Поединок с судьбой - Денис Григорьев

это интересная задача. А еще надо учесть, что при проезде через торговые ворота, впрочем, досмотр может произойти на любом из четырех выездов, любую телегу или карету, за исключением гвардейских или королевских экипажей, могут выборочно проверить. И проверка может быть как формальной — заглянули внутрь салона или отворили полог укрывающий телегу, так и пристрастной: тут уже зависит от того, что именно ищут, или кого. Бывало, дам до нижнего белья раздевали при обыске. А ещё нельзя, чтобы стража на воротах меня «срисовала». Дети нечасто путешествуют, и даже если я в женское платье оденусь и румянами разрисуюсь, как Джесика, когда ей делать нечего, рост и примерный возраст сделают такую маскировку «ничтожной тратой времени», любит же отец, порой, красиво фразу изогнуть. Нужно или спрятаться целиком, или же, наоборот, привлечь к себе побольше внимания, при этом, непостижимым образом изменив рост. Про мордаху и «размах плечей» и говорить нет смысла, хоть карликом бородатым выряжусь — попадусь тут же, ну, в смысле, когда у папы руки дойдут проверить. Но всё это будет важно не ранее, чем определится транспорт. Эх, рвануть бы верхом, может, и дотемна уже на месте был бы. Но вот вопрос: кто мне даст на выкат оседланного скакового? Про «купить» — я лучше помолчу, денег не хватит. Да и после подобной скачки, ходить я буду ну очень своеобразно. Если вообще доеду, все-таки, моя родная Фиелла — не степная вольница с несметными табунами жеребцов и кобыл. Мне парус и рулевое весло намного ближе, чем седло и уздечка. Ладно, помечтали и будя. Даже если бы я сейчас нашел какую-нибудь старую клячу за полста серебряных, то, во-первых, черта лысого бы я её, по приезду, смог быстро сдать за приемлемую цену. Во-вторых, кто её здесь мне продаст, не задавая лишние вопросы? Из порядочных людей — никто, а то ещё и побегут выяснять у родителей, «почто малой денюжки из семьи украл». А из непорядочных… Даже если, вдруг, и найду каких-нибудь «продавцов подержанных лошадей», надолго они в столице не задерживаются, ночной король их живенько нашим сдает, так потом, как пить дать, отбиваться придется. Эффект неожиданности — дело, конечно, хорошее, но он быстро заканчивается. Я, все таки, не отец, и мне парочки головорезов, знающих за какой конец нож в драке держать надо, вполне может хватить. Значит, надо искать колёсный транспорт. А где искать? Правильно, у ворот торговых, которые, как раз и выводят на тракт до Ранта, почти по прямой идущий. Всего разок там проезжали, когда оказия была морем до Богемки добраться по быстрому. Поля, деревни, нечастые холмы, да лес вдалеке. Там даже гор почти нет. Только уже в самом городе видно, где кряж начинается, аж до самой Галии тянущийся. А у ворот, обычно, народ тележный да с экипажами длинной очередью собирается перед выездом. Но, там особо не подсядешь. Точнее, подсесть, как раз, и можно, на телегу попроситься, «до ближайшей деревеньки к родственникам». Или, если очень повезет, на широкий облучок к кучеру, байками его развлекать, пока он катает благородных господ, или просто тех, кто смог проезд оплатить в «дорожном» экипаже. Обратиться к «дорожникам» — идея, конечно, хорошая. Они, за вполне вменяемую плату, народ из города в город возят, ну или за город, если по дороге, и по деньгам для пассажира окажется. Да только туда-то, как раз, отец и заглянет еще до стражи на воротах. И проситься на «подсадку» мне не с руки. Даже если стража проверять не будет, мальчонка на телеге, а уж, тем более, на облучке у кучера, заметная примета. А в страже, в каждой смене, есть глазастенький такой, и памятливый. Он, обычно, в обысках и досмотрах не участвует, а со стороны глядит. Вдруг, какой-нибудь возница или крестьянин с телегой под описание ухореза, в королевском поисковом листке находящегося, подходит. Он-то точно меня не пропустит, запомнит, и расскажет. А если я, только напросившись проехать, тут же, до досмотра, спрятаться попрошусь… Глупость еще большая, сами же возницы страже и сдадут. Думай голова, шляпу куплю. Тем временем, я бодро топал мимо здоровенных лабазов в сторону торговых ворот. Здесь к жарище добавилась пыль, в огромном количестве летающая по «большой рыночной» улице. Благо, и телег, и пешеходов хватало с избытком. Это вам не безлюдные окрестности дворцовой площади. Торговый народ жарой не проймёшь, люди деньги зарабатывают. Быстрее продал — больше получил, и снова в путь за товаром. Не то что в нашей глуши, в Фиелле. Полгода рыбку ловишь, месяц солишь-коптишь, месяц продаешь. Ну, а потом, хочешь — сети чини, хочешь — лодку конопать, скукота. Я мысленно улыбнулся. Наши рыбаки, и, с позволения сказать, крестьяне (с огорода многие жили, да только никто не зарабатывал, всё сами съедали, что вырастало), сильно завидовали вот таким развеселым купцам, и очень их не любили. Торгаши со своими телегами катались по всему королевству, и скупали у местных выращенное и выловленное за гроши. Покупали такие заезжие за цену, втрое-впятеро ниже, чем на ярмарке. Ну а то, что на продажу привозили… Селяне предпочитали на торжище закупаться. А если что особое понадобилось, то проще неделю на дорогу до Богемки и обратно потратить, и на тамошнем рынке, то, что надо, выбрать, да еще и с хорошим торгом, чем заезжему упырю кровные медные грошики и серебрухи, морем заработанные, втридорога платить. Помню, когда мы в «столицу герцогства», в Южную Богемию в смысле, с братьями и сестричкой по каким-то своим надобностям собирались, к нам таких вот «ходоков», обычно, парочка напрашивалась, «на закорках постоять». Все ж быстрее, чем в телеге, или, не приведи Всеблагой, пешком. А в трактирах и в самом городе, на каретном дворе, прям в экипаже дрыхли, типа охраняли. Ох и орала на подобных «попутчиков» Джесика, если они на стоянках колодец для омовения и постирушек посетить забывали. Но, все равно подвозили — свои же.

Мысли снова увели меня в уютную и теплую Фиеллу, которую я, скорее всего, больше никогда не увижу. Такого позора, это если у меня всё получится, родитель мне не простит. Ну, да что делать, карьера дознавателя — не то, на что я хотел бы потратить всю свою жизнь, простите папа и мама, не оправдал. Тем временем, закончились здоровые лабазы. По сути, огромные пустые хоромы, только стены да ворота, больше там и нет ничего, ни окон, ни выложенного пола, дырки под крышей — для света, и земля утоптанная