Княжеская ведьма - Резанова Наталья Владимировна
Карен посмотрела на солнце. Часа два пополудни. Раньше вечера ждать нечего. Времени полно.
Она вернулась к себе. Бона и Магда, вдоволь наглазевшись на знатных гостей, уже прибежали назад. Карен велела им вымыть пол в большой комнате и выгрести золу из очага.
– Сегодня вечером у нас будут гости, – скучным голосом сообщила она. Кто – не объяснила намеренно. И вообще промолчала все ближайшие часы, занимаясь разбором трав. Когда стемнело, развела огонь в очаге, поставила на стол кувшин, пару кружек, плетенку с ягодами и сказала:
– Скоро будет госпожа Линетта. Можете подслушивать, но чтоб я вас не видела и не слышала.
В том, что Линетта придет еще сегодня, Карен не сомневалась. Она девушка решительная и нетерпеливая, что доказывает ее приезд. Конечно, она собиралась встретиться с Торгерном, но не застала его. Что ж, придется отдуваться за Торгерна.
Дверь открылась без стука. Линетта стояла на пороге. Карен сидела за столом. В очаге пылал огонь.
– Здравствуй, заходи, будь гостьей.
– Ты ждала меня?
– Конечно.
Линетта кивнула головой, адресуясь, разумеется, не Карен, а своим мыслям. Кресло стояло именно так, чтобы в него удобно было сесть, и она села, не дожидаясь приглашения.
– Будешь ужинать со мной?
– Я не ужинать к тебе пришла.
– Как знаешь. Мое дело предложить.
Надолго ли хватит этой надменной манеры держаться? Будет ли предисловие? Или сразу перейдет к главному?
– Если ты знала, что я приду к тебе, может, ты знала, зачем?
– Ну, наверное, – вежливо сказала Карен, – чтобы побеседовать со мной без свидетелей.
– Да. Поэтому я и не вызвала тебя в свои покои. Мне вечно мешают. Опекают. Следят. О чем я буду говорить, ты тоже знаешь?
– Вероятно, о твоем предстоящем замужестве.
Госпожа, кажется, привыкла, что кругом нее выражаются обиняками, и мысль, высказанная прямо, хотя и достаточно деликатно, причиняла неудобство. Она отвернулась к огню, что дало возможность рассмотреть ее в профиль. Какая плавная линия носа. Да и вообще плавность – главное в ее облике.
Но миг смущения был краток.
– Да. Хотя в этом деле полно советчиков всякого рода, мудрых, опытных и знатных, я решила, что поговорить с тобой будет не лишне.
– И правильно. Потому что все эти мудрые, опытные и прочие советчики в твоем деле совершенно бесполезны.
– Потому что никто из них не владеет магией?
– При чем здесь магия? Просто мужчинам нельзя доверять вести дела, они слишком глупы. Пусть себе дерутся, но решать главное должны мы.
Линетта явно впервые слышала подобное утверждение. И это было ей лестно. Она продолжила неопределенно:
– То женщина. А то ведьма.
– Лекарка я.
– Ведьма, это все знают. Знахарки в княжеских советах не сидят. Поэтому я и хочу знать, твое ли колдовство препятствует свадьбе, или еще что.
Карен тихо рассмеялась.
– Так вот ты как думаешь? О Боже! Я – препятствую? Да я отдала бы десять лет жизни, чтоб этот брак был заключен как можно скорее!
– Ты? Какая тебе от этого выгода?
– От этого всем выгода. Тебе, мне. Твоему отцу, Торгерну. Княжеству и герцогству. Всем. Ты, конечно, можешь мне не верить. Но лучше бы поверить. Так я предвижу.
Линетта молчала, глядя на нее.
«Она презирает меня, как существо безродное, нищее и уродливое, и в тоже время не может не видеть во мне ставленницу сил, которых привыкла бояться и почитать. Посмотрим.»
– Тогда почему же он уехал?
Этого вопроса следовало ожидать. Но Карен не собиралась раскрывать своих мыслей.
– Он же не мог знать, что ты приедешь.
Здесь была логическая ошибка, но Линетта ее не заметила. Она перегнулась через стол. Румянец пополз от висков вниз.
– Тогда сделай так, чтоб он вернулся. – И трижды, как заклинание. – Сделай, сделай, сделай!
Карен не двигалась. Она была потрясена. С самого начала ей казалось совершенно естественным то, что Линетта хочет начать собственную игру, но когда она поняла, что причины тому вовсе не политические, ей даже худо стало. Линетта продолжала что-то говорить, Карен не слышала, лишь постепенно приходила в себя. А собственно, почему она исключила такую возможность? Если ты не женщина, то о Линетте этого не скажешь. Бедная Пасифая! Однако это работает скорее на меня, чем против…
– … скоро ночь Середины Лета и большой ворожбы. Тогда всем можно беспрепятственно покидать крепость. И если он к тому времени не вернется, ты будешь колдовать для меня! И только тогда я поверю, что ты хочешь мне помочь.
– Не проще ли послать гонца в Эгдир?
– Нет! Ты должна вернуть его силой магии. Он ничего не должен знать.
– Магия – вещь опасная.
– Я не боюсь.
Карен молчала.
– Ты набиваешь себе цену? Что ж! Если я захочу, я дам тебе золота столько, сколько ты сможешь унести.
– Если бы я захотела, я имела бы золота больше, чем твой отец и Торгерн вместе взятые. Да что мне с того? Здоровой и красивой я бы от этого не стала, ума бы золото мне тоже не прибавило. Так что, хорошо подумай, прежде, чем со мной расплачиваться! А что до ночи Середины Лета – мы пойдем с тобой в полночь на Громовую пустошь, куда никто из людей не ходит. Если ты решишься на это, не бери с собой никакого железа – ни кинжала, ни пряжки, ни пояса, ни заколки для волос. Там я зажгу свой костер, а что будет дальше, пусть судьба покажет.
– Ты сказала! А я сообщу тебе свою волю.
Оставшись одна, Карен продолжала сидеть за столом. Должно было собраться с мыслями. А было ей не по себе. В той картине, которую она себе нарисовала, открылась новая перспектива, и перспектива эта ее отталкивала. Но для лекаря не существует ни чего стыдного и непристойного! Собственно, радоваться надо. То, что Линетта влюблена в Торгерна, мне весьма на руку… но ведь жалко же ее! Если бы она вступала в брак с открытыми глазами. Но она спит. В сущности, Карен испытывала симпатию к Линетте, несмотря на самолюбование, в которое та постоянно была погружена, как в теплую воду, и ее надменность – слишком много оснований для этой надменности, она привыкла подчинять себе, а тут надо, чтобы она мне подчинилась… Но тут мы вступаем в иную область, где явлениям трудно подобрать имя. Карен сказала правду: магия – опасная вещь, только под магией она разумела иное, чем Линетта. Есть сила, которой можно подчинить любого человека с разной степенью приложения усилий. И душу Линетты Карен могла бы закабалить без особого труда. Но она не хотела этого делать. Она дала клятву прибегать к своей силе только в крайней необходимости и при лечении болезней. Сейчас такой необходимости не было. И не только потому, что Линетта здорова. Карен ни за что и никогда не хотела проникать в чужую душу, изменять ее, чтобы ее не повредить. Магия – опасная вещь, а это и есть настоящая магия.
О том же, что считала магией Линетта, у Карен были самые смутные понятия. Никогда это ее не занимало и не волновало. Так, слышала какие-то женские разговоры, точнее, обрывки разговоров, потому что не прислушивалась. И не забыла разве что потому, что ничего не забывала. Поэтому и сказала Линетте про костер. А теперь, значит, придется идти. Хотя еще неизвестно… В сущности, это проверка для них обеих. Если Линетта не решится на это, значит, ее любовь к Торгерну не так уж сильна, и Карен придется строить свои действия из этой предпосылки. Если она решится… А если идти? Ворожить? Ведь она не хотела нарушать естественный ход событий, а в данной ситуации это и будет естественно. Хоть бы знать, как это делается! Однако вряд ли госпожа большой знаток волшебства. Вероятно, слышала такие же разговоры. Следовательно, можно будет изобразить… создать видимость магии…
Но ведь это же будет ложь! Обман. Она никогда никого не обманывала.
Даже в гневе, даже в отчаянии. А сейчас готова решиться на это в холодном разуме?
Да. Ну и что? Я никогда не опускалась до колдовских штучек, когда могла честно лечить людей. Не хотите меня лекаркой, хотите меня ведьмой – будет вам ведьма! – подумала она с такой злобой, что сама ужаснулась своей окрепшей в ненависти душе. И взмолилась:
