Ольга Куно - В полушаге от любви

— Леди Инесса, можно я пойду? — проговорила она, будто в подтверждение справедливости моей последней мысли. И, подняв на меня умоляющий взгляд, совсем тихо добавила: — Пожалуйста.

— Иди, — пожала плечами я.

Девушка подскочила с кресла и пулей вылетела из комнаты. При этом я успела заметить, что у неё в глазах стояли слёзы. Я раздражённо запрокинула голову. Ну, и что прикажете с ней делать?

В течение следующего дня я возвращалась мыслями к этой теме, и в итоге решила всё-таки поговорить с Мирейей. Когда мы остались вдвоём, я вкратце пересказала ей то, что успела заметить. Мирейа выслушала меня очень внимательно.

— И что ты предлагаешь? — спросила она.

— Попробуйте с ней поговорить. — Я передёрнула плечами. — Со мной Одри предпочла отмолчаться, но есть вероятность, что с вами она будет более откровенной. Если ли же нет, то… я буду считать, что мы сделали всё, что могли, а остальное — не в нашей компетенции и не на нашей ответственности.

Так и поступили. Мирейа вызвала фрейлину для беседы, при которой присутствовали только мы втроём. Я оказалась права: в обществе герцогской сестры Одри довольно быстро раскололась. Отчасти потому, что Мирейа вызывала в ней доверие, отчасти, по-видимому, сработала привычка подчиняться вышестоящим.

В итоге ситуация оказалась следующей. Семейство Одри скрывало некий неприглядный факт своей истории, или страшную тайну — это уж кому как нравится формулировать. Заключалась эта тайна в том, что отец фрейлины был незаконнорожденным. Мать, бабушка Одри, родила его не от мужа-виконта, а от безродного любовника. Казалось бы, дела давно минувших дней. Однако же отсюда выходило, что отец фрейлины получил свой титул незаконно. Он не являлся сыном виконта и, следовательно, в отсутствии других сыновей, виконтство должно было перейти к более дальним родственникам.

Поместья барона Кроуна и семейства Стелтон располагались по соседству. Соответственно представители этих родов постоянно бывали друг у друга на виду. Слуги тоже общались между собой. В такой ситуации трудно сохранить семейные секреты. И вот недавно выяснилось, что это не удалось и в данном случае. Барон заявился к Одри и заявил, что знает тайну её отца и планирует открыть общественности глаза на такое вопиющее преступление. Откажется от своего намерения лишь в том случае, если она согласится выйти за него замуж. Разглашение подразумевало крупные неприятности для отца, позор для всей семьи, ну и, разумеется, потерю всего имущества. Несколько дней девушка металась в сомнениях, но в конечном итоге приняла условия барона. А тот, видя её беспомощность, стал позволять себе совершенно непристойное поведение, свидетельницей чему я и стала.

Во время рассказа Одри предсказуемо расплакалась и более-менее успокоилась лишь через несколько минут после завершения своей истории. Мирейа вела себя с ней ласково, напоила чаем, а потом отпустила, передав на попечение горничной и пообещав оказать посильную помощь. Когда за фрейлиной закрылась дверь, Мирейа повернулась ко мне.

— Ну, что думаешь?

Задав этот вопрос, она поднялась на ноги и неторопливо прошлась по комнате, видимо, взвешивая собственное отношение к ситуации. Остановилась возле приоткрытого окна.

— Скажите, а как вы относитесь к этому пятну на её семейном древе? — ответила я вопросом на вопрос.

Всё-таки от взгляда Мирейи на данную проблему многое зависело.

Герцогская сестра с демонстративным пренебрежением махнула рукой.

— Я тебя умоляю! — откликнулась она. — Сколько воды с тех пор утекло? Нет, я, конечно, не поддерживаю незаконную передачу титулов. Но отец Одри, кем бы он ни был зачат, фактически рос как сын виконта Стелтона. Можно считать, что виконт его усыновил. А в таких случаях вопрос наследования становится крайне неоднозначным.

— Да, но король навряд ли решил бы этот вопрос в пользу отца Одри, — осторожно заметила я.

— Верно, — поморщилась Мирейа, — но, повторяю, сколько воды утекло с тех пор? Я не считаю правильным сейчас, по прошествии десятилетий, пересматривать вопрос наследования. К тому же, — её глаза озорно блеснули, — с Одри я хорошо знакома. А вот её дальних родственников, которые в теории могли бы унаследовать виконтство, знать не знаю. Так что мне нет особого дела до их интересов.

— Ужасно, — со смешком и без малейшего ужаса произнесла я. — В дворцовых делах всё решает не справедливость, а вопрос того, кто с кем знаком.

— А как же иначе? — Мирейа, кажется, даже удивилась моей иронии. — По-другому и не бывает, девочка, и не только во дворце.

Она иногда называла меня девочкой. Не потому, что была намного старше; наша разница в возрасте равнялась трём годам. Скорее тут играла роль разница в статусе. Меня, так или иначе, такое обращение не обижало.

— В таком случае, — перешла к главному я, — надо найти способ приструнить барона. Это будет непросто. Нет, устроить ему всевозможные пакости я могу с лёгкостью и, признаюсь, не без удовольствия. Но нам важно добиться того, чтобы Кроун не предал разглашению имеющуюся у него информацию. Для этого необходимо надавить на него очень серьёзно. И, честно говоря, пока я плохо представляю себе как.

Мирейа тяжко вздохнула и, со стуком закрыв окно, подошла к банкетке.

— Брат мог бы об этом позаботиться, — хмуро сказала она. — Уж он-то сумел бы прижать это ничтожество к стенке, тем более, что барон состоит в его свите. Но ты же знаешь: у нас с Конрадом сейчас не самые лучшие отношения. После того, как он надумал меня ограбить, а я ему наговорила такого… В общем, неважно, — отмахнулась она. — Даже если я обращусь к брату с просьбой, он наверняка её не выполнит, просто мне назло. Поэтому такой ход просто лишён смысла.

Я задумчиво взглянула на Мирейу. Может быть, она права, и обращение к герцогу действительно обречено на провал. А может быть, к этому методу стоило бы прибегнуть — по меньшей мере попытаться, но Мирейа просто не хотела этого делать. Не хотела унижаться перед братом, с которым конфликтовала, обращаясь к нему с прошением. Или боялась, что в награду он потребует добровольного отказа от части приданого. Впрочем, гадать не имело смысла. К герцогу Мирейа не пойдёт, это данность, и, следовательно, именно от этой данности и надлежит отталкиваться.

Правильное решение пришло в голосу само собой. Во всяком случае, я надеялась, что правильное.

— Не надо обращаться к герцогу, — заявила я. — Можно поступить проще. Я обращусь к лорду Эстли. У него достаточно влияния, чтобы разобраться с бароном и без вмешательства герцога.

— К лорду Эстли? — Мирейа свела вместе кончики пальцев правой и левой руки и в задумчивости нахмурила брови. — Ты полагаешь, он согласится нам посодействовать?