Семара - Зарницы смуты

По лицу моего спутника было трудно понять, доволен он или нет. С одной стороны, не придется торчать в столице. Но и путешествие с отрядом вряд ли можно назвать приятным. Все-таки граница двух государств - место не самое спокойное, а Гродверд явно хотел передохнуть. Да и были у меня подозрения, что получил он от месшифов гораздо крепче, чем показывал.

- Мы с вами, - махнул рукой Гродверд. - Найму себе экипаж где-нибудь в Сестрах. В Щите гильдия Накопителей ведет дела? Да? Вот и отлично.

Охотники двинули на запад. Недовольные, замерзшие, изрядно напуганные. Дичи набили немного, время зря потратили, но, главное, всю дорогу приходилось трястись и шарахаться от каждой тени. Да и вести несли домой не радужные.

Нам же еще предстояло вернуться в Трогдум. Что, как справедливо заметил Гродверд, было глупостью неописуемой. Но капитан решения менять не собирался.

Замок казался еще мрачнее и пустыннее, чем в прошлый раз. Солнце скрылось за тучами, облака по небу плыли серые, плотные, готовые вот-вот исторгнуть из себя новый заряд снежинок.

Чуть в сторонке виднелось припорошенное наше кострище и следы спешно снятого бивуака.

- Здесь следы, - уверенно заявил один из отправленных на разведку пограничников. - Месшифы. Большая стая ушла на север. Но это еще не все. Есть и еще следы. Эти двинулись на восток...

- Слишком много мутантов в одном месте, - угрюмо сказал протектор. - Неужели тоже месшифы?

- Нет, - покачал головой разведчик. - Мы с Бродди так и не смогли разобрать, кому они принадлежат. Не кроны и не месшифы.

- Тогда кто же? - удивился капитан. - На западе только эти и остались... Остальных перерезали давно.

Пограничники удивленно переглядывались, словно не могли поверить услышанному.

- Когда я оказался у стен замка, - мне захотелось нарушить тягостное молчание, - почувствовал... какую-то тяжесть. Склазис, старший из охотников, тоже ощутил что-то похожее.

- Старики находятся ближе к миру духов, чем мы, - пробормотал капитан. - И ведуны. Будевейн, есть там что-нибудь?

Тот направил свою пегую кобылку к мосту. Как и любой другой ведун, перешагнувший сорокалетний рубеж, он жестоко расплачивался за свой дар. Всю его кожу покрывали мелкие язвы и гнойники, а руки туго были замотаны бинтами.

- В замке никого нет, - дрожащим голосом молвил Будевейн. - Аура смерти сильная, но ничего необычного не чувствую. Мутанты, смерть, мучения... ох! Какой странный запах. Человек... но в то же время и не человек вовсе. Нечто среднее.

- Так не бывает, - покачал головой Иридин.

- Сам знаю. Но это так.

Креатур кивнул. Писарь вытащил толстую книгу в кожаном переплете и деревянную колбу для хранения грифелей.

- Замир, не нужно, - остановил его Иридин. - Эта запись совершенно ни к чему.

- Но отчеты...

Капитан так выразительно посмотрел на писаря, что тот поспешно спрятал книгу в седельную суму.

- Убираемся отсюда! - зычно выкрикнул Иридин. - Пусть замок остается пустым. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из моих парней потом отправили сюда таскать трупы. Да и ведунам здесь тоже делать нечего. По седлам!

Пограничники, конечно, в седла впрыгнули. Но мы с Гродвердом остались стоять на обочине, утопая по колено в снегу. Рубака вопросительно поглядел на командира отряда.

- Придется вам прогуляться пешком, - не без сарказма произнес тот. - В семи милях отсюда вторая часть отряда разбила лагерь. Там заводные кони есть. А пока - увы.

Он слегка пришпорил скакуна.

Заложив вираж, отряд вновь выбрался на тракт. Под аккомпанемент ругани Гродверда мы двинулись следом.

Я устал, замерз и зверски проголодался. Бредя по утоптанному, местами даже подтаявшему снегу, несколько раз поскальзывался и падал в слякоть. Хорошо еще, что позади нас не было воинов с рубежей, а то, чего доброго, еще бы на смех подняли.

Рубака шел медленно, еле переставляя ноги. Ночной бой и рейд к сожженной деревеньке отнял у него последние силы. Клубы пара вырывались изо рта все чаще, лицо покрылось нездоровой испариной. Он то и дело одергивал промокший плащ, без нужды поправлял ножны. Несколько раз касался левого ребра, болезненно морщился.

- Давай меч понесу? - Дальше смотреть на его мучения не хотелось.

- Нет. Со мной все в порядке... разве что устал немного. Да и ребро, мать его в темя, побаливает.

Я оббежал его, повернулся и продолжил идти спиной вперед.

- Ты сейчас мордой в снег рухнешь. Если собрался помереть в пути, то, будь так любезен, сделай это, когда у меня на руках будут все необходимые грамоты.

Воин вновь ругнулся, отстегнул от пояса тяжелые ножны и бросил их мне под ноги. Я хмыкнул, но ножны поднял. Лед намерз на лакированной коже. Клинок со скрипом выходил из своего убежища.

Палаш был тяжелым, надежным, от него словно веяло пролитой кровью.

"Сколько жизней забрало это стальное чудовище? - подумал я, разглядывая простую, без затейливых украшений рукоять из пожелтевшей от времени кости. - Даю зуб, что далеко за сотню!"

Гродверд немного ожил: прибавил шагу, перестал постоянно спотыкаться и хрипеть.

Тракт петлял между густым лесом и голыми полями выжженной колдовским огнем почвы. Мимо нас проплывали присыпанные снежком холмы, несколько раз встречались странные овальные проломы в земле, из которых веяло то могильным холодом, то несло жаром преисподней. Я собственными глазами видел, как таял снег вокруг кромки. Но проходили секунды, и талая вода застывала льдом. Эти ямы, как рассказал мне повеселевший Гродверд, также являлись наследием Бури. Колдуны частенько устраивали подобные ловушки, и не один отряд погиб, провалившись под землю.

Пару раз к нам подъезжали бойцы, присланные капитаном. Привозили горячее питье, кусочки тягучего, пахнущего необычными приправами мяса.

В целом дорога к стойбищу отряда оказалась не такой уж и трудной, как можно было предположить. Не прошло и трех часов, как мой нос уловил едва различимый запах горящих поленьев и аромат жареного мяса. Сделав очередную петлю, тракт вывел нас на длинный, очищенный от снега участок дороги. По левую сторону была старая, поросшая мхом и сухой травой трясина. Над вечно горячими водами корячились чахлые деревца. Трясина тянулась далеко на восток, скрываясь среди серого лысого леса.

По другую сторону дороги раскинулось безжизненное, словно выжженное летним палом поле. Именно там и был разбит лагерь пограничников. Десяток просторных шатров, сколоченная на скорую руку коновязь, огромный костер в середине и несколько костерков поменьше.

Мы вошли, а пограничники въехали в лагерь, когда небо только начало наливаться густыми ночными тонами. С наступлением сумерек на землю обрушился шквалистый ветер. Жгуты холодного воздуха хлестали по лицу, выдували последнее тепло из окоченевшего тела. Где-то звонко хлопала под порывами ветра холстина шатра.