Робин Хобб - Безумный корабль
Бендир вернулся в комнату и взял со стола лампу.
– Пойдем? – спросил он.
Янни кивнула и вышла следом за сыном. Когда они закрывали дверь, Рэйн уже дышал ровно и глубоко.
– И ты оставишь его в покое! Навсегда! – храбро ставила условия Малта.
Как только я обрету свободу, маленькая, что за дело мне будет до ваших коротеньких жизней? –рассмеялась драконица. – Я сразу улечу прочь – разыскивать мой народ. Ну конечно же, я оставлю его. Ну-ка, дай я тебе покажу…
Малта стояла в темном чертоге, прижав к шершавому бревну обе ладони и пульсирующий болью лоб.
– А еще ты выручишь моего отца, – сказала она.
А как же иначе, – промурлыкала драконица. – Я ведь уже пообещала тебе. А теперь выпусти меня!
– Но почем мне знать, что ты действительно сдержишь слово? – не в силах ни на что решиться, крикнула Малта. Потом добавила уже решительнее: – Ты должна дать мне что-нибудь. Какой-нибудь залог или знак…
Я дала тебе слово! – драконица теряла терпение.
– Мне нужно нечто большее. – Малта задумалась. Было что-то, определенно было, сейчас она вспомнит. Ага!… – Скажи мне свое имя!
Нет. – Драконица отказалась наотрез. – Но, оказавшись свободной, я подарю тебе сокровища, которых ты даже не можешь вообразить. Бриллианты с голубиное яйцо!… Я слетаю на юг и принесу тебе цветы, которые никогда не увянут. Их аромат гонит прочь любые болезни, присущие подобным тебе. Я побываю на севере и доставлю тебе лед, превосходящий по твердости любые металлы и не подверженный таянию. Я объясню тебе, как выковать из него лезвия, способные рассекать даже камень. Я помчусь на восток и принесу тебе…
– Хватит сказок! – перебила Малта. – Не нужны мне никакие сокровища. Я просто прошу, чтобы ты оставила в покое Рэйна и освободила моего папу. Наш корабль называется «Проказница», запомни! Ты должна отыскать корабль, перебить пиратов и спасти папу!
Да. Да! Только…
– Нет. Сперва поклянись своим именем. Скажи: «Клянусь своим именем, что спасу Кайла Хэвена и отвяжусь от Рэйна Хупруса». Скажи это, и я все для тебя сделаю.
Она ощутила гнев драконицы как затрещину. Но не только по лицу – по всему телу.
Ты дерзаешь ставить мне условия? Да ты у меня в когтях, ты, ничтожная мошка! Посмей отказать мне, и я оседлаю твою душу и до самой могилы не дам тебе покоя! Я буду управлять тобой! Я прикажу тебе самой у себя вырвать ногти, и ты сделаешь это! Я велю тебе задушить детей, которых ты родишь, и ты подчинишься! Я сделаю тебя чудовищем, от которого даже самые близкие…
По полу и стенам чертога прокатилась легкая дрожь. Малта закусила губы, чтобы не закричать от испуга.
Вот видишь, твои наглые требования рассердили самих Богов! Сделай, как я велю, не то они всю гору на тебя обрушат!
– Она и на тебя упадет, – ответила Малта. – Да пошла ты знаешь куда со своими угрозами! Если бы ты вправду могла сделать что-то подобное, ты бы уже давно принудила Рэйна к повиновению. Скажи имя! Скажи свое имя, не то никакой помощи от меня не получишь. Никакой!
Драконица молчала. Малта тоже молчала, замерев в ожидании. Она так замерзла! Она уже не просто дрожала – все ее тело ходило ходуном, голова дергалась, спину пронизывала боль, а ноги готовы были отняться. Она настолько перестала их чувствовать, что даже не была толком уверена, в луже стоит или на сухом месте. «Вот, значит, как. Я забралась в город. Я отыскала драконицу. И все равно я, по-видимому, проиграю…» Ей никого не удастся спасти: ни отца, ни человека, отказавшегося от этого города ради нее. Такова ее судьба, судьба беспомощной женщины, не способной в этом мире ни на какие деяния… Она отняла руки от бревна и отвернулась прочь. И, нащупывая дорогу, двинулась вроде бы туда, откуда пришла. Оставалось надеяться, что она выбрала верное направление…
Тишину вдруг разорвал голос драконицы:
Тинталья! Мое имя – Тинталья!
Малта замерла на месте, не в силах поверить…
– Дальше! – потребовала она.
И, если ты освободишь меня, я обещаю, что оставлю в покое Рэйна Хупруса и спасу твоего отца, Кайла Хэвена.
Малта вздохнула полной грудью. Вытянула перед собой руки и, смело ступая, вернулась к бревну. Когда ее ладони легли на твердое дерево, она склонила голову и проговорила:
– Расскажи, как освободить тебя.
Драконица заговорила тотчас же, быстро, нетерпеливо:
В южной стене есть громадная дверь… Старшие создавали произведения искусства в этом чертоге. Они ваяли из камня памяти живые скульптуры моих родичей. Старцы работали над ними здесь, куда не достигали ни ветер, ни дождь… Потом они умирали, и их жизни ненадолго вселялись в эти скульптуры. Тогда двери распахивались, скульптуры выходили на солнечный свет и взлетали над городом. Их мнимая жизнь длилась недолго, она вскоре угасала – и с нею воспоминания. Этими статуями наполнено целое кладбище там, в горах. Для Старших это был вид искусства. Нас же забавляли наши каменные подобия, поэтому мы их терпели…
– Для меня все это мало что значит, – сказала Малта. Ноги у нее от холода грозили уже отняться до самых колен. И она бесконечно устала от разговоров. Надо уже сделать то, что должно быть сделано, и покончить с этим…
В стене есть плиты, скрывающие рычаги и ручки, отпирающие громадную дверь. Найди их и используй. Когда завтрашний рассвет коснется моей колыбели – я буду свободна!
Малта нахмурилась.
– Но если это так просто, – сказала она, – почему Рэйн тебя не освободил?
Он хотел. Но боялся. Самцы!… Какие они все-таки робкие!… Только и способны думать, что о размножении и еде. Но мы с тобой, две юные королевы, мы-то знаем, сколько иных возможностей есть в этом мире! Самкам следует быть безжалостными, дабы ограждать потомство и продолжать свой род… Мы рискуем и побеждаем, пока самцы трепещут по темным углам и со страхом ждут смерти. Но мы с тобой знаем: единственное, чего стоит бояться, – это смерти своего племени…
Странно отдались в душе Малты эти слова… «Почти правда», – сказала она себе. Вот бы еще вычленить ту часть, что не была правдой.
– Где плиты с рычажками? – устало спросила она. – Давай я найду их и нажму что нужно.
Я не знаю, где они, – созналась драконица. – Я никогда не была в этом чертоге. То, что мне известно, пришло из жизней других. Тебе придется искать…
– Как?
Ты должна узнать от тех, кто сам знал. Подойди сюда и сними все заслоны, Малта Вестрит. Я открою тебе память города, и ты узнаешь все…
– Память города?…-переспросила Малта в недоумении.
Такова была их причуда – укрыть свою память в каменных костях этого города. Ты и подобные тебе иногда прикасаетесь к ней, но не можете вызывать ее по своему произволу. Я помогу тебе, только позволь…
Вот когда Малта наконец поняла все. Все встало на место. И в частности, ее роль в их договоре. Что ж… Она глубоко вздохнула. Прижалась к дереву ладонями, плечами, лбом, грудью, щекой. Сделала еще вдох, как будто собиралась нырять… Она твердо запретила себе и противиться, и бояться. Во рту пересохло, но она выговорила:
– Так утопи же меня в воспоминаниях!…
Драконице не понадобилось повторять…
Чертог кругом нее внезапно наполнился жизнью. Не было больше Малты Вестрит: она исчезла, истаяла, как привидение. Сотня других жизней процвела на ее месте. Рослые люди с лиловыми иди медными глазами и кожей медового цвета наполнили комнату. Они танцевали, разговаривали и пили вино, а сквозь непередаваемо ясный хрусталь купола с небес заглядывали звезды. Потом в единое мгновение ока настало время рассвета. Разлился ранний утренний свет и заиграл на цветах и листьях удивительных растений, стоявших на полу в своих кадках. В одном углу журчал фонтан; по маленьким терраскам сбегала вода, в ней резвились рыбешки. Потом сделался полдень: двери стояли распахнутыми, впуская внутрь ветерок. И вот опять настал вечер, и люди Старшей расы снова собрались на беседу и танцы под музыку. Еще миг – и вернулся солнечный свет. Вот открылась дверь, и в чертог на катках втащили огромный кусок черного с серебряными прожилками камня. Дни понеслись один за другим, опадая, словно лепестки с яблоневого цветка… Кругом камня с резцами и молоточками трудилось несколько стариков. В камне постепенно проявлялся дракон. Один за другим старики прислонялись к нему и как бы истаивали, впитывались в него. И вот опять распахнулись двери. Дракон зашевелился… и пошел вперед, провожаемый слезами и радостными напутствиями. Он взвился и улетел прочь, а люди остались танцевать, пить вино и беседовать. Потом приволокли новый камень. Замелькали ночи и дни, словно черные и белые бусины, спадающие с разорванной нитки. Время плескалось и неслось мимо Малты. Она всматривалась и ждала… а потом перестала всматриваться и ждать. Воспоминания заполняли чертог потоками густого, тягучего меда. Она пропитывалась ими, вбирала их и понимала все –гораздо больше, чем мог вместить разум. Здесь было истинное хранилище воспоминаний, ибо Старшие находили удовольствие в том, чтобы приникать к воспоминаниям друг дружки. «Но не таким же образом!…-жаловалась Малта в пустоту. – Не таким страшным потоком… во всех мельчайших деталях увиденного и пережитого! Это слишком много… слишком много… Я же не Старшая, не дракон! Я не была рождена для того, чтобы столько вмещать! Я не могу!»
