Олег Бондарев - На краю бездны

Вот где не властен ящер.

ГЛАВА 4 Море

Брейв стоял, облокотившись на перила, и смотрел на кружащих в небе чаек.

Прошла уже неделя с тех пор, как «Одинокий странник» покинул пристань и пустился в плавание к берегам Центра.

За это время Клевец узнал, наверное, все прелести матросской жизни.

Прежде всего в кубрике ужасно воняло. Брейв заметил это еще в первую ночь. Гниющие доски, крысиное дерьмо, множество других не самых приятных «ароматов» — все это было просто невыносимо!

Остронос в ответ на жалобы Клевца только хмыкнул:

— Привыкай! Это тебе не гостиница!

Решение подсказал один из матросов — сжалившись над путешественниками, он посоветовал друзьям стелить прямо на палубе. И хотя качка все так же мешала сну да и ночами сверху было ощутимо прохладней, чем в кубрике, Брейв со товарищи предпочел этот вариант.

Так они избавились хотя бы от нестерпимой вони.

Утром третьего дня Клевец, едва проснулся, увидел сидящего на палубе юнгу. Закинув ногу на ногу, тот чем-то старательно натирал правую ступню.

— Что-то случилось? — спросил Брейв, зевая.

— Да так, мелочь, — бросил матрос через плечо. — Крыса, гадина такая, мизинец сгрызла.

— Как сгрызла? — Последние остатки сна как рукой сняло.

— Да вот так — зубами. Сижу вот теперь, мазью подлечиваюсь, что знахарка местная продала за пару кусочков анреона. Как знал, что понадобится от заразы чего!

Изумленный Брейв только покачал головой.

Вовремя они кубрик покинули, нечего сказать…

Так прошла неделя — в бесконечном пути от волны до волны, в нескончаемых мелких неприятностях и в компании давно привыкших ко всему матросов.

К концу этой недели Клевец тоже немножко пообвык. По крайней мере, он уже совсем не удивлялся, просыпаясь и наблюдая, как штурман, усевшись на релингах и крепко ухватившись за ванты, справлял нужду прямо в море.

Гурб, в отличие от Брейва, до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке. Видно было, что он с нетерпением ждет, когда же они высадятся на берег и под ногами окажутся не осточертевшие палубные доски, а твердая и неподвижная земля.

А вот Джефри с самого начала вел себя так, будто плавал раз в десятый, а то и в двадцатый. Ему было легче всех.

И этот факт вновь заставил Брейва повнимательней приглядеться к странному спутнику, выдававшему себя за охотника.

Насколько он знал, до сего путешествия Джефри попросту не мог ни на чем плавать.

В первый день второй недели на небе стали собираться тучи.

— Быть грозе, — заметил Джейк — тот самый юнга, который лишился мизинца, — и нешуточной. Надо бы переждать где-то…

— Где? — спросил Брейв флегматично.

— Да хотя бы на том островке. Бросить якорь, паруса спустить… Авось к завтру рассосется.

Клевец проследил за взглядом юнги и действительно увидел остров — небольшой, покрытый редким лесом клочок земли посреди моря. Стоило ему отвернуться, как он услышал рев капитана:

— Сворачиваем к острову, да поскорее! А то разорвет паруса буря проклятая, всех Пять враз!

Судно начало резко менять курс и пошло прямо к острову — благо ветер был как раз попутный.

— Живей! Живей, всех Пять враз! — время от времени покрикивал Остронос, стоя на капитанском мостике лицом к палубе.

— А я что говорил? — подмигнул Брейву юнга.

Они успели как раз вовремя. Стоило спуститься на берег, как небо расчертила вспышка молнии и с опозданием в секунду прогремел гром. Заморосил дождь.

— Ну, начинается, — проворчал Остронос, и попугай Оливер поддержал хозяина:

— Начинается! Начинается!

— Возьмите вечерние пайки, — распорядился Хил, когда его птица немного унялась, — и пошли искать какое-нибудь укрытие. А то сейчас ливень как даст, всех Пять в раз, намокнем до нитки!

Прихватив означенные пайки, команда «Странника» во главе с капитаном и троицей путешественников отправилась в глубь острова.

Укрытие от дождя нашлось совсем неподалеку: на острове, кроме леска, имелась скала, а в скале — просторная пещера.

— Вот здесь и расположимся, — порешил Остронос, входя и оглядываясь.

Группка матросов отправилась в лес за дровами; остальные расположились кто где.

— Можно уже и паек раздавать… — как бы невзначай заметил Хил и выразительно посмотрел на кока.

Тот живо вскочил на ноги…

…Спустя четверть часа все жевали и чавкали. К этому времени уже принесли хворост, и в середине пещеры весело трещал костер. Снаружи лил ливень, мотался бродяга-ветер, сверкали молнии.

Брейв посмотрел в сторону Гурба.

Болотник, наверное, впервые за последние несколько дней улыбался. Еще бы — ведь они нако-нец-то покинули осточертевший корабль и сошли на сушу! С жадностью поглощая свой паек, Гурб то и дело закрывал глаза и полной грудью вдыхал свежий воздух. А после открывал и снова улыбался.

Клевец тоже улыбнулся, едва заметно, одними уголками рта, и повернулся к Джефри.

Охотник вел себя как обычно, насвистывая под нос незатейливый мотивчик, он натачивал и без того острейший клинок своего палаша. Чудесная дага покоилась на поясе.

Брейв, наблюдая за Джефри, снова задался вопросом, который мучил его с того самого дня, когда они познакомились, — кто этот человек? Действительно обычный охотник, которого судьба пошвыряла по жизни? Или он в действительности тот самый Ворон — один из Первых, великий Пророк, который предвидел приход в мир Клевца и вышил его, Брейва, портрет на куске ткани?

Если первое, то непонятно, откуда он мог узнать о пророчестве. И не просто узнать, а определить, что именно Брейв является Клевцом.

Однако во второе верилось еще меньше, поэтому пока приходилось все же придерживаться первого варианта.

А может, он не тот и не другой? Не охотник. Не пророк. Кто-то совершенно иной?

Брейв, чтобы хоть на время забыть об этой головоломке, отвернулся к костру. И как раз вовремя: Остронос рассказывал матросам какую-то легенду:

— …и этот парень должен разрушить стену между мирами. Непростая, скажу вам, работенка, ведь ему будет противостоять сам Спящий. Но у Клевца…

«У Клевца»? Это что же — капитан говорит о нем?

Брейв мельком взглянул на Гурба; тот больше не закрывал глаз, наоборот, широко раскрыв их, он уставился на капитана «Странника».

Джефри же словно ничего не слышал — как точил клинок, так и продолжал точить.

— Хорошая сказка, кэп, — вздохнул юнга Джейк. — В самый раз на ночь.

— Да не сказка это, олух! — воскликнул кто-то из матросов.