Князь Полоцкий. Том I - Николай Тихонов
Ярун наконец-то смог вдохнуть. Миг, вытащить меч, и осмотреть себя. Сухо, крови нет. Пара рёбер, скорее всего, сломано. Живительная волна прошлась по телу, мгновенно излечивая тело старого воина.
– Силён, – прохрипел старый варяг, пнув в бок мёртвого врага, и склоняясь над очередным раненным.
Даны перестали лезть на стену. Потеряв десятка два убитыми, и столько же обожжёнными и раненными, они стали отступать к воде. Дважды грозно рявкнул боевой рог. Из-за края леса начали выбегать дружинники князя Роговолда. Даны стремглав бросились к кораблям. Куда там, князь со своими уже отрезал им путь к отступлению.
Зажатых между стеной и хирдом Рёнгвальда данов побили быстро. Пленных не брали, раненных прирезали. Ярл, весь к крови, с двумя мечами в руках, стоял посреди поля и неспешно беседовал с одним из оставшихся данов в приличном доспехе. Ничего интересного тот не рассказал.
Хирд ярла Рогнира Большой Лапы, того самого здоровяка, которого Ярун наблюдал со стены, приходил на это волок не первый год. Грабил купцов, забирал товары и челядь, поднимался по этому же волоку до Холмгарда, распродавался и с богатым наваром возвращался обратно в родные фьорды.
Подарив дану быструю смерть быстрым уколом в сердце, Рёнгвальд бросил мечи в ножны и направился к воротам. Пожинать плоды победы, считать добычу и потери. Которых, как он понимал, было не мало.
Победа над лучшими хирдманами ярла Рогнира далась плоцким очень нелегко. Семнадцать убитых из хирда Рёнгвальда, восемь тяжело раненных. Каждый второй получил сильные ожоги. Среди воинов Рогнира нашлось аж двое сильных одарённых, магов огневиков, сам ярл и его старший сын. Ярла убил Рёнгвальд. Его сына тяжело ранил Сигурд, а потом того прикончил один из дружинников.
Побитых данов сосчитали. Девять десятков покойников, из них треть полегла под стенами. Ополченцев погибло человек пятьдесят. Нашлось ещё пара мест, где даны сумели закрепиться, и только появление ярла заставило их отступить. Рёнгвальд с молчаливой просьбы Яруна распорядился выделить погибшим плоцким долю в добыче.
А добычи взяли много. На каждом дане – полный доспех, оружие. Опять же, три боевых драккара с большими трюмами, способные вместить в себя полсотни человек, и ещё место останется. Непонятно только, откуда теперь брать хирдманов, чтобы заполнить все румы четверых драккаров?
Глава 7
– Большой торговый караван. Две дюжины судов. За старшего у них – новгородский боярин Брезгой, – рассказывал Ядвиг. Они с Рёнгвальдом сидели в его тереме, не чинясь, за столом, в одних рубахах, распаренные после доброй бани, попивали свежесваренное пиво.
– Брезгой как узнал, что на волоке нынче хозяин есть, рассердился, жуть! – усмехнулся старейшина, – Обругал моего человека плохими словами. Сказал, мол, нет нужды платить малую часть вашему князю. Мой человек ему намекнул, что, ты, княже, воин могучий, маг не из последних, недавно большую сотню данов побил и богатую добычу взял. Такому как ты дать малую часть за защиту незазорно. А он и слушать не хочет. Упёрся, как баран, ругается.
Рёнгвальд тоже усмехнулся. С победы над данами прошло три дня. И все три дня город Плоцк гудел, как разворошённый улей. Горожане праздновали, дружина гуляла, восхваляя удачу своего князя. Рёнгвальд не поскупился. Столы накрывали прямо на улице, перед княжьим детинцем. Ешь, пей – сколько душа просит. Горожане тоже отдаривались. Шли потоком, как рыбы на нерпе. Здоровались чинно, подарки делали разные, благодарили истово. Не мудрено – малой дружиной побить полторы сотни матёрых данов. По городу уже и песняки-гусляры ходили, истории о князе Роговолде пели. Хорошо пели. Ярлу понравилось.
Рёнгвальд, глотнув ещё пива, задумался. Этого рано или поздно стоило ожидать. Что вот такой вот Брезгой, решивший, что он сам обладает достаточной силой, и наивно полагавший, что защита плоцкого князя ему не нужна. Посмотрел бы Рёнгвальд, как этот новгородский боярин запел бы перед хирдманами ярла Рогнира.
– Где сейчас этот Брезгой? – потянувшись, лениво поинтересовался Рёнгвальд. Несмотря на баню, пиво и приятное расположение духа, решать дела с новгородским боярством было нужно. Как никак, через них вся торговля со словенским севером идёт.
– Так также, на волоках! – воскликнул Ядвиг, чуть не опрокинув кружку с пивом, – Две дюжины кораблей переправить много времени занимает. Так и смерды, что на волоке, по моему указу таскать лодьи отказались. Ох, как и ругался Брезгой. За версту слыхать было! Время уже за полдень перевалило, а они, как мне сказывали, только пару лодей переправили.
– Добро, – Рёнгвальд, рассмеявшись, снова приложился к пиву. Осушив кружку, крякнул одобрительно, стукнул посудиной по столу и крикнул:
– Студень! – через миг в дверном проёме оказался названный дружинник, шестнадцатилетний белобрысый парень из местных, взятый в хирд ярла за смелость, упорство и острый ум, которым пока тот не очень умело пользовался.
– Скажи Турбьёрну, пускай возьмёт десяток дружинников, отправляется на волок, и притащит ко мне этого боярина Брезгоя. Поглядеть хочу, что это за человек, можно ли с ним беседу вести.
– А коли не захочет боярин Брезгой по добру идти? – поинтересовался Студень.
– Не захочет по добру, пускай Тур его силой тащит, – махнул рукой Рёнгвальд.
Отрок кивнул и стрелой вылетел из горницы. Через пару минут во дворе детинца послышались азартные крики, свободный от работ и тренировок десяток дружинников по воле своего князя спешно выдвинулся на волок, за строптивым боярином.
Рёнгвальд оставил старейшину. Вернулся в свою горницу, приоделся, пригладил волосы. Не гоже встречать боярина, пусть и такого строптивого, в простом. Таким власть показать надо. И силу. Накинув парадный золочёный панцирь датского ярла Рогнира, Рёнгвальд подвязался синим плащом, и поправив на поясе меч, вышел.
Новгородского боярина Брезгоя он намеревался встречать в княжьей палате. Местные плотники соорудили своему князю лобное место, повыше прочих, поставили дубовое кресло с высокой резной спинкой. Любо дорого смотреть. Сейчас, после пира, столы и лавки в палате убраны. Свежие выбеленные доски всё ещё пахнут смолой.
