Сидящее в нас. Книга третья (СИ) - Сергеева Александра Александровна

Тот внимательно обозрел второй листок. Поднял на Двуликого озадаченный взгляд и пробормотал:

– Верно. Брат Двуликой больше не работает у винодела. Его перепродали. Там несколько известных каменоломен…,  – задумчиво промямлил он.

– И что тебя так удивило?

 – Достопочтенный хозяин каменоломен предпочитает рабов с севера, – встрепенувшись, не замедлил с ответом Абтах. – Об этом все знают. Суабаларцев вообще редко используют в таком опасном деле.

– С чего такая милость? – недоверчиво хмыкнул Саяд.

– Рабы из Суабалара редкость, – со вздохом нескрываемого сожаления пояснил чиновник управителя Чамтиха. – К тому же почти все они грамотны и владеют мастерством. Их невыгодно использовать на тяжёлом труде, который не требует…

– Понятно, – вновь оборвал его Каймат, отмахнувшись от выглянувшего наружу БАЦ. – Далеко это отсюда? – кивнул он на бумажку в руках проводника.

– Если лететь, как мы летели, час с небольшим, – не без гордости покосился Абхат на бывшего знакомца, что так и остался прозябать в этой дыре, не познав чуда поднебесных путешествий.

– Почтенные хозяева позволят нам чуток отдохнуть и подкрепиться? – иронично скривились губы Каймата.

– О, конечно! – вновь засуетился чиновник, испуганно косясь уже на трёх огненных змеев, что колыхались над головой этого страшного нелюдя. – Достопочтенный Сабих приказал приготовить для вас лучшие комнаты в своём доме. Он предвидел, что вам не захочется появляться в городе.

– Он предупреждён об этом, – раздражённо проворчала Каюри, борясь со своими демонами, которым не нравились такие невкусные чувства Двуликих. – Каймат, мы всё выяснили? Потому что я хочу поесть и в постель.

– Я тоже, – с нарочитой чуть насмешливой вежливостью поддержал тот. – Веди, – кивнул он чиновнику, что млел от страха каждый раз, когда одна из тупорылых огненных голов тянулась к дорогому его сердцу телу.

– Да-да! Сюда! – почти срывался бедолага на крик, поспешно семеня к дверям. – Там всё готово! Всё самое лучшее! Для таких гостей…

Уж кто-кто, а бывшая личная служанка королевы Суабалара могла оценить: лучшее оно или серединка на половинку. Для «таких гостей» приготовили действительно лучшее из лучшего. Все яства исключительно на серебре – пара затесавшихся сюда золотых блюд должна была подчеркнуть, что управитель Чамтиха не вор и не мздоимец. Столько он мог заработать годами беспорочной службы, а больше – это уже перебор. Даже с учётом военных трофеев.

– Скажите, что во всё этом… гостеприимстве не так? – было первым, о чём спросила Каюри, когда гостей оставили наедине.

– Ты что-то чувствуешь? – уточнил Каймат, отпластывая куски целиком зажаренного поросёнка. – Бира̀ти, кончай хлопать глазами. Подавай своё блюдо. А то уроню самый вкусный кусочек, и тебе придётся есть с пола.

Недоверчиво зыркающая по сторонам девушка встрепенулась и занялась ночным обедом. Улюлюшка сонно моргал, следя за стараниями взрослых. И явно прикидывал: поесть, или ну его к демонам. Он давненько не пел, то и дело, клюя носом. Когда ему под нос поставили блюдо с разнообразными отменно приготовленными кушаньями, мальчишка всхлипнул и потёр глаза. Голодное детское брюхо взяло верх над столь могущественной силой, как сон.

Бира̀ти поспешно окунула его руки в чашу с водой, где замызганные детские пальцы мигом утонули и больше не пошевелились. Пришлось ими заняться. А потом сердобольная девушка запихивала в еле шевелящийся рот куски. И постоянно понукала почти заснувшего мальчишку, чтобы тот прожевал и проглотил. Каюри с неудовольствием признала, что за ней подобного милосердия сроду не водилось. Даже странно, что она так прикипела сердцем к Лиатам: тех вообще невозможно вытерпеть в трезвом уме и добровольно.

– Каюри, ты чувствуешь недоброе? – не дождавшись ответа, повторил Каймат, преспокойно лопая превосходное нежнейшее мясо. – Нас ведь невозможно отравить?

– Демоны бы почувствовали, – покачала она головой, вертя в руках вилку с насаженным куском. – Да и смысл нас травить? 

– Да уж, – ухмыльнулся Саяд и отхлебнул вина: – Лиаты их так отблагодарят, что здесь ещё сто лет не будут селиться. Сожгут на хрен весь город.

– И всё-таки тебе не по себе, – продолжал гнуть своё Каймат, сверля Двуликую тяжёлым взглядом.

– Ну…, – неопределённо протянула Каююри, не зная, как описать то, что творится внутри.

Потому что ничего особенного там не творилось. Какое-то глухое неопределимое и непреодолимое помутнение чувств – толком и сказать-то нечего. А вымучивать из себя туманные многозначительные глупости не хотелось.

Прежде её как-то не затрагивало желание казаться лучше, чем ты есть на самом деле. Зато теперь оно завелось где-то там, в глубине души, и потихоньку точило её, как червяк сердцевину яблока. И всё из-за Каймата! На неё внезапно нахлынуло нешуточное желание представать перед ним лишь в самом выгодном свете. Самой-самой во всём мире. С которой никто не сравнится.

 Просто бедствие какое-то! Мало ей иных подлинных и тяжких проблем?

– Может, это обычный женский страх перед неизвестностью? – блеснув опытом в постижении тайного, уточнил знаток женской породы.

Который не постеснялся этим похвастаться перед своей только-только обретённой подругой.

– Или неуверенность в том, что вы оба способны нас защитить, – не задержалось у Каюри с достойным ответом.

Саяд заржал боевым конём, взбаламутив тяжёлый насторожённый воздух притихшего дома. Тут явно никто не спал. Каюри и сама бы не смогла заснуть на их месте. Покуда не вытурит опасных гостей за ворота города.

– Чего гадать? – отсмеявшись, заявил Саяд. – Утром вернуться наши разудалые демоницы. И мы снова потрясём этого пламенного почитателя собственного господина. Если он лжёт, потрясём основательней. Что-нибудь да вытрясем.

Оставшись наедине с Кайматом, Каюри приготовилась к тому, что вымотавшийся за эти дни исполин тотчас заснёт мёртвым сном. Из головы совсем вылетело его приобщение к Двуликим, у которых сил да живучести в десятки раз больше, чем у простых смертных. Саяд – тот да: моментально рухнул в постель и провалился в сон. А исполин – теперь ещё и нелюдь – был свеж, будто весь день прохлаждался в необременительных удовольствиях.

Он долго с нескрываемым наслаждением купал её в обширной купальне, выложенной пёстрой мозаикой. Причём, снова целиком обнажился и залез к ней в воду – бесстыдник. Поначалу Каюри чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение и тихонько про себя злилась. Но его руки быстро заставили расслабиться и позабыть о вбитых с детства приличиях. Кончилось всё тем, что уже она с удовольствием намывала его упругое, бугрящееся тело. Что, естественно, кончилось тем, чем должно было.

Холод пустыни протискивался во все невидимые щели и заполонял спальню колкими ручейками. А Каюри было жарко, как если бы её целиком засунули в огромную банную топку. И не только от жара, источаемого мужским телом – больше из-за какого-то невероятного необъяснимого чувства…

Что теперь она со всех сторон укрыта от всех бед, известных людям. Что этот мужчина не просто рядом с ней, а непостижимым образом окружил её собой со всех сторон непреодолимой преградой. С Лиатами подобные ощущения никогда не посещали – даже странно, учитывая их могучую силу.

Ей казалось, будто полусонные мысли, что обычно убаюкивают лучше всяких колыбельных, беззвучно копошатся в голове. Но Каймат, под боком которого она свила гнёздышко из толстого мохнатого одеяла, вдруг задумчиво ответил:

– Женщины любят ощущать себя в безопасности. И это правильно. А мы любим дарить эти ощущения. Если ты, конечно, мужчина.

– Я говорила вслух? – почти и не смутилась Каюри, завозившись в попытке выскрестись из мохнатого кокона, подняться и заглянуть в его глаза.

– Всё равно ничего не сумеешь разглядеть, – и безо всяких демонических наушниц отгадал Каймат её намерения. – Темно. Ты просто замечательно греешь мне бок, так что не старайся. К тому же, – хмыкнул он, – ты и при свете не всегда верно читаешь по моему лицу.