Ветер странствий (СИ) - Ольга Ружникова
Кармэн не стала его разочаровывать. Чем больше ложных слабостей припишут тебе враги — тем больше у тебя преимуществ. Герцогине и королевской племяннице положено лакомиться деликатесами. И спать только на шелковых надушенных простынях под лебяжьими одеялами. Предварительно ощупав всю постель — на предмет горошин под матрацем.
Значит, так и будем. Лакомиться, спать, нащупывать.
За столом Кармэн увидит Виктора. И они наконец обменяются новостями.
И остается лишь надеяться, что никто из конвоиров не знает тайного языка семьи Зордес-Вальданэ. А желательно — и «цветника».
О Белле — по-прежнему ничего. Гонцы никак не успели бы догнать основной эскорт — даже если б действительно кого-то нашли. И неясно, что хуже — отсутствие вестей или наличие. Но тревога за дочь не поможет тоже. Поэтому Кармэн и ее сын будут лопать гуся в яблоках, заедать печеночным паштетом и принимать извинения. За посредственную пищу и «не самое лучшее» вино.
Если дочь с Грегори — он за ней присмотрит. И, будем надеяться, не как Витольд Тервилль — за несчастной Алексой. И всё же — Арабелле в сто, в тысячу раз лучше быть на свободе рядом с Гором, чем трястись сейчас под конвоем. Иногда голод — отраднее паштетов.
Что сказал бы дядя — узнай он, что племянница предпочтет видеть дочь с любовником, чем рядом с матерью? Ничего король Георг не скажет. Он хоть и едет с ними, но как раз тайного языка не знает. Ни одного. Так что с ним можно обсуждать лишь погоду — препаршивейшую, к слову. Погоду — и вкус подаваемых блюд и напитков.
Да и вообще — незачем дядю лишний раз волновать. Он и так едва начал оправляться.
Георг Аравинтский никогда не знал зла страшнее гнева отца. А покойный дед Хуан даже в страшнейшем приступе ярости не причинял единственному сыну и наследнику серьезного вреда. Это же не бесполезная дочь, уже израсходовавшая все шансы на достойное замужество. Или столь же бесполезная внучка. Да еще и объявленная незаконной.
— Простите, что не нашлось постоялого двора побогаче. — У офицера вид палача, честно извиняющегося, что плаха накрыта не пурпурным бархатом. А топор не позолочен. — Но мы только утром пересекли границу Мэнда.
Значит, уже пересекли. То-то так открыто остановились. И сердце-то нигде не дрогнуло.
Теперь ясно, почему корчмарь такой спокойный и довольный.
— И если позволит погода…
Кармэн с удовольствием пожелала бы «не позволить». Если бы на хвосте не висела эвитанская регулярная армия. Вместе с гуговской нерегулярной. Менять тюремщиков, что, возможно, будут обращаться с пленными хорошо, на тех, кто точно прикончит или чего похуже? Ну уж нет! Герцогиня Вальданэ, может, и дура, но не настолько же.
Улучить бы миг и бежать… Вот только куда? Втроем с сыном и дядей — даже еле живым — еще бы ладно. Но с огромным, неприспособленным к жизни табором?
Сама виновата — избаловала. Только теперь Кармэн и отвечает за тех, кого приучила к веселой, безбедной жизни. А значит, если будет шанс устроить бегство Виктору — очень хорошо. Но сама герцогиня разделит участь доверившихся ей. И сделает всё, чтобы эту участь облегчить. В том малым, что от беглой племянницы беглого короля еще зависит.
Да и дядю бросать не годится. Он ее не бросил. А в его состоянии далеко не ускачешь. Ему сейчас и в седло-то не сесть.
Промозглый, зарядивший на третий день подряд дождь. Опостылевшие лица конвоиров.
Нахохлились дамы и кавалеры. Теперь уже — все.
Одиночество. И ползет, ползет в душу тоска.
Да еще вновь вернулся зябкий страх — много лет как изгнанный. Тогда казалось, что навсегда.
Если Творец существует — где-то в Сантэе жив и здоров Анри. Но как же он далеко!
И тоже в плену.
2
Мелкий, моросящий дождь на глазах превращается в ливень. Холодный и промозглый. Опять не останется сухой нитки. Не во что переодеться, негде согреться.
Ничего себе — «солнечный Аравинт»! Даже в Лиаре лето — не столь дождливое! Не говоря уже о Лютене. Куда так и не удалось попасть.
Деревни Леон предпочитал объезжать — даже сделав изрядный крюк. Еще раз лицезреть всё, что там случилось, — нет уж, увольте, спасибо!
Нужно вернуться домой! Всё это дурацкое бегство — сначала в Лютену, потом к дяде, а напоследок в Аравинт — одна сплошная ошибка! Но теперь Леон всё понял, во всём разобрался и всё исправит!
Во всём виноват проклятый дядя Ив! А юный, слишком наивный племянник просто свалял редкого дурака, всё ему рассказав. Но к счастью — та глупость не имела свидетелей.
Кроме подслушавшего под дверью секретаришки Клода.
Но что такое слово простолюдина? К тому же, Леон всегда может припугнуть наглого холуя, обвинив в покушении. Лорд Таррент вернется в родовые владения — и под охрану верных солдат. Тогда можно будет заговорить по-другому. И с секретаришкой, и с дядей. И рассчитаться за всё.
Ив Кридель подло воспользовался юностью и слабостью племянника. Вне всякого сомнения — тоже нацелился на Лиар. Это станет отличным доказательством против дяди — вздумай тот оговорить племянника.
Дождь припустил сильнее, заставив юношу плотнее укутаться в плащ. Куда там! Нет, дальше ехать невозможно…
Нужно найти хоть какое-то убежище. Теплое и сухое. И немедленно! До ближайшей деревни — ярдов триста.
Но там наверняка опять везде изуродованные мертвые тела!
Ничего, ливень смоет запахи, глаза можно закрыть. А вне четырех стен больно уж х-х-холодно!..
Деревня встретила неприветливо — уже знакомыми черными остовами домов. Ощерилась зловещими провалами уцелевших окон.
Пусть! Зато там — не льет. И запах уже смыло ливнем.
Ежась и стуча зубами, Леон всё равно невольно зажал нос. Вот этот дом вроде ничего. Крыша на месте…
Внутри не воняет — повезло! Юноша развел костер прямо на земляном полу. Из обломков мебели. Даже если сюда и зайдет армия — что с того? Он — эвитанец, и ему нечего бояться эвитанских солдат! Леон Таррент — не преступник. А что видел преступников — так кто о том узнает?
Темная утоптанная земля, сухие стены… взбесившаяся погода за окном. И рыжее, живое тепло рядом. Ласково потрескивает дровами. И теперь даже хорошо, что на окне нет бычьего пузыря. Иначе куда выдувало бы дым?
Леон подтащил поближе к огню уцелевшую лавку, постелил хозяйский плащ. Свой повесил на край — сушиться.
Теперь лечь, укутаться. Уютным кажется даже шум дождя за окном. Повезло, ливень не косой — сюда не долетает. А
