Светлана Фортунская - Анна, королева. Книга 1: Дочь князя

— Да, и которому не надо платить жалование, так, Хейнц? — насмешливо продолжила за него княгиня. — Горцы не служат, Хейнц, даже когда умирают с голоду. Но пока у князя есть хоть зернышко в кладовых, ни один горец с голоду не умрет. Ты пытался оскорбить нас, Хейнц. Тебе это не удалось. Теперь я скажу тебе — ты, как отец невесты и родственницы князя, был принят с почетом, которого ты не заслуживаешь. Но свадьба кончилась, отныне ты не властен над своей дочерью, и мы не обязаны оказывать тебе уважение. Поэтому убирайся из крепости, и никогда более не переступай ее порога. Мы больше не будем так терпеливы.

Хейнц попятился. Княгиня, стоявшая на крепостной стене, озаренная колеблющимся пламени факела, выглядела грозно. Дружинники подошли и остановились поодаль, наблюдая. Хейнц развернулся и быстро пошел, почти побежал к повозке с шаваб, ожидавшей его за воротами.

— Мама, а почему ты не прогнала его сразу? — шепотом спросила Аник, — ведь утром, когда он приехал… — Аник не договорила, ей было тягостно вспоминать, как ее мать, гордая княгиня, кланялась в ответ на грубость этого человека.

— Он — отец невесты. Если бы мы его прогнали тогда, он бы пожаловался князю Горису, а в этот раз князь Горис, боюсь, встал бы на его сторону — это ведь против обычая. Твой отец поссорился бы с верховным князем, и ничего, кроме неприятностей, из этого не вышло бы. Красная крепость слаба нынче, у нее мало защитников, а шаваб на нашей земле слишком много. А то, что я ему поклонилась утром — я ведь была как бы матерью жениха. Обычай требует, чтобы мать жениха поклонилась отцу невесты в день свадьбы, тогда как отец невесты кланяется матери жениха в день сватовства.

— А он тебе разве кланялся?

Княгиня улыбнулась.

— Кланялся, — сказала она, — я ведь пообещала ему, что свадьба будет, как он хочет, и что князь Варгиз не только даст для Прудис приданое, но и позволит взять припасы у себя из кладовой. Хейнц и обрадовался, и на радостях не обговорил, где будут жить молодые, он считал, что у него, раз я согласилась, что его дочь будет жить с ним. И поклонился мне.

— Все равно, — сказала Аник упрямо, — он противный, и не надо было ему кланяться!

— Дочь князя, — строго произнесла княгиня, — запомни, «надо» и «хочу» — это два разных слова, и между ними лежит пропасть глубже нашего ущелья. Вот, смотри! — она протянула руку. Напротив Красной крепости, на другой стороне ущелья, стояла Дозорная башня. Вардан и Прудис уже въехали в ее ворота, и Аник могла хорошо бы разглядеть их, если бы сейчас был день. — Видишь, как близко, — продолжала мать, — ты сможешь каждый день видеть Прудис, но чтобы говорить с ней, тебе потребуется долго спускаться по склону нашей горы, а потом также долго подниматься по склону Дозорной горы. Так и эти два слова — «хочу» и «надо». Они рядом, но если ты вместо «надо» скажешь «хочу», ты попадешь не на ту гору, и очень много сил ты потратишь, чтобы добраться до нужного тебе места. Если это вообще будет возможно, потому что иногда наше «хочу» может завести нас так далеко, что и пути назад не будет. Я не хотела кланяться Хейнцу. И тебе придется в твоей жизни делать многое, чего тебе не захочется делать, но так будет надо.

— Но ведь Хильда, она не захотела говорить с Хейнцем, и кланяться ему она тоже бы не стала!

— Пожалуй, что и не стала бы, — задумчиво сказала княгиня, — и Прудис не вышла бы замуж за Вардана… Или князь поссорился бы с шаваб, живущими на нашей земле, и с верховным князем… Хильда может позволить себе хотеть или не хотеть, дочь моя, Хильда — просто старая женщина. Иногда мне хотелось бы… — она не договорила, поглядела еще раз на Дозорную крепость и отправила Аник спать — было уже за полночь.

Часть четвертая. Хозяйка крепости

Свадьба Прудис была последним радостным событием в жизни княгини. Через несколько недель она слегла, и больше уже не встала. В свободное от уроков время — этой осенью отец Константин начал давать Аник уроки грамоты — девочка сидела с матерью, наставлявшей ее в том, что положено знать дочери князя.

Дочери князя было положено знать и уметь очень много.

Готовить пищу — обычную и праздничную; прясть, ткать, шить, вязать, вышивать. Знать, как плетутся ковры, уметь красить ткань и кожу в черный и белый, в красный и синий цвет. Уметь зарезать цыпленка, подстрелить из лука косулю и освежевать ее, отличить больную овцу от здоровой, остричь барана, подоить корову. Быть в состоянии вылечить простуду и перевязать рану, знать, как заставить блестеть медные украшения на оружии и чем чистить серебро, как подрезать ветки яблонь, как сажать овощи и сеять пшеницу. Конечно же, дочь князя должна писать и читать, знать историю своего рода и своей страны, уметь петь, танцевать, вести беседу простой речью и высоким слогом, играть в шахматы и нарды. Еще дочери князя подобает хорошо держаться в седле. Вести учет всему, что хранится в кладовых, а также уметь считать деньги, как горские, так и монеты Межгорья и Бахристана. Суметь сварить пиво, сплести ременные сандалии, изготовить из воска свечу, почистить лошадь…

Иногда Аник казалось, что перечень этот бесконечен, и что дочь князя должна знать и уметь все.

— Нет, дочка, — говорила княгиня, — тебе просто надо быть хозяйкой в доме и княжестве, а когда мужчины сражаются на войне, тебе надлежит заменить и хозяина. Главное, конечно, это пища и одежда, но кто накормит твоих детей, если не будет рядом охотника, чтобы подстрелить зайца, или мельника, чтобы смолоть зерно? Некоторыми умениями владеть хорошо совсем не нужно — ты просто должна знать, как это делается, чтобы тебя не обманули нерадивые работники. А тебе предстоит стать хозяйкой крепости рано, слишком рано…

На исходе зимы княгиня тихо угасла.

Зима выдалась суровой, перевалы занесло снегом, поэтому на похороны не могли приехать соседи и родственники. Княгиню отпели в привратной церкви, похоронили на кладбище селения в соседней с Красной крепостью долине — землю пришлось отогревать кострами, иначе не удалось бы вырыть могилу, — скромно помянули в кругу домочадцев. Прудис, конечно, была и на похоронах, и на поминках, и осталась пожить в Красной крепости до весны — обратный путь, говорила она, ей в ее положении не под силу, сюда-то не верится, что добралась; да и побыть с Аник хочется…

Прудис пересмотрела платья Аник, сшила несколько новых — девочка не успела еще снять траур, который носила по сестре, а ей пришлось уже облачиться в траур по матери, который — по горскому обычаю — надо будет носить всю жизнь. Сама Прудис очень располнела — так, что прежние свои платья ей пришлось распороть по бокам и вставить клинья — и еле ходила. Помогать по хозяйству она не могла, но зорко наблюдала за заменившей ее на кухне Арвик, дочерью Джоджо, и несколько раз строго бранила ее за неряшливость и нерадивость, после чего девушка убегала с кухни в слезах. Прудис даже набралась смелости и поговорила с князем Варгизом, посоветовав ему пригласить какую-нибудь опытную женщину вести хозяйство.