Елена Федина - Наследник

Ни тон его, ни само название этой комнаты мне не понравились. Я мрачнел всё больше.

— И что в ней? Какое испытание?

— Этого никто не знает.

— Что же в ней такого страшного?

Альфин пожал плечами.

— Только то, что еще никто не вышел оттуда живым.

Я подумал, что он, возможно, и не врет. Только при чем здесь я?

— А ты уверен, что мне придется пройти через это?

— Придется, — вздохнул он, — это случится очень скоро. Все только того и ждут.

— Все?!

— Конечно.

— Вот оно что, — усмехнулся я, — так поэтому от меня все шарахаются, как от привидения с копытами? Похоже, об этом знает любая прачка во дворце!

— Бедный Кристиан Дерта, — печально улыбнулся Альфин, — неужели ты думаешь, что ты первый?

— Что значит, первый? — я застыл.

— Знаешь, сколько здесь до тебя было наследников?

— Что?..

— Четверо. Ты пятый.

В повисшей жуткой тишине стучало, видимо, только мое сердце. Я не готов был осознать услышанное. Мне хотелось заявить этому мальчишке, что он врет, встать и уйти. И попросить объяснений у отца. Мне легче было думать, что он плетет свою интригу и просто хочет рассорить меня с королем.

Внизу скрипнула дверь, послышались голоса. Альфин прислушался, потом тихо встал и выглянул за дверь. Потом к нам зашел человек, странный человек, вроде и не король, но полный такого достоинства и строгости, что захотелось встать и вытянуться по струнке, как в почетном карауле. Я сидел.

Альфин был удивлен и взволнован и смотрел на гостя растерянно и преданно. Гость был намного старше его, но красив странной, потусторонней красотой: белокурый, синеглазый, с благородными морщинами, которые только придавали мужества, а не старили, с огромными плечами и стройным торсом атлета, с холодным умом и равнодушием в глазах. Он мне не понравился сразу, еще больше мне не понравилось волнение и радость Альфина.

— Я не знал, что ты приедешь в марте, — защебетал он, — извини, я не один…

— Кристиан Дерта, — представился я, не вставая с кресла.

— Ластер, — сказал гость так, словно делал одолжение.

По всему было видно, что он иностранец и не подчиняется в нашей стране никому. Будь я хоть трижды король Лесовии, его бы это не смутило.

Альфин посмотрел на меня виновато и умоляюще. Я понял, что мне надо уходить. Пришел другой. Не король и не наследник. Пришел настоящий хозяин Альфина.

— Мне пора, — сказал я, — не сочтите за хамство, но я действительно тороплюсь.

— Не сочту, — равнодушно сказал этот Ластер.

Внизу я спросил старика аптекаря, что это за тип явился к Альфину на ночь глядя.

— Это бог, — ответил он просто.

— С чего это вы взяли?

— Он может всё.

Никогда еще я не переступал порог дворца с таким отвращением. Королю быстро доложили, что я вернулся, и он сам примчался ко мне белый от гнева и радости. Он вцепился в меня и долго тряс за плечи как спелую сливу.

— Ты издеваешься надо мной?! Где тебя носило, Кристиан?! Я поднял на ноги всю дворцовую стражу и свою дружину!

— У меня было скверное настроение, — сказал я прямо.

— Настроение! Ты — наследник и не имеешь права поддаваться настроению! Ты знаешь, сколько у меня врагов? Ты знаешь, сколько у тебя врагов?! Я чуть с ума не сошел!

— Почему? Я ведь не первый ваш наследник, не так ли?

Он меня отпустил. Сам вдруг обмяк, помрачнел и сел в кресло.

— Кто тебе сказал?

— Об этом знают все. Весь дворец, ваше величество. Разве это тайна?

— Да, ты не первый, — сказал он устало, — ну и что? Я же не мог знать, что у меня где-то есть сын. И я искал себе достойного преемника. Пойми, я не могу оставить страну ни на своего братца, ни на его отпрыска. И на первого встречного тоже не могу!

— Поэтому вы испытываете меня?

— Я?!

Изумление его было так неподдельно, что я попятился. Мне до этого не приходило в голову, что враги его могут быть столь искусны, чтобы подстроить всё от и до. Не я ли своими глазами видел, что у Альфина есть другой, более могущественный хозяин, которого даже аптекарь называет ни много ни мало — богом.

— Мне кажется, нас хотят поссорить, — сказал я.

— Мне тоже, — ответил он задумчиво.

— Но кто? Кто они?!

— Те, кому нужен другой король, слабый и распутный, чтобы разворовать и развратить страну, утопить ее в вине и оргиях, неужели ты этого не понимаешь?!

Когда он так говорил, я вспоминал Ведбеду. Король, как и эта вредная старуха, не видел середины: или аскетизм, или разврат! Как будто нельзя просто любить женщину, вкусно поесть и иногда в лоскуты напиться.

— Я постараюсь понять, — сказал я твердо, — клянусь вам, я когда-нибудь пойму всё.

В полночь я отправился к Эджелии. В такое время она еще не спала и была, как я и ожидал, совсем не той, что прежде. Она была красива и ярко накрашена, волосы распущены и выкрашены не в серый, а в рыже-каштановый цвет, красота ее выглядывала из всех щелей нарядного, сильно открытого платья. Как я мог принять ее за умную, проницательную скромницу с заурядной внешностью?

В гостиной у герцогини были танцовщицы, несколько приятельниц того же вида и пара юных пажей с затуманенными лицами.

— Я не вовремя? — спросил я удивленную хозяйку.

— Отчего же? — ничуть не смутилась она, — вы всегда кстати, ваше высочество.

— Тогда все — брысь отсюда, — скомандовал я.

Стало странно тихо.

— Я кому сказал! — рявкнул я грозно.

Не знаю, считали они меня наследником всерьез, или нет, но разбежались быстро как тараканы. Эджелия осталась сидеть невозмутимо и вызывающе.

— Как грубо, ваше высочество… право, не ожидала от вас!

Я наклонился над ней.

— Тебе так гораздо лучше.

— В самом деле?

В глазах у нее была легкая паника, она, конечно, не ожидала, что я так скоро к ней приду, если вообще когда-нибудь догадаюсь, в чем дело.

— Пошли-ка в спальню, — сказал я.

— Зачем?

— Как это зачем?

Я взял ее за руку и потащил за собой. Она упиралась, пришлось схватить ее в охапку, швырнуть на кровать и запереть дверь на засов.

— Ты что, с ума сошел?

— Почему же?

Эджелия спрыгнула с кровати, но скоро снова оказалась там, только теперь руки мои сжимали ее прекрасную шею, путаясь в жемчужных бусах. Не больно. Чуть-чуть. Но что-то все равно треснуло и порвалось в ее и без того вызывающе открытом платье. Эджелия поняла, что попалась, и черные глаза ее вспыхнули нестерпимым огнем.

— Пусти меня! Мужлан! Чудовище!

— Позавчера ты меня не боялась. Или тебе непременно нужны свидетели?