Дмитрий Вернидуб - Морская пена

Выдры быстро переглянулись.

— Повар хороший человек-с, он все знает-с, — закивала первая.

— Еще как знает-с, и объедки дает-с, — поддержала вторая.

— Да, да-с, и стражники объедки дают-с. И никто не обижает-с, — добавила первая.

— Я вас не про объедки спрашиваю, — Тина начинала терять терпение, — а про потайной ход!

— Да-да-с, ход, лаз, нора-с, дыра-с, трещина-с… — стала перебирать первая.

— И никогда-с мы про это ничегошеньки не слышали-с, — замотала головой вторая. — Прямо-с, как родились, так и не слышали-с.

Девочка выразительно посмотрела на Хрюрю.

— А вот швырну я этих врушек через стену, и пусть их морки съедят вместе со шкуркой!

Собака грозно зарычала и устрашающе захлопала крыльями.

— Р-р-р! Можно я сначала укушу, а потом бросим?

— Ой, не надо нас кусать! И со шкурой не надо-с, бедные мы, несчастные-с! — запричитала первая выдра.

— Горемыки мы бездомные-с, и морков ужас как боимся! — захныкала вторая.

Тина притопнула:

— Говорить будете? Ну?

Выдры затараторили хором:

— Еще как будем-с, всегда будем-с, только повару не говорите, что мы плохие-с! Мы по трубам плавали, через водопровод-с! За крепостью дырочка есть, ма-а-алюсенькая такая-с!

«Фух, — подумала Тина, — значит, они никакого лаза не рыли. Теперь нужно устраивать поиски, а ведь лучше них с этим никто не справится».

Пообещав выдрам ничего не говорить повару и гарантировав от себя ежедневный рыбный паек, девочка оправила зверьков на поиски возможного подкопа. Те с благодарностью согласились помочь, предварительно согласовав меню.

Если лаз где-то и появился, то, скорей всего, не со стороны воды. Проникновение в подземный ход, соединяющий крепость с Норным поселком, исключалось. Он был заблаговременно перекрыт, и караул находился в нем локтях в двадцати за крепостной стеной.

Обшарив все щели и закоулки, выдры-подружки обнаружили потайной лаз. Он скрывался среди больших плетеных корзин с сушеными коровьими лепешками. Ими растапливали печи. Лаз был совсем свежий и вел за стену, на юг.

— Барсуком воняет. Да-да-с, барсуком и морками-с. — твердили выдры, принюхиваясь и чихая.

«Тут для морка места маловато, а вот для хойба хватит», — решила Тина, посылая Хрюрю со срочным сообщением.

Крылатая собачка вернулась в компании Рыжего Эрла и паромщика.

— Раз уж у тебя так хорошо получается их замораживать, то тебе и карты в руки, — сказал пожилой пограничник рассматривая ход. — Подежурь тут, может, еще кто пожалует…

Он подмигнул Тине:

— А твой папаша — просто герой! Сорвиголова, можно сказать. Так одного угробана бревном приложил, что тот до сих пор бы гремел по ступеням, не попади в чан со смолой. Интересно, Брю, а как это у Уткинса такие красавицы-златовласки получаются?

Мазлус Горх был в бешенстве. Штурм продолжался уже без малого четыре часа, а осажденные держались как ни в чем не бывало. Расчет на слепящее солнце провалился, а каменные «трапы» не помогли — вихри, запускаемые «недомерками», сметали солдат. Да ко всему еще молния разнесла плот с ханским шатром, и Зруюка еле выловили уклисты. Орда редела на глазах — большого хапоса не получилось.

План Горха пошел прахом. Мазлус рассчитывал на легкую войну, в которой морки Зруюка, сколько бы их не погибло, принесут ему победу на кончиках костяных мечей. Маг также был уверен, что силы, потраченные на колдовство, не превысят его возможностей.

Под возможностями понималась степень физической усталости чародея. Горх жил уже более пятисот лет. По сути, его жизнь зависела от работы некой волшебной формулы. Действие ее уменьшалось после каждого серьезного колдовства. Чтобы восстановиться после такого напряжения, требовалось время. Серьезно напрягаться он собирался только в случае крайней необходимости, которая, судя по всему, назрела.

Потеря сил делала физическую оболочку почти прозрачной. Члены переставали слушаться, а глаза еле смотрели под свинцовыми веками. Что ждало его дальше Горх и сам не знал. Он только догадывался о существовании точки необратимости, равно как и о преимуществах противника. Осознавать подобное было невыносимо. То, что должно достаться ему и только ему, попало в руки недостойному, не выстрадавшему столетий ожидания недомерку с материка!

Мазлус кое-чего достиг своим умом и мог созданное применить на практике. Он постарался убедить Зруюка, что отбитый штурм вовсе не отдалил хапос, а наоборот, приблизил его. «Твои воины измотали врага, — сказал он, — его силы на исходе. Теперь мой черед помогать вам».

Маг мог бы утопить цитадель или разнести ее землетрясением. Но так можно было потерять самое ценное. Что искал Горх, он и сам толком не знал. Он только предполагал, что, каким-то нелепым образом, в руки «недомерков» попали труды его заклятого врага — Кронлерона, которого он до сих пор боялся и ненавидел. Ненавидел из-за того, что предал, а потом всю жизнь опасался мести. Но, похоже, на этом свете Кронлерона уже не было. И потом, разве будет Стратус бороться с ним руками каких-то выскочек, не использовав возможность расквитаться самому? Он умер? Тем ценнее становилось его наследство. Раз так, у Мазлуса, на крайний случай, имелось секретное оружие.

Он давным-давно экспериментировал с подавлением воли. Сначала маг научился подчинять себе животных, полностью контролируя их инстинкты. Промежуточным этапом стали эксперименты над каторжными хойбами. Постепенно, усовершенствовав свои заклинания, чародей добрался до членов Ордена уклистов.

Но во всем этом сидело одно «но». Обезволенными надо было управлять лично, находясь в непосредственной близости. Или настраивать на определенный набор действий, которые требовалось предугадать. Был еще вариант — лишить воли всех защитников крепости. Но, из-за непредсказуемого радиуса действия заклинания, Горх рисковал напороться на собственные вилы. Расколдовывать его было некому. «Для начала я выясню, что еще могут эти недомерки, а после попробую их поймать, — решил Мазлус, приказав рыть подкоп под стену. — Осада так осада».

Посылая одного из своих лучших уклистов, Горх приказал ему действовать по обстоятельствам. Лучше всего представлялось похитить кого-то из команды Олли. Если план проваливался, Мазлус ничего не терял, кроме подручного. «Если понадобится, барсуки-зомби сделают новый лаз, прокопают, сколько не скажи».

Отправленный в крепость был опытным шпионом. Постоянная борьба с островными повстанцами научила его маскироваться. Но лазутчик никак не давал о себе знать, и, на всякий случай, Горх решил послать еще одного. Пролезть ужом по подземному ходу для второго было сущим пустяком, а перерезать кому-нибудь глотку — еще проще. В конце-концов принести в жертву второго, чтобы наверняка убедиться в провале первого — это был стиль Мазлуса.