Кейт Эллиот - Собачий принц

— Фонарь зажигать нельзя, — сказал он, поворачиваясь. — Можем сгореть при таком ветре.

Гостиничный монах сжался на полу, Ханна едва могла узнать его, с ног до головы обсыпанного снегом. Он как в бреду бормотал молитву на языке его Церкви — дарийском. Слов она не понимала.

Вверху ругался мужчина. Один из солдат, звеня доспехами, спускался по лестнице, не переставая изрыгать самые гнусные проклятия. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он не сердит, а испуган.

— Вы видели? — спросил он, грузно спрыгнув на пол. Ветер снаружи выл, крупные градины как камни стучали в стены конюшни, крыша гудела от вихря.

— Нечто, — испуганно простонал монах, шум бури заглушил его голос. — О Владычица Милосердная, избавь нас от таких видений. Защити от таких созданий. Мутными испарениями порождены они во тьме, извергнуты на ветер. Такими принесло их к нам с гор. Такими набросились они на нас. И вонь от них поднимает волосы на затылке, и тело мое трясется от ужаса. И гости выбежали из комнат, все кричали и плакали, а один только пускал пузыри и весь пылал, как будто обожженный пламенем.

— Брат, возьми себя в руки, — серьезно сказал Вулфер. — Что ты видел?

— Я все сказал! Они живые существа, но не похожи ни на одно создание, которое я прежде видел. У них нет руки ног, только толстое темное тело, как будто бесплотное. Они пели ужасными голосами на каком-то отвратительно звучащем языке, если, конечно, это можно назвать языком. Истер принес их с гор, буря пришла с ними, как будто они вызвали ее своею черной магией, потому что такой бури я никогда еще не видел, а я здесь уже двадцать лет, в этой самой гостинице, и верно служу Богу Единства, о, помоги мне, Господь в Небесах. Ужасно было это видение, не хватит сил у меня.

— Успокойся, брат, — сказал Вулфер. — «Лев», присмотри за этим добрым братом. Ханна, сможешь пойти со мной наружу?

У нее еще не утихла боль от удара сорвавшейся с петли дверью. При каждом шаге правую ногу пронзала острая боль.

— Ханна?

— Иду.

Вулфер нащупал висевшую на стене веревку, обвязал ею себя вокруг пояса, другим концом он обхватил талию Ханны. «Лев» уперся в дверь, и Вулфер отпер ее. Его встретил мощный порыв ветра, воин попятился. Сапоги заскользили по грязи. Наклонив тело параллельно земле, Вулфер шагнул в пургу и потащил за собой Ханну.

С трудом сохраняя равновесие, они сделали шесть медленных мучительных шагов. Вулфер что-то крикнул, но девушка не расслышала. Ханна оглянулась. Конюшни уже не было видно, ночь и ветер поглотили ее. Ханну охватила паника. Она тяжело переводила дыхание, руки свело холодом, она перестала их чувствовать.

Она наклонилась вперед, чтобы очередной мощный порыв ветра не сбил ее с ног. В лицо вонзались тысячи льдинок, песок и мелкие камни. Вихрь вздыбливал почву, с гор срывались и катились вниз огромные булыжники.

Что-то толкнуло ее. Она невольно вскрикнула. Странное существо, какого она никогда прежде не видела, пронеслось мимо нее и растаяло в ночи. Затем, словно оседлав ветер, промелькнули еще два Они были похожи на сгустки мрака, твари из Бездны — ямы Врага, в которую вечно падают души грешников, не достигая дна. Они принесли с собой запах жженого железа. Они переговаривались между собой на непонятном языке, их голоса были похожи на гул колокола.

В темноте нарастал шум, перешедший в ужасный грохот, вихрь забушевал с новой силой.

Веревка на талии натянулась. Вулфер втащил ее обратно в конюшню.

— Давай назад! Ничего у нас не выйдет!

Они повозились с дверью, с засовом, втроем кое-как одолев его. Грохот не прекращался, от него закладывало уши. Наконец шум стал ослабевать, затем постепенно сошел на нет, только ветер по-прежнему завывал снаружи. К снегу и граду добавился дождь.

Внутри было тепло и темно. Лошади нервно переступали, монах продолжал возиться с ними, что-то успокаивающе нашептывая. Ханна слышала, что ему помогали другие «львы», похлопывающие и поглаживающие испуганных животных. Управляющий гостиницей тихо всхлипывал.

— Что это был за грохот? — спросила она под скрип деревянных балок. Плечо и нога болели. Она потерла руки, чтобы согреть их.

— Лавина, — сквозь слезы ответил монах. — Я этот звук хорошо знаю, потому что живу в горах уже двадцать лет. И очень близко. Боюсь, что монастырь… — Не в состоянии продолжать, он всхлипнул снова.

— Что это за существа? — спросила Ханна. Вулфер отвязал от нее веревку.

— Галла, — сказал он. Слово звучало чужеродно, пугающе, поэтому казалось безобразным. «Г» произносилось как «ГХ», с придыханием.

— Кто такие галла? — не отставала Ханна.

— Нечто, о чем нам не следует говорить сейчас, пока они рядом, потому что они могут услышать свое имя, произнесенное в третий раз подряд, и поинтересоваться, кто здесь знает о них так много. — По его тону было понятно, что он не собирается просвещать ее. — Нам надо дождаться окончания пурги.

Долгой была эта ночь. Спать она не могла, Вулфер тоже не спал. Некоторые из «львов», возможно, заснули. О том, что заснул монах, она узнала по ослабевшему и затем совсем прекратившемуся его всхлипыванию и бормотанию и по последующим беспокойным восклицаниям во сне.

Он заснул, как раз когда ветер стал затихать. Светало. Вулфер отважился выглянуть наружу, Ханна увязалась за ним. Утро наступало безоблачное, небо нежное, чистое, голубое. Горы высились во всем своем великолепии, белые пики сияли в лучах восходящего солнца. Полный штиль, ни ветерка. Глядя вдаль, трудно было поверить во все случившееся ночью. Но вокруг валялись груды мусора. Ворота и почти весь забор были снесены, поленница разрушена, дрова раскиданы вокруг, ставни сорваны с петель, а изумленные козы толклись в огороде. К удивлению Ханны, пчелиные ульи остались не тронутыми ураганом.

Но лазарет исчез.

Монахи и купцы толпились вокруг большой кучи из земли и валунов, которая образовалась на том месте, где был лазарет. Камни и доски, из которых он был построен, смешались с пластом земли, снесенным с горного склона.

Они подошли ближе. Монахи уже вытащили из-под обломков тела своего древнего собрата и двух «львов». Из двух других «львов», карауливших снаружи под окном кельи, в которую были помещены Антония и Хериберт, у одного была сломана нога, другой внешне казался невредимым, но что-то вышло из строя внутри его могучего организма. Монастырский лекарь стоял возле него на коленях и осторожно ощупывал живот. По лицу монаха стекали слезы.

— Это произошло так быстро, — пробормотал он, подняв глаза, когда Вулфер присел рядом с ним. — Я выбежал наружу, услышав шум, и увидел, нет, я даже не увидел, а почувствовал это, его мощь. Тут обрушилась лавина. Прости меня, Господи, я побежал. Только когда было уже поздно, когда я увидел, что лазарет сейчас будет погребен, вспомнил я о бедном брате Фузулусе, который был слишком слаб, чтобы выбраться самому.