Владимир Журавлёв - Неудачная реинкарнация

Бледный наблюдатель дрожащим монокуляром указывал на перевал. Эпсар вгляделся и тихо выругался. Наблюдатель явственно уловил что-то про ишаков, репей и полицейских — и сразу успокоился.

— Сюда идёт армейская часть, — сказал эпсар озабоченно. — Наблюдатель, десятников ко мне! Станковый арбалет с чердака не убирать — до особого распоряжения! Мало ли как обернётся…

— Командир, а вон то что такое? — полюбопытствовал третий десятник, поднявшись на стену.

Над перевалом плыло, медленно и величаво, что-то нереально огромное.

— А, небесный шар оперативного наблюдения! — махнул рукой эпсар. — В училище поступишь, будешь там изучать. Это горных умельцев работа, естественно… но нам он ни к чему. Так, ребятки, внимайте! Судя по всему, там целая армейская часть. Командиры — чином гораздо поболее меня. Но! Полиция им не подчиняется! Хотя они, конечно, обязательно попробуют подчинить!

Десятники поглядывали на перевал в сомнении. Целая армейская часть! Да они кого угодно подчинят!

— Если мы запрёмся в усадьбе, ничего они нам не сделают! — горячо убеждал трусоватых десятников эпсар. — Ну, не пойдут же они на приступ!

— Мы бы пошли, если б здесь, к примеру, засели сепаратисты! — буркнул третий десятник.

— Вот именно! — воскликнул эпсар. — Гонять сепаратистов — наша работа! А работа армейцев — гонять степняков! Видите, они даже шар оперативного наблюдения тащат! Чтоб отслеживать передвижения степной конницы, значит…

Десятники все ещё сомневались. Из собственного опыта они точно знали, что армейцы гоняют всех подряд, а степняков — в последнюю очередь. Уж очень быстро те удирают, заразы…

— Так, я не понял! — потерял терпение эпсар. — Кто-то хочет попасть в подчинение армейским десятникам?

Десятники содрогнулись, воодушевились на отпор и побежали готовить личный состав к, так сказать, ожидаемым неожиданностям братания родственных подразделений силовых структур.

Эпсар вздохнул, поёжился… Ну не могли же из столицы отправить целую часть, чтоб покарать эпсара за убийство непосредственного начальника? А что ему оставалось делать? Ждать, когда убьют его самого? Так дождался бы, только и всего…

Первыми к воротам усадьбы лихо подкатили штабные фургоны. Из головного грузно выпрыгнул в сопровождении свиты здоровенный такой дядька, очевидно командир части. Эпсар помрачнел. Те знаки, что он успел разглядеть и прочитать, означали, что частью командовал аж эпсаар. Знак на рукаве в форме подковы указывал на тяжёлую конницу. А все вместе циничным служивым людом озвучивалось как «целый эпсаар». Почему-то сами эпсаары такое прочтение не одобряли.

Эпсар вздохнул и вышел в калитку поприветствовать коллег-командиров. Калитка за спиной захлопнулась с похвальной быстротой.

— Эпсар Борз, при исполнении! — представился он официально.

— Чего?! — дружелюбно заорал эпсаар. — Какой Борз?! Уж я-то знаю пьяницу Борза! А ты же у нас по нашей ориентировке знаешь кто? Выпускник училища, сопля зелёная! Хистом тебя мамка назвала, какой из тебя, ишаку в задницу, Борз?! Да, и звание у тебя — недоэпсар!

Свитские обидно заржали, а эпсар помрачнел. Армейские его ещё пожалели. В действительности его звание звучало как «подэпсара», естественно, любой язык сам поворачивался сказать «подэпсаром» — вот так все и говорили.

— Сопля ты ещё зелёная по сравнению со мной! — с дружелюбным презрением сказал целый эпсаар. — Ну как ты держишь деревню?! Да мои диверсанты уже час, как здесь орудуют, обеспечивают прохождение части, а ты ни ухом, ни рылом!

— Уже час? — озадаченно переспросил подэпсара, и некая догадка молнией озарила мозг и осветила гадкой улыбкой лицо. — А что я их не видел? Они вообще где?

Свитские опять обидно заржали, но он только предвкушающе улыбнулся.

— А они — тута! — радостно проорал эпсаар. — Я их тебе в момент вызову!

Шикарная командирская раковина задёргалась и зазвенела на всю округу.

— Какой ишак опять мешает нам ходить по девкам? — раздражённо поинтересовались из раковины.

Свитские в испуге закаменели, а эпсаар побурел и заорал без всякой раковины на всю деревню:

— Вы… мне… мозги пропили уже?! С вами целый эпсаар говорит!!!

— О! А почему до сих пор целый?

— А что, это так важно в военной карьере?

— А вот говорят, в армии как раз таки наоборот…

Комментарии все сыпались из раковины на всеобщее прослушивание, и подэпсара обречённо понял, что рано он зазлорадствовал. За такой позор кто-то должен будет ответить, но подэпсара что-то не смог представить эльфов отвечающими хоть за что-нибудь. А вот себя — запросто…

— Слушай, ты! — придушенно просипел эпсаар полицейскому. — Ты, того… заткни своих спецназовцев! А то я сейчас подгоню парочку стеноломов… вас из-под обломков не выкопают!

К счастью, раковина замолчала сама по себе.

— Чтоб ребят моих вернул! — яростно бросил эпсаар. — И гони сюда десятников своих, пусть помогают размещать личный состав по домам! И бегом мне!

— Не пойдёт, — сказал подэпсара, сам удивляясь своей смелости. — В деревне присутствуют представители Бессмертного народа. У них тут дела, вы сами слышали. Им не понравится, если им станут мешать какие-то армейцы. Собственно, ваших диверсантов они повязали. Может, повязали. А может, и вязать поленились…

— Эльфы — в столице! — резко бросил свитский, кажется, начальник штаба.

— А кто тогда повязал ваших?

— А вот за это ты мне ответишь лично! — мстительно пообещал целый эпсаар. — Я сказал!.. Да, кстати, вон в том фургоне тебя дожидается полицейский дознаватель из службы собственной безопасности. Бегом к нему, сопля училищная! И запасные штаны захвати! Будешь объясняться, куда дел эпсара Борза! Сопля…

Подэпсара на подгибающихся от страха ногах побрёл к зловещему фургону. Вдалеке громыхал и ревел голос армейского командира:

— Нет, молодца, молодца! Вот это, я понимаю, мощь! Мы же кто?! Мы же тяжёлая конница! Не победим, так дерьмом завалим! Нет, вы гляньте на наших битюгов! Моща? Моща! Как жрут, заразы! А валят так же! Деревню за сутки утопят в дерьме! Что?… Я сказал, в деревню не входить! Солдату нужен настоящий военный лагерь, а не вот это вот… Разворачивайтесь за поскотиной!

Может, эльфы и были в столице, но ушлый эпсаар решил не рисковать — и в деревню часть не пустил.

— Я ещё патрули по околице организую! — злобно пообещал теперь уже подэпсара Хист. — Круглосуточные! Чтоб даже за молоком не совались!

Он глубоко вздохнул — не к месту вспомнилось, как маменька не советовала ему идти в это проклятое офицерское училище — и обречённо шагнул в фургон дознавателя.

Глава одиннадцатая

Он проснулся разом, как обычно. Яхи под боком не оказалось: работящая девойка подскочила до рассвета и уже возилась с сумкой, озабоченно морщась. Да, сообразить завтрак мужчине из сухаря и глотка воды непросто. Но она, похоже, не отчаивалась. Ага, сейчас ещё костёр разведёт, чтоб готовкой заняться!

— Поехали домой, — поспешно сказал он.

— Конь… — пробормотала Яха, отводя взгляд, — убежал, поди…

— С чего бы? — удивился он. — Это же степняк! Его теперь силой не прогонишь!

Ушлый конь поднял голову из оврага и коротко ржанул — не забыли, мол, про меня?

При виде седла Яха страдальчески скривилась. Он искренне ей посочувствовал. После вчерашнего она могла безболезненно только на животе лежать.

Яха все мялась. Поглядывала на степь, на предгорья… а во взгляде такая безнадёжность!

— Эре, я, наверно, здесь останусь, — сказала она просто. — Кому я нужна в деревне? А для города у меня теперь и одежды нет. Видишь, что с юбкой…

Он вздохнул и подошёл к ней. Она покорно глядела на него, как маленькая девочка. Ага. На голову выше.

— А в степи ты кому нужна? — поинтересовался он, не особенно рассчитывая на вразумительный ответ.

Однако Яха смогла удивить его.

— Меня же степняки искали, — напомнила она. — Вот и найдут.

— Да? А зачем было от них убегать?

— Да там такого гадёныша предлагали! — призналась она откровенно. — Я подумала: убегу! А кто догонит и поймает, тот, значит, не совсем пропащий. Того бы женой и стала. А тут ты навстречу, едешь и орёшь. Как раскомандовался! Ну я и поехала с тобой. А сейчас думаю, после всего меня только за дурачка и отдадут. Уж лучше за степняка. Или в омут — да где его в степи найдёшь…

— Да я тебя ещё и не взял бы в жены! — уязвлённо сказал он.

У Яхи задрожали губы, а глаза стали такими…

— Возьму-возьму! — поспешно исправился он.

Вот и поговорили. Он взгромоздил её в седло, привычно запрыгнул сзади, и конь бодро зашлёпал к предгорьям, полегоньку заворачивая в сторону Ирчи на запах воды. Он не поправлял его, потому что и самому хотелось пить, и Яхе стоило хотя бы отмыться. А то ведь кожа слезет от конского пота в самых неудобных местах.