Роберт Асприн - Тени Санктуария

— Кто сказал, что меня наняли? — Ганс невесело переводил взгляд с хозяина на слугу. Теперь видневшаяся из-под одежд рука своей нежной кожей напоминала женскую. — Кто сказал, что десяток подобных Сджексо могут что-то значить для меня? Моя единственная забота — это я, Ганс. Сджексо меня интересует не более чем придорожная пыль. Единственное, что меня заботит сейчас, так это мое нежелание участвовать в этом деле.

— Тогда беги и попытайся найти себе безопасное место, чтобы укрыться,

— голос гремел в зале подобно рушащимся скалам. — И ты отказываешься от моего золота и покровительства, как раз тогда, когда нуждаешься и в том и в другом… Я не прошу тебя о многом, мне нужно, чтобы ты выследил ее. Не нужно ничего предпринимать самому. Всего лишь небольшая хорошо оплачиваемая услуга, подобная тем, что ты делал раньше. Ты хочешь, чтобы стало известно, на кого ты работал? Не думаю, что твой последний покровитель обрадуется огласке. Нет, против меня он не предпримет никаких мер, но подумай, сколько останется жить тебе, простому вору, когда все твои связи выйдут наружу?

Ганс внутренне содрогнулся, но принудил себя улыбнуться и встал посвободнее, упоров руку в бедро.

— Значит, оплата в золоте, я правильно понял?

— После выполнения.

— Вперед.

— Дарус, дай ему сколько нужно и не забудь про амулет.

Ганс отвернулся от чародея, чей голос превратился в шипение, а лежащая на подлокотнике рука исчезла, заставив воришку терзаться в догадках, видел ли он ее вообще. Ганс повесил амулет себе на шею. Капля обожгла его холодом. Слуга поднес кошелек. Ганс взял его, взвесив на руке, и развязал, обнаружив внутри золото и серебро. Сердце бешено застучало, а амулет на шее по-прежнему оставался холодным. Он почувствовал себя немного неуверенным, поддаваясь быстрым сменам настроения.

— Что я должен делать? — спросил он. — Где мне искать ее?

— Дом, — донесся женский голос справа, но когда Ганс повернулся, то его прищуренным глазам предстала лишь фигура в кресле, — седьмой в Змеиной аллее. Стоит справа, если идти от Серпантина по Проходу Кабана. Она живет там. Выясни, чем она занимается и куда ходит. Не пытайся остановить ее. Я только хочу знать, что за дела привели ее в Санктуарий.

Глядя, как одежды поднялись и опустились снова, Ганс облегченно вздохнул, неожиданно почувствовав уверенность, скорее всего благодаря кошельку, что он сумеет справиться с поставленной задачей, получит еще денег, удовлетворив властного и богатого хозяина.

«Ганс Шедоуспан, вор Ганс, бандит Ганс… имеет высокопоставленных покровителей. Вот повезло, так повезло!» — Не дав себе углубиться в размышления, Ганс спрятал кошелек, решив не обращать внимания на холодный амулет.

— Значит, время от времени я должен приходить сюда и докладывать, так?

— Дарус сам будет находить тебя, — послышался все тот же голос. Похоже, изменения прекратились. — Докладывай ему. Всего хорошего. Дарус выведет тебя.

Ганс поклонился, повернулся к слуге и, дотронувшись, показал, что пора идти.

— Повязка, — заметил ему слепой. — Наденьте ее, господин вор. Мой хозяин будет горько сожалеть о несчастном случае, особенно сейчас.

Ганс вытащил амулет, который засиял при виде мага.

— А я думал, эта штука сможет справиться с подобными вещами.

— Разве я говорил такое? Нет. Не стоит пользоваться им опрометчиво, против некоторых вещей амулет бессилен. К примеру, мои охранники в зале его не заметят.

— Тогда какая же в нем польза?

— Большая… если применить его правильно и в нужном месте. Боишься?

Вор недоверчиво хмыкнул. Повернувшись, он со смехом ухватил слепого за руку, направляясь к выходу, но неожиданно остановился, припомнив животных во внешнем зале и чье-то липкое касание.

— Ладно, — вымолвил Ганс, позволив слепому водрузить повязку на место. — Сейчас, подожди немного.

Вор удалился, и Инас Йорл поднялся из кресла, на этот раз его облик был куда более приятен. Пройдя в один из внутренних залов, он посмотрел на свои нежные руки, касаться которых было одно удовольствие. Что может быть хуже, чем знание, что в следующий миг или на следующий день… они изменят форму.

Это было мщение, не слишком-то хитрое, да ведь и проклявший его чародей особой изощренностью не отличался, иначе почему бы его молодая жена принимала в постели в первую очередь ласки Инаса Йорла, в те годы молодого. Это теперь возраст не имеет значения. Из-за наложенного заклятья он мог стать старым или молодым, человеком или нелюдью. Годы страшили его. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы стать мастером в своем деле, но над чужим заклятьем его чары не имели власти. Никто не мог их разрушить. Некоторые из обличий, что он принимал, были юными, значит, он не стареет, и конца мучениям не будет.

Однако недавно в Санктуарии стали умирать чародеи. Сказать вору, что в этом все дело, и никакими угрозами не заставить его выполнить эту работу. Инас Йорл пытался найти причину этим смертям. Ишад… В самом имени было нечто зловещее. Ишад, крадущая у чародеев и сама бывшая их жертвой, таящаяся в тени хранительница страшных секретов. Ишад, которая по известным лишь ей причинам убивала свои жертвы.

Все ее любовники умирали тихо, по большей части легко, но это Йорла не особенно интересовало.

Он на мгновение остановился, услышав, как внизу лязгнула дверь. Вор ушел, чтобы следить за вором: Инас Йорл неожиданно почувствовал страх. Маги умирали в Санктуарии и это волновало его, наполняло надеждой и страхом. Страхом, ибо обличья, что он носил, превратили его в труса, напоминая о земных удовольствиях. Он боялся смерти в такие минуты, тогда как вор, которого он послал… может найти ее.

Вернувшийся Дарус неслышно остановился подле выложенного мрамором порога.

— Хорошая работа, — заметил Йорл.

— Хозяин, мне проследить за ним?

— Нет. Совсем не нужно за ним следить.

Маг раздосадованно огляделся по сторонам, предчувствуя близость надвигающихся изменений. Неожиданно он вышел из зала, все быстрее и быстрее шагая во внутренние покои. Дарус не видел этого, он мог лишь чувствовать.

Не прошло и часа, как в темных покоях дома, где по комнатам бродили никем не охраняемые василиски, странное, прекрасное существо в ночной рубашке вздрогнуло и со стоном поплыло навстречу забытью.

Дарус почувствовал, что происходит и двинулся в другие залы.

Василиски, чьи холодные глаза видели очень хорошо, поспешно удалились, подавленные и ошеломленные.

5

Женщины очень редко наведывались в «Единорог», редко, по крайней мере, такие, как эта, что села в таверне за отдельный столик. Один из всегда подвыпивших завсегдатаев на пути к стойке подошел к ней и предложил составить компанию, но тонкая рука из-под черных одежд подала знак, свидетельствующий о том, что в его услугах она не нуждается. На пальце сверкнуло кольцо в форме серебряной змейки, и налитые кровью глаза громилы уставились на него и на длинные красивые ногти, на темные миндалевидные глаза, сверкнувшие из-под капюшона. Запах алкоголя усилился, так что мужчина забыл все заранее подготовленные остроумные фразы и молча закрыл рот. Еще один небрежный взмах красивой руки цвета оливы, и забывший обо всем мужчина смущенно отступил.