Дуглас Брайан - Забытые богини

Вода была ледяная, но Конан словно не замечал этого. Река казалась ему огромным праздником. Он стоял по колено в мутной воде, повернувшись лицом к течению, и смотрел на нее в молчаливом восторге.

За спиной человека пробасил Кода:

– Ой.

Конан повернулся. Солнце светило ему в глаза, и он не сразу понял, чей это темный силуэт неожиданно вырос на берегу. Он только отметил, что стоящий перед ним человек ростом значительно ниже, чем Дартин.

Конан медленно вышел на берег. После воды трава была блаженно теплой.

Худенький подросток с мечом в руке разглядывал перетрусившего Коду. Кода злился, и глаза у Herd неудержимо разъезжались в разные стороны.

– Нечистый, – определил подросток. – Из низших…

– Я Пустынный Кода, – прогудел гном оскорбленно.

– Вас не всех еще истребили? – Подросток явно был удивлен этим обстоятельством, а гном очевидно находил сие удивление весьма и весьма невежливым.

– Милости Бэлит твоему пути, – вежливо заговорил с незнакомцем Конан, подходя.

Кода мгновенно перебрался к своему спутнику-человеку и начал демонстративно дрожать, поддавая трясущейся спиной ему под колени.

Подросток опустил голову и пошел к ним навстречу легким танцующим шагом, словно взлетая над прибрежной галькой. Конан отступил в сторону, случайно отдавив Коде ногу. Пустынный гном вскрикнул и закрыл лицо лапками.

Конан с интересом рассматривал ребенка, невесть откуда взявшегося здесь, бесстрашного и бессердечного. Что-то очень знакомое было в облике странного мальчика. Внезапно Конан узнал его – точнее, ее.

– Дин! – воскликнул варвар. – Ну конечно! Я должен был сразу догадаться. Здравствуй

– Хорошо, – сказала Дин. – Я рада, что ты признал меня. Скажи своему глупому приятелю, чтобы не боялся – я ничего ему не сделаю.

– А кто боится? – хрипло спросил Кода. – Лично я не боюсь. Я гном, существо из низших Мне до тебя и дела нет, Дин. Наверное, ты пришла за человеком. Ну так и забирай его. Пусть он боится, если сочтет нужным.

– Вот еще, – проворчал Конан.

То, как повернулась беседа, ему совершенно не нравилось. Киммериец терпеть не мог, когда вокруг него говорили загадками, и Кода сообразил это первым. Он повернулся к своему рослому спутнику и вцепился в его пальцы своими крепкими горячими лапками:

– Ты хоть знаешь, кто она такая, Конан?

– Насколько я могу судить, это – Дин, – ответил Конан. – Плясунья с рынка. Девочка, которая заплатила за меня девять монет серебром. Большая подруга нашего глупого Дартина.

– Если бы только это, – заметил Кода. – Если бы она была только плясуньей. Если бы она была только тем, кто заплатил девять монет серебром.

– Кода, молчи, – приказала Дин. Она начала сердиться. – Ты проклятый болтун! Я сама ему скажу все, что мне потребуется.

Но Кода внезапно выскочил вперед и яростно завизжал:

– Не стану я молчать! Не смей мне приказывать! Здесь не твои владения! Кончилась твоя власть! Думаешь, ты всемогущая? Можешь бродить по человеческому будущему, по человеческому прошлому, по памяти людей, по их намерениям? Ничего у тебя не получится! Здесь ты – никто! Здесь у тебя нет силы! Здесь ты просто девчонка!

Дин схватила его за шиворот, и Кода мгновенно задохнулся. От злости глаза у него стали совершенно желтыми.

– Отпусти его, – попросил Конан. – Он очень напуган, вот и несет невесть что.

– Я не напуган, – прохрипел Кода.

Не выпуская пустынного гнома из рук, девочка задумчиво заговорила: – Он прав, Конан. Я…

– Зират, Зират! – снова заверещал Кода. – Капризная, своевольная! Зират Убийца! Опаснее ядовитой змеи в желтых песках!

Конан склонил голову набок. Вот оно что. Вот почему Дин с самого начала не показалась ему колдуньей, хоть он и ощущал в ней нечто сверхъестественное. Она даже не чудовище. Богиня. Древняя забытая богиня, которой некогда поклонялись люди. Оставленная, но не утратившая мощи. Опасней ядовитой змеи. Ему следовало бы догадаться об этом с самого начала.

– Я Зират, – подтвердила девочка. – Нас было четыре сестры, там, в Аш-Шахба. Алат, младшая из всех, – владычица города. Мне повинуется время, заключенное в памяти людей. Я могу заглянуть в прошлое любого человека и увидеть там все, что потребуется. Некогда нам построили храм за Серыми Стенами. Люди поклонялись четырем сестрам, которые держали в своих руках их судьбу – Зират посмотрела на свои испачканные, пыльные ладошки. Меньше всего она напоминала сейчас великую грозную богиню. И в то же время таинственный ореол величия окутывал ее хрупкую фигурку: странным образом в девочке сочеталась детская хрупкость и несокрушимая мощь древнего божества.

Она посмотрела прямо в синие глаза варвара и улыбнулась – так простодушно и открыто, что Конан ощутил к ней мгновенную горячую симпатию. Как будто она действительно была его добросердечной подружкой, милой спутницей, с которой хорошо коротать вечер у костра.

– Сейчас все это не имеет больше никакого значения, – сказала Дин. – Кода прав. Мы, четыре сестры, враждуем с владычицей Хаддаха. Я ступила на чужую землю.

– Тебе угрожает опасность? – спросил Конан. Она весело тряхнула волосами.

– Возможно!

– Я могу тебя защитить?

– Если захочешь

Маленькая богиня, утратившая свою власть, стояла на берегу мутной реки, держа в правой руке прямой киммерийский меч. В левой болтался забытый Пустынный Кода. Эти детские руки, искусанные мошкой, брали из печки пылающий уголь. Конан сам видел, как это происходило.

– Кто остальные сестры? – спросил Конан неожиданно.

– Неважно, – сказала Зират.

– Ответь мне! – настойчиво повторил он. Зират опустила Коду на землю. Забытый, он отполз в сторону и, ворча, устроился на берегу. Сунул в угол рта травинку, пожевал, с отвращением выплюнул. Настроение у пустынного гнома было ужасным. Эти «верзилы», как он именовал всех, кто был выше его ростом, опять пустились в долгие разговоры. Кому какое дело до страданий бедного гнома?

– Я не намерена подробно рассказывать тебе о моих сестрах, – сказала Зират. – Мы были вместе очень давно. Сейчас почти все это утратило значение. Нет смысла вспоминать. Те времена миновали. Некогда мы распоряжались судьбой и временем. Время различно. Судьба – различна. Их сочетания и аспекты порождали разные культы.

– Поясни, – попросил Конан.

Зират провела по песку черту острием меча.

– Мне не хочется. – Она вздохнула. – Ладно. Судьба может обретать облик неизбежности смерти. Это – обличье одной нашей сестры. Судьба есть неуклонное течение времени. Это – я. Судьба есть странные, неожиданные, непонятные случайности, которые происходят сплошь и рядом и подстерегают человека там, где он меньше всего ожидает их встретить…