие, ощущая аромат мяты, розмарина, ивы и шалфея.

Я вдыхала аромат цветника и леса одновременно! В отличие от табака эта смесь приносила чувство бодрости и здоровья; по всему моему телу распространилась легкость.

– Значит, ради этого мы ведем свою борьбу?- спросила я, возвращая ему чашу.

Он вздохнул.

– Я думаю, да. Когда Закон сходит с ума и Хаос остается единственной опорой Равновесия, многие полагают, что мы уже побеждены.

– Но вы не согласны с этим?

– Разумеется, нет. Я проделал духовное путешествие в собственное будущее и знаю, каким образом должен сыграть свою роль в поддержании Равновесия. Я четыре года получал образование в четырех мирах. Я научился видеть будущее в грезах и обзаводиться плотью и формой. Я читал свою собственную историю в книгах людей-лошадей. Я слышал, что ее называют выдумкой. Но я воплощу ее в жизнь и тем самым верну уважение к песне и ее певцу.

Он еще раз глубоко с наслаждением затянулся дымом. На его лице появилось выражение непреклонной решимости.

– Я знаю, что должен сделать ради исполнения своего духовного предназначения. Я должен прожить свою историю так, как она написана.

Наши ритуалы – это ритуалы порядка. Я стараюсь вернуть Закону его мощь и бороться с теми силами, которые хотели бы навсегда погубить Равновесие. Как и вы, я не служу ни Закону, ни Хаосу. В глазах мухамирина я – рыцарь Равновесия.- Он выпустил из легких дым, и тот смешался с дымом маленького костра, изящными завитками поднимаясь к Луне.- Мне знакома та страсть к гармонии, единству и справедливости, которая владеет многими из нас.

Свет костра отражался от его золотых и медных украшений, от блестящей кожи, отбрасывая черные тени. Вопреки своей воле я все больше подпадала под его обаяние. Но я не страшилась этого. Мы оба умели владеть своими чувствами.

– Иногда бывает трудно понять, на чьей стороне ты должен выступить…- сказала я.

Айанаватта не ведал подобных сомнений. Он исполнял предначертания своих грез.

– Моя история уже написана. Я читал ее своими глазами. Теперь я должен следовать ей. Это цена, которую ты платишь за то, что тебе являются подобные откровения. Мне известно, что я должен сделать, чтобы мой миф стал истиной в каждом из миров мультивселенной. Тем самым я достигну высшей гармонии, которой мы жаждем больше, чем жизни и смерти!

Ошеломленная переполнявшими меня мыслями, я вновь вызвалась дежурить первой и вслушивалась в ночные звуки с вниманием, которое некогда было моей второй натурой. Однако я не сомневалась, что Клостерхейма и пигмеев поблизости нет.

Собираясь ложиться спать, я разбудила Айанаватту. Он устроился с комфортом, прислонившись к мягко вздымающейся и опадающей груди Бес, и набил очередную трубку. Я знала, что, невзирая на его безмятежный вид, все чувства Айанаватты настороже. Весь его облик говорил о том, что он – один из тех прирожденных путешественников, которые чувствуют себя в необъятной глуши, под луной и звездами, столь же спокойно и уютно, как другой человек – в гостиной городского дома.

Последним, что я увидела, перед тем как уснуть, был Айанаватта, запрокинувший к небу широкое лицо, по татуировкам которого можно было прочесть историю его путешествия, исполненное уверенности в том, что он сумеет совершить все, чего бы ни потребовали от него грезы.

Все утро Бес вела себя беспокойно. Мы умылись, торопливо позавтракали и вскоре уже были в седле. Мы предоставили животному самому выбирать дорогу, поскольку оно, очевидно, гораздо лучше нас знало, где искать его хозяина.