Глен Кук - Суровые времена. Тьма

Пальцы Госпожи теребили что-то на талии, словно пытаясь нащупать шелковый лоскут. Затем она непроизвольно коснулась как бы левого рукава, вместо которого на руке был стальной наруч. Она позабыла, что закована в латы, из-под которых не вытащишь румель. Вид у нее был совершенно идиотский. Такой я ее еще не видел!

Душелов, хотя она и находилась от меня дальше, чем Лонгинус со своим факелом, прекрасно расслышала каждое мое слово. И впала в бешенство. Из зашитого рта вырвалось яростное мычание, спеленутое тело забилось на носилках. Для женщины, трое суток провалявшейся связанной и с кляпом во рту, Ловец демонстрировала удивительную прыть.

— Сдается мне, Мать Обманников в последнее время становится шустрее.

Наверное, мне стоило бы попридержать язык. Костоправа аж затрясло от ярости. Госпожа справилась с потрясением лучше. Раздраженно вздохнув — ее раздражение не было направлено на кого-либо лично, — она вновь присела на корточки и вгляделась в щель. Я склонился над ней. За трещиной угадывался намек на красноватый свет.

— Он помечен, — не оборачиваясь, сказала мне Госпожа. — Его можно найти, и я займусь этим, как только мы вернемся в лагерь. А когда найду, воспользуюсь твоим советом. Он был не так уж плох.

Неожиданно Госпожа резко встряхнула головой, словно стараясь прояснить свои мысли.

— Но до чего же хитра! Я никак не думала, что она сможет проделать это со мной. Пошли.

Она нырнула в пролом в стене.

— Эй, возьми-ка свой дрын, — сказал Бадья, впихивая мне в руки знамя. До сих пор я делал вид, будто не замечаю, где оно и кто его несет. — Где ты вообще пропадал, черт тебя побери?

— Проспал подъем.

Костоправ двинулся за Госпожой. Остальные парни вроде бы и собирались последовать его примеру, но как-то вышло, что впереди оказался я. Сунул в пролом наконечник и полез туда сам. Костоправ мужик здоровенный, и ему было не так просто пролезть в щель. Но мне оказалось еще труднее, потому как мешала длиннющая орясина. В результате один конец копья оказался с одной стороны, другой, соответственно, с противоположной, а я застрял посередине. Тай Дэй с Костоправом решили мне помочь, разом ухватились за древко и принялись тянуть — ясное дело, каждый в свою сторону. Я отреагировал на помощь отборным матом.

В конце концов мне с грехом пополам удалось протиснуть свою задницу сквозь пролом и вытянуть следом знамя, после чего я смог все-таки оглядеться. Там было темно. Никакого света, кроме красноватого свечения, исходившего из трещины в полу примерно в полумиле от меня…

Смерть есть вечность. Вечность есть камень.

— Камень молчит, — промолвила Госпожа.

Это своего рода бессмертие.

Земля содрогнулась. Откуда-то сверху донесся скрежет трущихся друг о друга камней. Тяжелая тьма вздымалась над пробивавшимся красноватым светом. Люди, прибывавшие сзади, напирали, подталкивая нас троих вперед. Наконец протиснулся в щель и Лонгинус с факелом, который если и не рассеивал тьму, то, во всяком случае, давал возможность видеть, куда ставить ноги.

— Одноглазый считает, что мы идем прямиком в ловушку, командир, — продолжил я рассказ о своих ночных похождениях.

— Что за ловушка? Кто ее расставил?

— Мне не выпало случая потолковать с дерьмовым коротышкой на эту тему.

— Ловушку расставила моя сестра, — вмешалась Госпожа, — Пусть ее немедленно притащат сюда. Кажется, впредь я перестану прислушиваться к своему внутреннему голосу и стану во всем следовать советам Мургена. Можно будет оставить ее здесь, когда мы двинемся в обратный путь.

Я кивнул, как будто это решение пришлось мне по душе. У меня не было охоты напоминать Госпоже, что она уже убивала свою сестрицу. Костоправ приподнял бровь, взглянул на меня — но так ничего и не сказал. Ему надо было поддерживать мир.

— Доставьте их всех сюда, — распорядилась Госпожа. В иные моменты она становилась чем-то большим, нежели просто лейтенант.

С Ловца едва не содрали шкуру, когда протаскивали ее сквозь трещину, но эта сука все равно улыбалась за своим кляпом. Это приводило меня в бешенство. По всем человеческим понятиям она, исстрадавшись от голода, жажды и грязи, должна была пребывать в глубочайшей депрессии. О том, что ей требуется есть или справлять нужду, вспоминали лишь изредка, и делала она это под бдительным присмотром Лебедя, Мотера или князя. Нож ни в какую не желал иметь дела с Ловцом. Скорее всего, он ненавидел ее постольку, поскольку такие чувства испытывала к ней Госпожа, а почитание Госпожи приобрело у него характер навязчивой идеи.

Хотя Ловец вроде бы и не тужила, старину Мургена она одарила особым взглядом: мрачным и не сулившим ничего хорошего.

— Посмотрим, что к чему, — бросила Госпожа. Она склонилась над Ловцом, по глаза при этом подняла на Костоправа.

— Ты здесь. И что ты собираешься делать теперь?

Было ясно, что у нее очередной перепад настроения. Я знал: Костоправ хотел сказать ей, что это вовсе не Хатовар, что мы прошли полмира и побывали в аду не ради того, чтобы отыскать заброшенные развалины. Но он не знал правды и ни в чем не мог быть уверен. А потому промолчал.

Костоправ становился все более сдержанным.

Пробормотав что-то себе под нос, Госпожа взяла Душелова за подбородок и заставила сестру посмотреть ей в глаза.

— Скажи, дорогуша, ты ничем не хочешь со мной поделиться? Может быть, у тебя есть маленький секрет, касающийся этого местечка?

Ловец подмигнула мне. Госпоже не приходилось рассчитывать на успех. У меня сложилось впечатление, что ей хотелось убраться отсюда поскорее и подальше — хотя бы и в ад.

Госпожа пребывала в скверном расположении духа. Как и Ловец. К счастью для Кины, та была богиней и могла не особо беспокоиться по этому поводу.

Ловец улыбалась и, разумеется, ничего не отвечала. Я предполагал, что она не станет отвечать даже ради спасения собственной шкуры. Все Десять Взятых были уязвимы лишь настолько, насколько удавалось использовать их навязчивые идеи.

— Дерь-мо-о! — донеслось из темноты, эхом отдаваясь от стен. — Что это за хрень такая? Капитан! Мурген! Вы только взгляните.

Костоправ пожал плечами и кивнул. Сейчас не имело значения, куда его зовут и зачем. Ему нужен был предлог, чтобы ненадолго смыться от Госпожи.

Я зашаркал по полу, которого не видел, лишь ощущал его под ногами. Позади слышалось шарканье ног Костоправа. И бормотание: он бурчал себе под нос и покачивал головой, словно желая понять, какого черта он здесь делает. Не может же быть, чтобы последние тридцать лет он рвался именно сюда. Это просто бред. Чья-то злая шутка; Эти дурацкие развалины никак не могли быть местом рождения Свободных Отрядов Хатовара. Здесь не было никаких признаков… вообще ничего не было.