Александр Рыжков - Ищейки Смерти

Тартора всего перекрутило внутри: красавица позволяет этому хвостатому уроду обнимать себя! Да он ведь наполовину зверь. Слабоумный рогатый недочеловек! Ему бы гнить на рудниках Шахтной Цепи!

Но счастливые мычания люрта вскоре сменились воплями боли и отчаяния. Отброшенный им ранее усач не был из тех людей, кто так просто расстаётся со своим местом «под солнцем». Он подобрал с пола отбитое горлышко графина и вонзил его люрту в затылок. Великан ревел как смертельно раненный красный медведь. Разметая попадавшиеся на пути столики, стулья и зазевавшихся ухажёров, он мчался на ранившего его человека. Усатый мужчина оказался не так ловок и быстр, чтобы избежать расправы. Мощные ручища впились в его горло, сразу же сломав несколько позвонков. Люрт всё сжимал мёртвую шею. Изо рта и затылка гиганта текла кровь. А вместе с ней, вытекали и последние силы… Вскоре бледнолицый люрт упал замертво, похоронив под могучим телом своего убийцу.

Илина так внимательно следила за расправой. Так блестели её глубокие как Вечный Океан глазки. В такой радостной, милой улыбке расплывались пухленькие губки.

«Она ведь богиня! Богиня, богиня, богиня…»

Таверну «Дамский каприз» пришлось покинуть. С пополнением: трое подавальщиков-примов примкнули к рядам влюбчивой толпы мужчин. Три новых минус два убивших друг друга старых равняется плюс одному…

Начинало темнеть. Неудивительно, что Илина из рода Удочников захотела отправиться к себе домой. Жила она с недавних пор не в родительских имениях (которые, сказать по правде, были тесны для столь широкой души девушки): покровители совершенно недавно подарили ей дом, выкупленный у вдовы зажиточного торговца.

— Сейчас опять начнётся, — шепнул Тартору прим с розовым моноклем в левой глазнице.

Илина стояла на крыльце. Её нежные глазки блуждали по затаившейся в ожидании толпе.

— Ну… Сегодня это будешь ты, — божественным голосом произнесла девушка и показала хрупким пальчиком на высокого рыжебородого человека в дорогущем смокинге, чьё грубое лицо вмиг засияло невероятным блаженством. — Да, ещё ты… — она показала на двурукого прима. — Ну, и ты, новенький, — её выбор пал и на Тартора.

Остальные разошлись, образовав живой круг. С крыльца своего дома Илине открывался прекрасный вид на всё, что должно было происходить внутри этого зловещего круга. Она с нетерпением ждала развязки…

Тартор всё понял. И успел опередить рыжебородого, потянувшегося за пистолетом у себя под пиджаком. Удар был негромкий, хлюпающий. Из глаз мужчины брызнули слёзы, из перебитого носа хлыстала кровь, заливая ему подбородок и шею. Тартор занёс кулак для второго удара, но тут же остановился. Промычав что-то невнятное, рыжебородый отбросил пистолет на пол и побежал прочь, растворившись в толпе. С него хватит травм на сегодня. Сильный, подлый удар в висок. В голове Тартора зазвенело, в глазах брызнули кровавые искры. Ноги подкосились, но он успел обернуть это в свою пользу и провёл подсечку. Двурукий прим подпрыгнул, и нога Тартора пролетела мимо цели. Тартор лежал на земле. Такой беззащитный, такой доступный — бери и забивай до смерти. Но прим оказался опытным бойцом, способным трезво оценивать силы соперника. Видимо, потеря двух рук научила его многому… Подхватив с пола пистолет, он выстрелил во вскочившего на ноги и тут же ставшего боком противника. Свинцовый шар пули вскользь задел край плеча и спины Тартора и вгрызся в живот оказавшегося на его пути человека из толпы. (Как бы иронично это ни звучало, но человеком оказался именно рыжебородый владелец пистолета. Спасти его, кстати, удалось. Пусть весь немногочисленный остаток своей жизни ему придётся есть жидкую пищу. И что? Главное — жив остался…) Тартор пошёл в наступление. Благо, он почти сразу смог выбить из рук врага пистолет с тяжёлым металлическим яблоком в конце рукояти, которым прим размахивал как булавой, держась за дуло. Враг с присущей его роду ловкостью уклонялся, блокировал и контратаковал. И, нужно заметить, его удары не отличались благородностью: он целился в раны, оставленные пулей, пытался выколоть глаз, про попытки ударов в пах и говорить не хочется. После очередной успешной контратаки, прим пошёл в решительное наступление. Несколько раз его твёрдые как гранит кулаки настигали лицо Тартора. Пяткой — прямо в солнечное сплетение. Тартор отшатнулся, жадно глотая воздух. Перед ним стоял настоящий боец. Заслуживающий уважения. И мучительной смерти… Прим подался вперёд, готовя сопернику серию новых ударов. Тартор сработал на опережение. Кулаком прямо в подбородок. Очень удачный удар: был слышен отвратительный хруст челюсти. Прим рухнул на землю, словно мешок с дерьмом. В отличие от рыжебородого, ему придётся есть каши лишь полгода…

Вытерев рукавом с лица кровь от рассечённой брови, Тартор направился к возлюбленной. Илина смотрела на него глазами, переполненными восхищения.

Остальным ухажёрам — отбой. Сегодня ночь принадлежит Тартору!

В рукав пиджака был вшит крохотный мешочек с порошком из отборных поганок. Всего и нужно — потянуть за верёвочку, подсыпав отраву в бокал с шипучим вином девушки. Тартору бы не составило особого труда проделать это. Но он напрочь забыл про своё задание. Он вообще обо всём забыл. Мысли послушными рабами пластовались перед обелиском с вычерченным кровью именем: Илина!

Она повелевала им как хотела. Она приказывала ему делать унизительные для любого мужчины вещи. Она давала себя обнимать и в то же время лупила его плетью. Она плевала на его лицо и жарко целовала. Она пила шипучее вино и угощала его. Она отбирала вино и заставляла рыдать как младенца. Ей нравились его унижения. Ему нравилось её нагое тело…

Всё внутри Тартора разъедалось червями ревности. Илина должна принадлежать только ему! Всегда! Никто не смеет прикасаться к её божественному телу! Никто! Но к нему прикасались… до встречи с Тартором прикасались… Нет! Она не могла позволить этим уродам (тут же в голове пронёсся образ бледнолицего люрта, целующего её грудь)… От этих мыслей хотелось выть — так тяжело было бремя слепой ревности.

На её запястье поблёскивал золотой браслет в форме змеи, поедавшей свой хвост, с рубиновым и изумрудным камешками вместо глаз. Кроме этой вещи на девушке ничего не было.

Тартор обнимал свою любовь, ласкал — она позволила ему это делать. Но ревность просто разрывала его, не давала покоя.

— Откуда у тебя этот браслет? — осмелился спросить он.

— Не твоё дело, послушный раб, продолжай… — сладко вздохнула Илина.

— Это подарил мой соперник? — внутри сделалось невыносимо больно.