Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей киммерийца

А знали они немного — только то, что их госпожа вместе со своей юной гостьей ещё задолго до полудня свернули в сторону Аббадраха. Некоторые высшие жрицы, оказывается, таки могут путешествовать без слуг и всего лишь с одним охранником.

Конан чувствовал себя страшно неловко, и оттого злился. Ещё бы! Это ведь именно он сегодняшним утром был так уверен, что те три отделившихся от отряда всадника слишком уж выставляются напоказ, чтобы быть настоящими. И, значит, это именно из-за него остальным пришлось зазря глотать пыль. И ладно, когда чужую, в азарте близкого окончания погони! А тут ведь свою приходится, копытами собственных жеребцов поднятую и осесть не успевшую.

Это ли не обидно?!

Да и Закарис тоже хорош! Не мог вовремя остановить, что ли?! Или хотя бы больше бойцов вдогон послать — мало ли что там Конан сказал! Свою башку иметь на плечах надобно, не маленький, король, а туда же!..

Потом, правда, стало не так обидно да и пыль кончилась — они свернули на полночь. На ту полузаброшенную дорогу, что вела не к самому городу, а к окружающим его старым стигийским гробницам — именно эту дорогу, по словам Хьяма и по одной ей известной причине выбрала зандрова жрица!

— Потроха Нергала! И как только этой мерзкой старушенции удается сохранять такую скорость передвижения?! Тут и молодой сдохнет!

— Старушенции? — Закарис невесело рассмеялся. — Ты бы её видел! Ты что, не слышал, что говорили эти несчастные, что с нею повстречались лицом к лицу?

— Ну… — Конан пожал плечами. — Я полагал, что они несколько… преувеличивают. Или у них такие странные вкусы. Мало ли?

— Это магия! — Закарис буквально выплюнул последнее слово. — Магия Деркэто. Потому-то я их почти и не наказал. За что наказывать? Они были бессильны. Против магии Деркэто не сможет устоять ни один, даже самый сильный духом воин. Тут не поможет клинок или щит. Только лук или арбалет. Расстрелять издалека, не дать ей подойти, заговорить, прикоснуться… Если она коснётся тебя — лучше сразу заказывать ближайшим жрецам погребальную церемонию. Я не шучу! Ты станешь её рабом. И даже не просто рабом, а намного хуже — ты будешь счастлив выпустить себе кишки, только бы она лишний раз на тебя посмотрела… Просто посмотрела, понимаешь? Если хочешь жить — не давай ей себя коснуться!

— И она что, — Конан недоверчиво крутанул ладонью в воздухе, — действительно выглядит такой красавицей, как они утверждают?

— Нет. — Закарис сплюнул. — Она ещё прекраснее. Эта дрянь выглядит младше собственного внука! Тоже магия. Говорят, Деркэто дает своим любимым прислужницам чуть ли не вечную молодость. И, глядя на Нийнгааль, я почти готов этому поверить…

— Хвала Митре, что я не взял с собой Кона! — Конан хохотнул, внезапно придя в благодушное расположение духа. — За почти что взрослого сына при подобных делах я, пожалуй, переживал бы куда сильнее, чем за малолетнюю дочь!

Он оборвал смех, обнаружив, что Закарис смотрит на него с жалостью. Нахмурился. Король Асгалуна опустил взгляд к холке перешедшего на ровную рысь Аорха. Начал осторожно и издалека:

— Нийнгааль — не просто жрица Деркэто, каких много бродит по Шему. И даже не просто высшая жрица… Понимаешь, Конан, она обучалась этому не здесь, а в стигийском храме. Там ведь тоже есть храмы богини страсти. Только… Ты ведь помнишь, чьей именно преданной служанкой является Деркэто по стигийским верованиям? Помнишь, кому она служит?..

Долго морщить лоб, припоминая, Конану не пришлось — он ощутил, как при этих словах по спине словно пробежались холодные пальчики легендарной Атали, прекрасной и безжалостной дочери Имира. Той, что заманивает раненых героев на ледяные пустоши, где они и гибнут от холода или под топорами её братьев-великанов.

В стигийском пантеоне Деркэто являлась служанкой Сета, а мерзкие привычки Змееголового были хорошо известны и далеко за пределами Стигии. И в свете этого очень неприятное значение приобретало то, что ускакала эта троица не куда-нибудь, а именно к расположенным в окрестностях Аббадраха древним стигийским гробницам.

Он беспомощно обернулся на уставших и потихоньку тоже переходящих на неторопливую рысь гвардейцев, чувствуя, как водой из пробитой арбалетным болтом клепсидры стремительно утекает сквозь пальцы драгоценное время. Рявкнул:

— Вы что, сонного корня объелись?! Осенние мухи — и то шустрее! Вперёд, зандровы ублюдки!!!

И глубоко вогнал пятки в бока Нахора.

…Нахор всхрапнул и перешёл на шаг. Конан не мешал ему — если уж даже мощный зиндоранский жеребец начал уставать, то что тогда говорить об остальных? После почти трёхдневной скачки с короткими перерывами и лошади, и люди держатся из последних сил. К тому же скорость уже не была самым главным сейчас, когда сумерки заливали узкие провалы между древними гробницами фиолетовыми тенями, словно наступающее море тёмной мёрзлой водой — заледеневшие прибрежные ущелья далёких полночных земель. До заката оставалось больше поворота клепсидры, а три горбача — оседланные, но без седоков! — мирно объедали куст пустынного игольника за предыдущим курганом, и это успокаивало. Вряд ли пешком три человека по засыпанным битым камнем ущельям и полуразрушенным курганам могли уйти далеко, а ритуалы Змееголового практически никогда не творились при свете дня. Гробниц было не так уж много, а людей, прочёсывающих их частой сеткой, не так уж мало, чтобы не обшарить тут каждую заросшую мохом щель и не перевернуть каждый Нергалом проклятый камень! К тому же Закарис…

Мда.

Закарис.

Конан, не поворачивая головы, краем глаза покосился на едущего чуть впереди и левее асгалунского короля. Тоже вот — загадка. Конан не любил загадки. Опыт многих прожитых зим давно уже научил его простой истине: то, чего ты не знаешь, то, что от тебя скрывают — оно-то и есть самое опасное. Потому что оно в любой момент может обернуться чем угодно. В том числе и прогулкой по серым равнинам.

Нет, никто не спорит, человек может погибнуть и от опасности вполне известной, простой, как три медных сикля. А если человек этот к тому же ещё и настоящий мужчина, то количество простых и понятных опасностей, встречающихся на его пути, возрастает во много раз. Нет ничего сложного в славном мече хорошей бронзы, и арбалетная стрела не слишком загадочна, и встречаемые чудовища просты прямо таки до отвращения, и даже чёрные маги, когда счёт их, попавшихся на твоей дороге, перевалит за четвёртый десяток, тоже как-то постепенно перестают казаться особо загадочными и непостижимыми. Тем более, что вполне себе обычно дохнут они, маги чёрные эти, ежели располовинить их хорошим ударом славной секиры или доброго меча от их прикрытой чёрным капюшоном макушки до самого их всего из себя такого магического пупка. Ну, а ежели особо живучий какой попадётся — можно отрубить голову и сжечь. Без головы даже у самого сильного и чёрного мага резко снижается живучесть, Конан на собственном опыте в этом не раз убедился.