Князь Полоцкий. Том I - Николай Тихонов
Сборы не заняли много времени. Да и не вошло бы больше. Морской змей, шустрый драккар на восемь румов, способный вместить в себя человек сорок народу, подарил Рёнгвальду отец, едва парню исполнилось шестнадцать лет. Видят боги, щедрый подарок. До этого драккар два года был собственностью одного свейского ярла, с которым у Олафа, отца Рёнгвальда, вышла небольшая перепалка. Олаф ярла убил, а драккар, вместе с остальным имуществом, забрал себе. Откуда Морской змей появился у самого ярла, было уже не узнать. Впрочем, это и не важно. Корабль был, считай, новый. А как шустро он шёл под парусом, загляденье!
Люди Рёнгвальда собрали самое ценное и отплыли, едва над фьордом взошла яркая луна. Чистое ночное небо. Шумно плескалась вода за бортом. Весла Морского змея звонко били, собирая вокруг морскую пену.
Рёнгвальд встретился взглядом с Туром. Тот мрачно кивнул. Они отплыли от берега достаточно далеко, шагов на пятьдесят, самое время. Встав посередине палубы, рыжий здоровяк разбежался, крутанулся на месте волчком. Во все стороны полетели искры, в глазах Турбьёрна заиграло безумное пламя. Взревев, воин выбросил руки перед. Тотчас с них слетело два ярких огненных шара, и устремились в сторону берега. Отменный бросок.
Первый шар ударил в большой длинный дом на берегу, проломив крышу, второй – в стоявший на причале драккар. И дом, и корабль мгновенно вспыхнули. Заранее облитые маслом деревянные строения быстро занялись. Пожар постепенно разгорался. До рассвета оставалось ещё несколько часов. Конунг Хакон не возьмёт ничего ценного в их доме. Его ждут только обгорелые деревяшки.
Тур, отдышавшись, опустился на свободную гребную скамьи. Магу огня важно сохранять ясность ума и чистоту разума, не то, увлёкшись, можно уподобиться тому самому дикому лесному пожару, пожирающему всё на своём пути. Турбьёрн справился. Озорные искры постепенно угасли в его глазах.
– Единственное, что мы сейчас можем сделать, это бесславно умереть. Враг силён и очень опасен. Кто тогда отомстит за наших погибших родичей? – сказал Рёнгвальд, когда Морской змей вынырнул из фьорда и устремился в открытое море. Попутный ветер сразу надул парус, потребность в гребцах на время отпала.
Рёнгвальд стоял у кормы, рядом с рулевым веслом. Вокруг него собрались оставшиеся в живых хирдманы его рода. Каждый из них по очереди подходил к молодому хёвдингу, вынимал из-за пояса оружие, на вытянутых руках протягивал его тому, и произносил слова клятвы:
– Я, кровь от крови, плоть от плоти, Турбьёрн, сын Ульфа, присягаю на верность хёвдингу Рёнгвальду, сыну Олафа. Клянусь с честью служить ему, верить, как себе, Тор и Ньёрд мне в этом свидетели, – с важностью произнёс Тур, протягивая свою секиру в руки брату.
– Мы отомстим, брат! – твёрдо проговорил Рёнгвальд, и подержав смертоносное оружие в руках положенное время, передал его обратно.
– Мы отомстим! – взревели стоявшие вокруг хирдманы.
– Две марки золотом, почти семь – серебром. Оружие хорошее есть почти у всех, но зачарованного мало. Считай, Флоси со своим топором, Геллир с хогспьедом, и твой клинок. Чары конечно сильные, всё-таки родовое оружие, но на большой десяток воинов маловато, – вещал Тур, жуя вяленную рыбу, запивая её свежей водой, – У каждого полный доспех, кольчуга, шлем, щит. У тебя, меня, Геллира и Сигурда – панцири, у Скиди и Горма – луки. Не очень сильные, но с тридцати шагов попадут, мало не покажется. Зелий готовых под рукой не оказалось, отцы наши, как ушли, весь запас с собой забрали. А новых варить, как старая Астрид померла, некому, сам знаешь.
Старая Астрид была бабушкой Рёнгвальда, матерью его отца, и соответственно, бабушкой Турбьёрна. Старая ворчливая колдунья, любившая в тёмные холодные ночи сидеть перед очагом в большом длинном доме и рассказывать им, детям, страшные истории.
Боги не наградили Астрид боевым даром, но сподобились на зельеварство. Большая редкость и удача в здешний северных краях. Астрид умела варить такие отвары, что ставили обычного хирдмана ровней средненькому одарённому магу. Зелья повышали скорость, ловкость, силу, в общем, были очень полезной в бою вещью. Как горевали родичи, когда старая бабка померла, так и не передав кому-либо из домочадцев свои знания.
Морской змей шёл под парусом всю ночь, гребцы почти не работали вёслами. После бессонной ночи редкие часы затишья и отдыха казались даром богов. Все, включая Рёнгвальда, хорошо отдохнули и выспались. С рассветом попутный ветер спал, парус спустили, а свободная смена уселась на гребные скамьи, и драккар продолжал свой путь. А Тур занялся подсчётом спасённого добра.
– Что с даром у Сигурда? – спросил Рёнгвальд. Сигурд был самым младшим воином в хирде Рёнгвальда, ему едва исполнилось пятнадцать лет.
– Сигурд, иди сюда, хёвдинг зовёт! – гаркнул Турбьёрн.
Подошедший Сигурд весело уставился на Рёнгвальда. Он был повыше своего хёвдинга, но рыжие волосы, зелёные глаза и упрямый характер сразу выдавали в нем брата Тура.
– Хевдинг, это вождь хирда под началом ярла или конунга. Какой же он хёвдинг, если не служит не кому? Он ярл! И у него есть драккар и свой хирд. Он морской ярл! – ответил Сигурд брату, и ловко увернулся от прилетевшего откуда-то сбоку подзатыльника.
– Учить старших будешь? – грозно здвинув брови, спросил стоявший справа от Рёнгвальда Геллир, – Ещё всяких неоперившихся птенцов мы не спрашивали.
– Да ладно тебе, Геллир, – вступился за брата Турбьёрн, – Сам подумай, он дело говорит. Не хёвдинг Рёнгвальд нынче, а морской ярл!
– Морской ярл! – передразнил рыжего Геллир, – Звать то мы его можем как нам вздумается. Но сила, которую мы имеем, от этого не сильно поменяется.
– Тут ты не прав, – тут же возразил Сигурд, – Ещё старая Астрид говорила, что если очень сильно о чём-то захотеть, то это исполнится.
– Чую я, кто-то сильно хочет схлопотать вот этим, – Геллир похлопал рукой по торчащему из-за пояса боевому топору, – по загривку.
– Что с твоим даром, брат? – спросил Рёнгвальд, прерывая начавшуюся перепалку. С этих двоих станется. Сигурд гордый, а Геллир клятву отцу его давал, выучить и сберечь, пока в силу не войдёт. Запросто могли и подраться.
Вместо ответа Сигурд грустно улыбнулся, поднёс к лицу ладонь, глубоко вздохнул и резко выдохнул. Отпечатавшая на ладони большая узорчатая снежинка
