Александр Рыжков - Ищейки Смерти

Филика отряхнула костюм от пыли и спрятала в сундук. Там он и пролежал до сегодняшнего дня. Для этих провинциальных мест костюм вполне сойдёт за очень модный (а не безнадёжно устаревший, как это было на самом деле). Вот и замечательно! И, отпирайся, не отпирайся Тартор, а надеть злосчастный костюм таки пришлось.

Записаться в штат ухажёров Илины оказалось куда проще, чем предполагалось. Вертящимся вокруг неё мужчинам друг до друга, как это ни странно, тогда дела не было. Тартор влился в безропотно снующую за девушкой толпу мужчин с той же лёгкостью, как река Морская впадает в море Покоя. Это произошло на базарной площади. Несколько поклонников выбирали любимой меха. Многие другие были заняты сочинительством и декламацией прескверных любовных стихов. Причём, декламировали они одновременно, стараясь друг друга перекричать. Понять что-либо в этой бешеной какофонии любовной экзальтации — задача воистину затруднительная. Один рыжебородый мужчина в дорогущем смокинге, видимо, самый счастливый, держал над головой возлюбленной большой зонт на длинной деревянной ручке. Мужчину ничуть не смущало, что солнце, от которого должен был спасать этот зонт, прятали косматые белые тучи. Он с залитым потом от усердия лицом выполнял свою ответственейшую обязанность. Его лицо светилось детской радостью. Остальные мужчины просто стояли, ничего особо не делая, полными преданности и любви глазами заглядывая в рот Илине.

«А девушка вполне даже ничего…»

Снующая возле Илины толпа влюблённых состояла из представителей многих рас. Людей больше всего, несколько молчаливых люртов, с пяток драгов, парочка кротов, немного примов (вопреки своим строгим верованиям) и, неизвестно на что рассчитывающий карл с выпачканной на груди и подбородке чем-то коричневым шерстью. Но был среди них ещё один мыслящий. Стрек. Прозрачные с желтизной крылья, хитиновое тело, покрытое серыми волосками, мелкими шипами и уродливыми наростами, что бывают у представителей его расы от укусов змей. Тартор сразу обратил на него внимание. Но не потому, что стрека трудно встретить в этих местах, а потому, что тот совсем не был похож на остальных. И не видом, а поведением. Его движения были лишены той бездумной увлечённости, присущей остальным. Стреки — сложная раса в плане выдачи эмоций. Трудно понять, радуется он или зло желает тебе скоропостижной кончины. Их глаза не шевелятся, их лица абсолютно лишены мимики. Даже нижняя часть лица, столь похожая на человеческую, неспособна и на жалкое подобие улыбки. Когда стрек говорит — его рот слегка приоткрывается, откуда выплёскиваются бесцветные клекочущие слова. Конечно, сами стреки отлично различают эмоции собратьев: по смене неуловимых ухом других рас интонаций в голосе, по подёргиванию жвал и головных усиков. Но для человека, прима, люрта или драга подмечать подобные детали — задача воистину непосильная.

Этот стрек настораживал больше всего. Вопреки канонам своей расы, отвергающим любую одежду и украшения, на его тонкой шее висело два аметистовых камня: один, на серебряной цепочке — небрежно вытесанный силуэт прима; второй, на золотой цепочке — детализированный бюст бородатого человека с лысиной. Эти светло-фиолетовые камни воистину несуразно смотрелись на его сером грудном панцире. Но что-то Тартор слишком много уделяет ему внимание. Есть лишь одна цель — Илина.

«Да она ведь красавица!»

Тартор всегда был разборчив в женщинах, делая упор в предпочтении на степень наслаждения. Чем женщина красивее, тем, соответственно, выше окажется и наслаждение, если она лишена некой брезгливости и как минимум на «хорошо» знает предмет «основы секса». Нет, если выбирать между неопытной красавицей и невероятно опытной «не очень и красавицей» — для коротко-временной связи Тартор, конечно же, выберет вторую. Но где сейчас ты найдёшь неопытную девицу? Время такое. Конкуренция… Поэтому для разборчивого наёмника обязательно наличие: пышных грудей, милого личика, длинных, желательно рыжих, на худой конец — каштановых волос, чувственный, слегка округлый животик, тонкая талия, изящным изгибом переходящая в крутые бёдра, ну, стройные, длинные и аппетитные ножки, разумеется, и две небольшие впадинки на пояснице, да, без впадинок — никуда… Правда, когда Тартор изрядно выпивал, его требования к женщинам значительно уменьшались. До того уменьшались, что наутро самому смешно (если не страшно) становилось. Но, хмель выходил из головы, впуская в неё всё те же жёсткие рамки. Илина не то, что соответствовала всем представлениям об идеале красоты — она была его воплощением. Да, ради такой женщины Тартор не прочь пару-тройку шей свернуть. Так, не туда мысли пошли. Работа. Двести пятьдесят золотых на товарища. Будет жалко такую красоту губить, но… А почему, собственно, сыпать порошок из отборных поганок должен Тартор? Все остальные, значит, в лагере себе отсиживаются, а ты за них всю грязную работёнку делай! За что им тогда столько денег с заказа? Ведь, в сущности, всё сделает Тартор! Ну ладно, что-то опять не туда мысли пошли. Они ведь команда. Каждый выполняет то, что нужно для общего дела и только тогда, когда от него требуется. Не стоит об этом забывать.

С базарной площади они плавно переместились в таверну с пугающим любого нормального мужчину названием «Дамский каприз». Пустующий зал вмиг заполнился до отказа. Мест, как ни странно, хватило на всех. Самые счастливые уселись подле любимой. На этот раз повезло двум усатым мужчинам и стреку. Тартору досталось разделить пыльный столик невдалеке от входа в уборную с примом, молчаливым люртом и придурковато улыбающимся карлом.

Если бы Тартору удалось занять место стрека или одного из тех усатых…

Стрек всё время сидел молча. Да не то, что молча, а вообще — как статуя сидел. Практически не шелохнулся. Впялился сетчатыми глазами в одну точку (или одновременно в несколько, как это они умеют) и всё. Глупец! Возле него усатые мужчины что-то безустанно рассказывали смеющейся в ответ красавице, поочерёдно целовали ей ручку и кормили с ложечки сладкими кушаньями. Вот же везёт этим проходимцам! Зависть жгучими ручьями разносилась по венам. Тартор представил, как целует бархатную ручку девушки. Представил и погрустнел, что недостоин этого.

Тем временем, с места поднялся коренастый люрт с бледным лицом и медленно направился к столику любимой. Было в его походке нечто очень знакомое Тартору. Холодная напряжённость, выверенная скованность и чёткость каждого движения. Не бывать Тару наёмным убийцей, если люрт не готовится к драке!

Без лишних разговоров, великан схватил одного из насторожившихся усатых мужчин и швырнул в сторону. Томящееся личико Илины приняло увлечённое выражение. Мужчина повалил ближайший столик, вместе со всей посудой, едой и не успевшим отскочить драгом. Бледнолицый люрт занял место отброшенного. Кровь ещё отбивала молотом в висках: плохо слушающейся рукой он поднял со стола ложечку, с пригоршней зачерпнул из розетки вишнёвое кушанье и поднёс к губам возлюбленной. Девушка слизнула немного угощения, случайно уронив капельку на открытый декольте верх груди. Стрек так и сидел, не шевелясь. Усатый мужчина испуганно завертел головой. Илина кивнула люрту, и он припал к её груди, нежно слизывая растекающееся пятнышко.