Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники

— Откройте ворота, — сказал он сержанту. — Я возвращаюсь в донжон. Приведите этого Кетилла ко мне. И поосторожнее с ним. Остальные пусть находятся в помещении для стражи. И пусть им дадут чего-нибудь поесть и выпить.

Не дожидаясь, когда ему начнут что-то возражать (тем более что доводов против вероятных возражений у него не нашлось бы), барон покинул дозорный путь настолько быстро, насколько это можно было сделать, не рискуя подскользнуться, упасть и тем самым стать посмешищем для своих подчиненных.

Прошел целый час, прежде чем раздался стук в дверь церемониального зала. «Церемониальный зал» — это было уж слишком громкое название для помещения с голыми стенами, в котором, впрочем, имелся огромный камин. Перед этим камином стоял довольно большой стол, за который можно было усадить человек двадцать. Тепло, исходившее от камина, уже почти усыпило сидевшего в этом помещении Вефрельда, а потому, когда раздался стук, он сильно вздрогнул. Нагнав на себя важный вид, он вытер губы, на которых поблескивала слюна, и, сделав глубокий вдох, крикнул:

— Войдите!

Стражник, распахнувший затем дверь, был одним из тех, кого он, Вефрельд, взял сюда с собой из Лота, столицы королевства, а не одним из тех мужланов, которые составляли гарнизон крепости. Вслед за стражником тут же появилась громадная фигура варвара, по сравнению с которым этот закаленный в боях королевский солдат казался худеньким юнцом.

— Ваша Светлость, Кетилл, староста деревни Сейдерош, просит вас уделить ему внимание.

Вефрельд поначалу хотел было подняться и тепло поприветствовать этого варвара (король Кер настаивал на том, что к варварам нужно относиться с уважением), однако физическая храбрость отнюдь не была сильной стороной барона, и его стремление следовать во всем инструкциям своего повелителя оказалось не настолько сильным, чтобы заставить его добровольно подойти вплотную к этому косматому великану. Поэтому барон показал ему жестом, чтобы он сел за стол, а другим жестом он приказал стражнику остаться в помещении и встать возле двери.

Кетилл тоже сел за стол, взяв при этом из стоявшей на нем корзины целую пригоршню сухих фруктов. В течение некоторого времени он молча рассматривал барона, активно работая челюстями и не издавая никаких звуков, кроме еле слышного чавканья. От меховой одежды варвара, покрывшейся от мороза инеем, в этой теплой комнате стал исходить парок, и это делало его похожим на какое-то жуткое чудовище, явившееся сюда прямо из ада. Вефрельд старался держаться как можно более уверенно. Наконец он заметил в глазах гиганта насмешливые искорки и понял, что тот прекрасно понимает, какое впечатление производит его внешний вид на барона.

— Ну так что? — спросил Вефрельд, пытаясь быть вежливым. — В чем заключается та новость, которая не могла подождать до утра?

Варвар резко опустил руку на стол. Широкий бронзовый браслет, защищавший его запястье, ударил по крышке стола со звуком топора, раскалывающего полено.

— Сколько тебе требуется времени для того, чтобы передать то или иное известие королю?

— Два или три дня, если я отправлю к нему посыльного, и в два раза меньше времени, если я пошлю голубя. А что?

— Я это знал, — сказал Кетилл, расплываясь в улыбке. — Голуби… Я просто забыл, как эти птицы называются. Как-то раз я сбил одного из них стрелой, и когда я подошел к нему, то увидел, что к его лапке привязано какое-то послание. Это, конечно же, произошло еще в те времена, когда мы были врагами.

— Понятно.

— Ты о тех временах ничего не знаешь, потому что ты тогда был еще совсем маленьким… Ну да ладно, иди за своими голубями. Нужно предупредить короля как можно скорее.

— Предупредить о чем?!

Кетилл, улыбнувшись, привстал, наклонился над столом и приблизил свое лицо к лицу барона.

— О монстрах, сынок… Монстры покидают Черные Земли и направляются в сторону твоего городка.

Уже наступила ночь, и большой лес погрузился в полную темноту, которую делала еще более зловещей воцарившаяся в лесу тишина. Стволы деревьев не скрипели, ветер не ворошил листья, не было слышно ни криков ночных птиц, ни быстрых шагов чьих-то лап по сухой листве, ни даже журчания какого-нибудь ручейка. Эльфы не обращали никакого внимания ни на эту противоестественную тишину, ни на темноту, в которую погрузилось все вокруг них. Образовав огромный круг протяженностью в несколько льё, который тянулся через заросли, поляны и скалы, они насчитывали в своих рядах далеко не одну тысячу. Здесь были и молодые, и старые, и охотники, и ремесленники, и собиратели плодов, и знахарки, и лучники, и танцовщицы, и барды, и кузнецы… Все они вот уже несколько часов пребывали в неподвижности. Одни стояли, держась за руки, другие лежали на земле лицом к ней, третьи сидели с отрешенным взглядом — как будто они мысленно перенеслись в какой-то далекий-предалекий мир. В центре этого огромного круга Гвидион и все остальные друиды Элианда сформировали еще один — но уже маленький — круг, охватывающий Рощу Семи Деревьев, которая состояла из ольхи, дуба, падуба, ивы, яблони, березы и орешника и в центре которой друидессы взывали к богине Дану.

Эта ночь была последней ночью праздника Альбана Эльведа, то есть дверью и своего рода переходным периодом между теплым и холодным временами года — странным периодом, в который дневной свет был равен по своей продолжительности ночной темноте. Начиная со следующего дня, ночи будут более длинными, а дни — более короткими и более холодными. Люди начнут собирать урожай, карлики вернутся в свои любимые убежища в горах, а эльфы — согласно древнему ритуалу, которым ни одному из них даже и не приходило в голову пренебрегать — займутся тем, что станут благодарить богиню Дану за плоды земли и готовить лес к наступлению холодов.

В этой цепи, состоящей из нескольких тысяч эльфов и протянувшейся через лес, находилась и Ллиана. Она встала посреди березовой рощицы совсем еще молоденьких берез. По мере того, как час за часом текло время, этот ее выбор все больше казался ей самой неслучайным. Живые деревья притягивали к себе тех, с кем у них имелось что-то общее. Бетх — то есть береза — было деревом возрождения, надежды и света, пробивающегося сквозь темноту. Эта мысль пришла Ллиане в голову, когда она смотрела на тонкие белые стволы березок, казавшихся похожими на воткнутые в землю стрелы. Эльфы еще с самого раннего возраста приучались доверять своей интуиции, не пытаясь при этом рассуждать логически. Именно так Ллиана и поступала, стоя сейчас в ожидании.