Вероника Иванова - Осколки (Трилогия)

— Чего вы хотите?

— Вас, dan Ра-Гро, всего лишь вас. В полное свое распоряжение.

— Отпустите ее.

— Непременно, но только в обмен.

— Не глупите, dan Сойнер: вы не сможете безнаказанно покинуть этот дом. А если daneke еще и пострадает, ваша участь будет решена окончательно.

— Ах, как мне страшно, любезный dan! Ах, я весь дрожу… — Ерничанье решило, что хорошего понемножку, и сменилось злобой: — Бросьте вашу шпагу. Немедленно! Мне терять нечего, а вам?

Да и мне, собственно, тоже. Можно было бы плюнуть на дурацкую угрозу и разделать купца на жаркое, но меня останавливали две причины.

Во-первых, я получил возможность встретиться с врагом лицом к лицу. Если Сойнеру необходима моя персона, значит, он, скорее всего, попытается доставить меня к своему господину — тому, кто и замыслил все это. Грех упускать из рук такую удачу! Убивать меня никто не собирается: случаев для душегубства было предостаточно, раз уж ряды моих телохранителей сильно поредели. Единственное, не ожидал ответного хода так скоро, но не разочарован: похоже, сразу после тюрьмы за мной следили, и купец просто выбирал удачное стечение обстоятельств для нападения. Точнее, искал жертву, которую мне было бы трудно принять. Нашел. Правда, Мийна не вызывает у меня теплых чувств настолько, чтобы захотелось рискнуть ради нее жизнью, и я могу совершенно хладнокровно…

А вот и нет. Не могу, потому что о себе заявляет вторая причина.

Страх девушки лишен того оттенка, который способен заставить меня отвернуться. Мийна, конечно, до слез боится и не горит желанием умереть, но и в ее взгляде, и в испаряющихся капельках пота читается покорность. Только не того же рода, что обреченное и безропотное повиновение, а нечто иное. Она готова принять судьбу, потому что выполняет свой долг. Готова пожертвовать собой, потому что мое благополучие важнее. Уж не знаю, Каллас так ее вымуштровал или кто-то еще, но собачья привязанность, проступившая через маску презрительного равнодушия, больно ударила по моему сердцу. Нет, милочка, такие подарки не принимаю. Никогда!

Я разжал пальцы, и шпага огорченно зарылась в ворс ковра.

— Отпустите ее.

— Отойдите подальше от своего оружия, dan Ра-Гро. Да, вот так будет вполне достаточно!

— Отпустите девуш…

Слуга Сойнера двигался быстро, бесшумно и, кажется, даже задержал дыхание, пока добирался до меня, потому что удар в основание шеи достиг меня раньше, чем ощущение опасности.

Вода упала сверху, скользнула в приоткрытый рот, затопила нос и рассеяла темноту, в которой сознание существовало отдельно от меня.

Я мотнул головой, стряхивая задержавшиеся на лице капли, выплюнул соленую влагу, отфыркался, но открыл глаза только после масляного:

— Как вам понравилось омовение, dan Ра-Гро?

Сойнер стоял шагах в десяти от меня, в окружении двух молодцов с лицами, застывшими в попытке казаться грозными. Один из подручных купца держал в руке ведро, содержимым которого меня, как видно, и окатили. Судя по вкусу, вода морская. Значит, сходить к морю было быстрее, чем к реке. Интересно, что это за место?

Кладка грубая, камни разновеликие, такое впечатление, что стены собирались из того, что было под рукой, и зодчий заботился о крепости, а не о красоте. Но выглядит внушительно, даже пугающе, хотя и вовсе не мрачно: в сравнительно небольшой округлой комнате целых шесть узких бойниц, сквозь которые вместе с ветром и светом внутрь проникает шум. Точно, море. Где я нахожусь?

Сойнер повел подбородком слева направо, и подручные вышли, скрипнув тяжелой, окованной железом дверью. Не слишком ли опрометчиво было отпускать охрану? Или он считает, что наручники могут меня задержать?

Словно прочитав мои мысли, купец радостно осклабился:

— Эти замки вам не открыть, dan Ра-Гро, можете даже не пытаться: ведь в них нет ни воздуха, ни воды!

Я поднес правую руку ближе к лицу и присмотрелся к браслету, плотно обхватившему запястье. Ххаг! Залиты расплавом, похожим на оловянный. Тот, кто руководил похищением, был хорошо осведомлен о моих талантах. Слишком хорошо. Круг подозреваемых сужается.

— Что вам нужно от меня?

— Мне? От вас? Полно, светлый dan, я и не смею чего-то требовать! А вот мой господин и впрямь, нуждается.

— В чем же?

Покатые плечи беззаботно поднимаются и опускаются:

— Разве мне нужно это знать? Сами у него спросите, может, он и ответит. Если вы еще сможете услышать ответ, конечно!

Сойнер затрясся в приступе мерзкого смеха. В ожидании, пока булькающие звуки утихнут, я сел поудобнее, прислонив спину к буграм стены и устроив скованные руки на согнутых коленях. Была бы цепь подлиннее, я бы до тебя добрался, хохотунчик ты этакий…

— Надо полагать, ваш господин придет сюда?

— Как на то будет его желание. Если дела отпустят… Путь-то неблизкий!

— Неблизкий? Что же это за место?

Купец растянул толстые губы в довольной улыбке:

— Вам и представить-то трудно будет!

— И все же? Что вы теряете, рассказав?

— Я? Теряю? — Последовал новый приступ смеха, похожий на кашель, по затихании которого осталась мелкая дрожь. — А, вы все надеетесь, что сможете выбраться отсюда? Не выйдет!

— Я еще не знаю, откуда именно должен выбираться. Это побережье в черте города или?..

— Или, или, или!

Прямо-таки, детский восторг, подозреваю, мало свойственный торговцам. Не нравится мне поведение Сойнера, ой как не нравится! Жаль, морской ветер уносит его дыхание прочь, иначе я бы давно уже получил ответы на все вопросы.

— Мы играем в загадки? Право, я не против, но вряд ли угадаю, так что…

— Малый Клык! — Победно огласил купец правильный ответ.

Малый Клык? Один из островов Собачьей Пасти (правда, в народе ее именуют несколько иначе, но на архивных картах используется более пристойное название)? Но ведь это… По меньшей мере, пяток миль от Внешнего рейда! Мы за пределами Антреи и подвластных Ее Величеству территорий. Но что еще хуже, мы на острове, который затерян среди других таких же, похожих друг на друга. Если не знать, где искать… Кажется, я влип и на этот раз крайне серьезно.

— Никак вам стало не по себе, светлый dan? Чтой-то вы приуныли… Ну, ничего, скучать недолго: и вечер не настанет, как…

За дверью раздались голоса. Сойнер начал было прислушиваться, но прежде чем он успел сообразить, кто и с кем разговаривает, стихло. Все. Кроме дрожи купца, становящейся крупнее и крупнее. Успокоенный установившейся тишиной, он снова повернулся ко мне, и в этот самый миг дверь отворилась.