Наталия Аникина - Кошка, которая умела плакать

Миновав решетчатые двери, алаи вышли на широкую лестницу из подогретого камня. Ступени устилал толстый ковёр голубого мха. На них расположились несколько эалов. Они оживлённо беседовали друг с другом и даже не обратили внимания на Селорна и Аниаллу. Сначала тал сианай изумилась такой беспечности, но не прошло и секунды, как она поняла её причину.

— Не думала, что эта традиция у вас приживётся! — воскликнула Аниаллу, разглядывая освещенный тысячами свечных огоньков огромный внутренний двор. Они были укреплены среди листвы деревьев и плавали, покачиваясь на воде маленьких прудов. Плоская поверхность стриженых живых изгородей образовывала длинные столы, на которых были расставлены кушанья и напитки. Отовсюду доносились пение, музыка и смех. Это могло означать только одно — эалы Ал Эменаит, подобно остальным горожанам Бриаэллара, праздновали День Тысячи Свечей.

— Сейчас всем нам не помешает немного веселья, — объяснил Селорн, а потом чуть слышно и как-то странно горько добавил: — Перед боем.

Аниаллу подумала, что и несколько сбывшихся желаний, а они сейчас у большинства эалов одинаковы, тоже не будут лишними. Решение устроить этот шумный и яркий праздник казалось ей мудрым ещё и потому, что она чувствовала, если замолкнет эта музыка, стихнут пение и смех, то во дворце повиснет душная, тяжёлая тишина. Затишье перед стремительно надвигающейся бурей…

Алу сбросила сапоги у входа — она знала, что невидимый магический слуга отнесет их в её покои, что располагались в одной из самых высоких башен замка, и босиком пошла вслед за патриархом по мерцающей моховой дорожке.

Редко когда ей приходилось видеть столько эалов, собравшихся вместе, сколько сегодня их расположилось на огромной поляне. Многих из них она знала лично, они ведь как-никак приходились друг другу родственниками. Здесь были не только эалы, но и алаи других народов, эльфы, несколько людей, а вдоль дальней левой стены, закрывая своим могучим телом нижний этаж ближайшего здания, вытянулся чёрный дракон. Он был ещё молод (чтобы не сказать — мал), и посему мог с лёгкостью уместиться в этом дворе. Впрочем, даже когда он станет совсем взрослым, его размеры не будут столь велики, как у его собратьев, живущих в Драконьих Клыках или Тир-Веинлон.

Множество светящихся алайских глаз, постоянно жмурящихся, выражая удовольствие, сияли рядом с сотнями свечных огоньков. Их обладатели возлежали и сидели на подушках, раскиданных повсюду во дворе, прохаживались по нему, увлечённо беседуя, танцевали или просто наблюдали за своими соплеменниками, расположившись на ветвях деревьев.

Аниаллу на ходу отвечала на приветствия и улыбки, стараясь не отстать от Селорна. Справа что-то блеснуло. Алу оглянулась — это танцующая в кругу восхищённых зрителей девушка вскинула руки, и ярко сверкнули браслеты на её запястьях. Тал сианай с изумлением узнала в ней одну из преподавательниц Ар-Диреллейт, которой она, Аниаллу, сдавала экзамены меньше месяца назад.

— …а ты как думаешь? — это, друг мой, целая наука. Есть на свете такая замечательная вещь, как кошачесть, — донеслось до нее. Кто-то говорил тоном существа, одаряющего окружающих бесценными крупицами своей мудрости: — И вот этого у неё — в избытке.

Аниаллу отыскала философа глазами — им оказался немного нескладный, как все молодые коты, эал, растянувшийся на живой изгороди. Он поигрывал бокалом с вином и сверху вниз взирал на своего товарища, сидевшего на траве.

— Правда, ушки у неё несколько великоваты, но ей и это идёт! — с видом истинного ценителя женских прелестей закончил свой, видимо, длинный монолог юноша. Он отправил в рот зеленовато-серый листочек аланаи — котовника, единственного растения, которое позволяло алаям ощутить состояние, отдалённо напоминающее опьянение. Это была безопасная травка, не вызывающая привыкания и не действовавшая на котят, которые могли бы к ней пристраститься.

Аниаллу широко улыбнулась, глядя на юного эала. Тот почувствовал её взгляд. Темная кожа не позволяла заметить, как зарделись его щёки, но теплочувствительные глаза девушки увидели это. Юнец поспешно обернулся пантерой, но нос его всё равно горел в ночи ярко-алым треугольником. Это было так забавно, что Алу быстро отвернулась, не в силах сдержать смех. Она наконец ощутила себя дома. Богиня, до чего же она любит их всех! Вот они, сильные и грозные, танцуют под нежную эльфийскую музыку, это выглядит так… трогательно, правду говорят — что бы ни делала кошка, всё у нее выходит красиво и грациозно — глаз не оторвать.

Ещё больше, чем это зрелище, Аниаллу удивил музыкант — серебристые волосы и необычайный голос выдавали в нём жителя Лунного Затмения, города эльфов в глубине Зачарованного леса на берегах озера Зеркало, одного из Звёздных озер.

— Теллириен? Как он здесь оказался? — шёпотом спросила у Селорна Алу. Этого эльфа знали во всем Энхиарге как одного из лучших певцов и сказителей. Он странствовал по мирам, собирая легенды и слагая песни о событиях, свидетелем которых становился, ещё задолго до рождения Аниаллу.

— Скоро минет пятьсот лет со дня победы на Огненной реке, — мысленно ответил на её вопрос сам эльф, подняв на тал сианай глубокие серые глаза. — Я хотел бы сочинить новую песнь о тех великих днях, миледи Аниаллу. И никто лучше тебя не поведает мне о них.

Не решившись сразу ответить отказом, Аниаллу продолжала слушать прекрасную музыку. Как-то бессознательно она взглянула на Путь эльфа и вдруг увидела, что через несколько минут ему суждено совершить что-то очень значительное. Тал сианай заинтересовалась, но как только она попыталась повнимательнее вчитаться в его Книгу Судеб, как на неё нахлынула волна душной, тяжёлой дурноты. Аниаллу невольно пошатнулась, но устояла на ногах и поспешила отвести взгляд. Видимо, она слишком устала сегодня.

Рядом с Теллириеном сидела Ирера, вторая дочь Селорна, и аккомпанировала знаменитому менестрелю на арфе — одном из любимых инструментов алаев. Казалось невозможным связать эту изящную девушку с нежным лицом и длинными пальцами музыкантши с её репутацией грозной и подчас бессердечной воительницы, способной подкараулить и убить любую дичь, будь то животное или разумное существо. Это её, старшую дочь Селорна, Аниаллу оттеснила на позицию второй дочери, признав патриарха своим отцом. Впрочем, это нисколько не расстроило эалийку, хотя она и была честолюбива. Ирера с истинно алайской практичностью понимала, что лучше быть второй дочерью дома, одна из членов которого сианай, чем быть первой дочерью семьи, которая о такой чести и не помышляет.

Эалийка чуть заметно кивнула Аниаллу головой, увенчанной сверкающей диадемой. Её взгляд показался тал сианай каким-то встревоженным.