Майкл Муркок - Древо скрелингов

Заметив, что индейцы начали отставать, я удивилась. Вскоре они оказались далеко позади. Очевидно, они разрабатывали новую стратегию. Клостерхейм, в свою очередь, разумеется, настаивал на возобновлении погони. Я знала его вполне достаточно, чтобы понимать это.

Лес стал реже, разбиваясь на отдельные рощи, и перед нами потянулись открытые пространства, поросшие колышущейся травой. Впереди вздымались высокие горы. Пигмеи скрылись среди стеблей травы и дикой кукурузы. Судя по дымку, вившемуся за нашими спинами, по крайней мере некоторые из них стали лагерем. Однако подозрения Белого Ворона не улеглись. Он сказал, что это старая уловка, когда один человек поддерживает огонь, а остальные продолжают преследование.

Тем не менее, присмотревшись к дыму внимательнее, он решил, что большинство пукавачи готовят у костра пищу. Судя по густоте и цвету дыма, охота принесла им хорошую добычу. Это был знак для отставших и заблудившихся, по которому те могли отыскать лагерь.

Айанаватта сказал, что пукавачи слишком цивилизованны, чтобы есть сырое мясо. Костер сигнализировал о том, что жаркого хватит на всех.

Пукавачи понимали, что этот знак сумеет прочесть и друг и неприятель.

Они приостановили охоту на нас, по крайней мере, на время.

– А туши большого оленя хватит, чтобы набить их крохотные животы!- Айанаватта рассмеялся.

Я спросила, много ли существует людей ростом с пукавачи. Казалось, Айанаватта удивился.

– В землях пукавачи все под стать их размерам,- ответил он.- Даже самые крупные чудовища там значительно мельче наших.

– И это обстоятельство облегчало и одновременно затрудняло мое положение,- вмешался Белый Ворон.- Меня трудно убить, но легко заметить!

Пукавачи были обитателями скалистых гор на юго-западе и жили в пещерных городах. Практически вся их деятельность происходила внутри. Посещая Ипкептеми Мудрого, величайшего знахаря племени, Белый Ворон бывал вынужден с трудом пробираться узкими туннелями.

– Вы действительно похитили их сокровища?- спросила я. Черный клинок представлял для меня значительный интерес.

– Мой долг – вернуть племени какатанава драгоценный талисман,- ответил юноша.- Только я могу обращаться с металлом, поскольку племя потеряло своего предыдущего Белого Ворона.

– Кто был этот человек?- едва ли не робко поинтересовалась я, не в силах отделаться от мысли, что эти расспросы могут поставить меня в неудобное положение.

Ответ молодого человека оказался для меня полной неожиданностью.

– Мой отец,- сказал он.

– Как его звали?

– Его и сейчас зовут Белым Вороном,- отозвался юноша, не без удивления посмотрев на меня.

Я виновато умолкла, сообразив, что своим вопросом нарушила приличия.

Попав в этот странный мир, где ты вынужден был следовать предначертаниям своих грез, либо оказывался в чистилище, я вновь окунулась в знакомую сверхъестественную атмосферу и была готова к любым странностям. Ко мне возвращались старые понятия о дисциплине. Мне предстояло трудиться не покладая рук. Даже самые заядлые искатели приключений сознают, насколько важны в их жизни форма и ритуал. В карточной игре огромное значение имеет случай, но ее невозможно вести без строгого соблюдения правил.

Тем вечером, раньше обычного разбив лагерь, мы играли в шарики. Эта игра чем-то напоминала триктрак, однако требовала большей остроты памяти и сообразительности. Айанаватта сказал, что подобные забавы широко распространены в его народе. Лучшие игроки пользуются особым уважением и носят специальные имена. Их кличут "вабенозе", или, в шутку, "шешбуваками", то есть, утками – именно так называются шарики для игры.

– Такое чувство, будто бы мы всецело находимся в руках судьбы, словно вот эти скачущие шарики,- заметила я.- Имеем ли мы власть хотя бы над чем-нибудь, или попросту сохраняем статус-кво по мере своих сил?

Айанаватта сомневался в этом.

– Я завидую вашим способностям, графиня Оуна. Я по-прежнему стремлюсь перемещаться Белыми путями между мирами, но до сих пор мои путешествия в грезах, сколь бы опасны и поучительны они ни были, осуществлялись иными средствами.

Айанаватта добавил, что не знает, в какой мере я являюсь игрушкой в руках судьбы – более или менее, чем он сам. Он сказал, что намерен совершить только один такой переход, а потом его дух достигнет очередного этапа развития.

Я рассмеялась и легкомысленно пообещала ему:

– Если сумею, возьму вас с собой. Каждое разумное существо должно хотя бы однажды пройти извилистыми ветвящимися лунными дорогами.- Женщины, подобные мне, вновь и вновь преодолевают эти пути.

Перемещаясь по ним, играя свои роли, мы плетем паутину мультивселенной, создавая ткань времени и пространства. Под воздействием наших легенд, грез и желаний изначальная материя порождает вещество и структуру всего мироздания.

Божественная простота, сказала я. Вместе с ней приходит исчерпывающее понимание собственной значимости как индивидуума, понимание того, что каждый поступок, совершенный ради общего блага, служит твоим собственным интересам, и наоборот.

– Лунные дороги – самые сложные и вместе с тем самые простые пути.

Порой меня одолевают угрызения совести из-за того, с какой легкостью я перемещаюсь среди сфер.- Каждый посвященный надеялся обрести способность переходить из мира в мир, данную от рождения похитителям снов и вольным странникам в грезах.

Наши подсознательные навыки наделяют нас могуществом, делают нас опасными, но вместе с тем в высшей мере уязвимыми, особенно когда такие люди как Гейнор бросают вызов глубинным основам веры, на которой построены все прочие наши реалии.

– Лунная дорога не всегда прямая и легкая,- сказала я Айанаватте.- Иногда требуется целая жизнь, чтобы преодолеть весьма короткий ее участок. Иногда ты вынужден вернуться туда, где начинался твой путь.

– Иными словами, поступки человека определяет обстановка, ситуация, в которой он оказался?- Белый Ворон сделал несколько быстрых движений пальцами. Шарики затрещали и запрыгали, словно планеты, потом замерли в неподвижности. Он выиграл партию.- Именно этому вы научились во время своего мусрама?- Юноша насмешливо посмотрел на меня, давая понять, что при желании может пользоваться многими языками. Большинство из нас владеет несколькими символическими языками, что создает для нас определенные трудности, когда мы пользуемся логикой и звучанием слов. Мы в равной степени восприимчивы к языкам улиц и лесов. Зачастую мы не обращаем внимания, на каком языке говорим, и нам требуется совсем немного времени, чтобы изучить еще один. Но этот навык весьма примитивен по сравнению с умением манипулировать природными явлениями, а посему наша способность заимствовать чужие облики становится едва ли не второй натурой. Белый Ворон осторожно напомнил мне, что и он является адептом.