Нелицеприятный. Том 1 - Владыка Бессмертный
За мной идёт погоня. Я точно знаю, что попадать в руки врагам нельзя. И дело вовсе не в моей смерти. Если я попаду в плен, то случится нечто страшное, такое, чего нельзя допустить ни при каких обстоятельствах.
Бег по непонятной пересеченной местности, вокруг меня неестественно мечутся тени.
Вдруг, впереди появляется тусклый источник света.
Я приближаюсь к нему и вдруг дорога обрывается. Передо мной обрыв. Дальше пути нет. Толпа сзади почти приблизилась ко мне. Я слышу их странное рычание, вой, выкрики на непонятном языке. Чувствую их ярость.
Ну уж нет! Никогда! Мне нельзя попадать к ним.
Я делаю шаг вперед и падаю в бездну.
От ощущения свободного падения я прихожу в сознание. Не думая ни о чем и все ещё находясь во сне, я вскакиваю с кровати.
Всё тело пронзает болью. Но не такой сильной, как когда я очнулся в прошлый раз. Сейчас это произошло, скорее, от слишком резкого сокращения мышц всего тела.
Тело внезапно начинает неметь и я мешком падаю на пол.
Не знаю сколько я так провалялся, несколько раз сознание угасало. Но в периоды просветления я полз в сторону кровати.
В какой-то момент я осознаю, что уже сижу на кровати, весь в поту и тяжело дышу. Делаю глубокий вдох и выдох. Затем ещё.
Что же происходит?
Снова осматриваю себя. Вертеть головой уже не так больно и голова не болит от каждой мысли. Что ж, хоть порассуждать я могу без особых страданий. Уже прогресс. Руки всё также в бинтах от кончиков пальцев до самых плеч. Но бинты новые. Будто их перебинтовывали совсем недавно.
Как странно. Ведь когда я проснулся в прошлый раз, я точно видел, что бинты уже слегка посерели. Выходит, что кто-то мне их точно перебинтовал. А если это так, то напрашивается следующий вопрос. Сколько я здесь пролежал?
Опускаю голову вниз и вижу впалый живот. Будто я не ел неделю. На грудине выступают кости. Я явно не тяжеловес и явно не на массе.
Я встаю с кровати и раздвигаю шторы. В глаза бьёт тяжёлый для не привыкших глаз, яркий солнечный свет. Я щурюсь и прикрываю глаза ладонью.
Закрываю глаза и сквозь закрытые веки привыкаю к солнечному свету. Спустя минуту я открываю глаза практически без боли. Откуда я вообще знаю, что так нужно делать, чтобы привыкнуть к свету после долгой темноты? Наверное, рефлексы. Мышечная память. Или работа подсознания. И я также не знаю, откуда в моём мозге эта информация.
Странно, что я не помню абсолютно ничего, но действую инстинктивно правильно, будто точно знаю, как нужно действовать. Очень странное ощущение. Но значит ли это, что где-то глубоко в моём мозгу спрятана вся потерянная информация, но я пока не могу её достать? Кто бы знал…
Я подхожу и рассматриваю картины, висящие повсюду в комнате. Замечаю, что на каждой из них написана фамилия «Гончаров», только имена и даты разные. Выходит, это предки семьи Гончаровых, на много веков назад? Странно, читать я умею, а как меня зовут, забыл.
Муром Гончаров (1120-1288) - написано на одной из картин. Статный мужчина запечатлён на картине лет в сорок. Шикарные усы, квадратный подбородок, зачёсанные на бок короткие волосы, голубые глаза. Взгляд хищный такой.
Иду дальше и хочу найти самую древнюю картину. Нахожу её через несколько минут.
Илья Гончаров (25 д.п. - 125 п.п.) - гласит надпись. Картина вся настолько выцветшая, что черты лица человека, изображённого на ней, еле видны. Краска отслаивается кусками.
Интересно, а какой сейчас год? И что значат эти буквы в его датах рождения и смерти? Д.П. и П.П. Что это? Нужно будет спросить у кого-нибудь.
Иду дальше и ищу самую свежую картину. Павел Гончаров (2222 - 2295). Хм. Если это самая свежая картина, значит сейчас где-то 2300-ый год. Плюс минус.
Ладно, нужно выйти из этой комнаты и разузнать, что к чему. Нет смысла просто сидеть здесь и медленно сходить с ума.
Я отпираю ручку двери. Она со скрипом открывается. Я медленно шагаю, слегка прихрамывая и осматриваюсь. Тёмный дом, посередине большая кухня, коридор налево, справа явно коридор на выход. Ещё лестница на второй этаж начинается с угла комнаты.
Я не успеваю пройти дальше, как слышу, что по лестнице кто-то медленно спускается.
Моему взору потихоньку открывается картина спускающейся женщины преклонных лет. Это ещё кто? Моя бабушка? Женщина переставляет только одну ногу, когда спускается, а на вторую она только опирается, всем своим весом. Чёрное платье клёш, низкие каблуки на замшевых туфлях, седые волосы, собранные в пучок и толстенные линзы на очках. Она держит в руках серую тряпочку и медленно, по мере своего продвижения вниз по лестнице, вытирает пыль с поручня.
Она чуть ли не взвизгивает, когда видит меня.
— Илья! — тряпочка падает у неё из рук, — ой…
— Я подниму, — в любом случае, я дойду быстрее, чем эта пожилая женщина доковыляет до низа.
Подхожу к нижней ступеньке, рядом с которой упала тряпка и поднимаю её, через боль, пронзающую мою поясницу. Думаю, что подниму взгляд наверх и увижу, как бабуля ковыляет вниз, крехтя и вздыхая, но нет. Она уже на второй снизу ступеньке, почти напротив моего лица. Я чуть не испугался. Как это она так?
— Э… — я не нашёл слов от удивления и только передал ей тряпку, без слов.
— Илюша, тут меня все напугали, что ты память потерял, — женщина проводит своей шершавой рукой по моей щеке.
В её глазах я вижу искренние переживания и любовь. Она любит меня. Неужели и правда, моя бабушка?
— Вам правильно сказали, я полагаю… — я мешкаюсь и не знаю, как обращаться к ней.
— Клавдия Анатольевна, — она разочарованно качает головой, поняв по моему взгляду, что я не помню её, — но для тебя я всегда была тётей Клавой, — поясняет она.
— Тётя? — я повторяю за ней и хмурюсь, ничего не понимая.
Старовата она для моей тётки.
— Ну, я не настоящая тётя тебе, — она кладёт ладонь на моё плечо, — давай я чаю заварю нам, мы посидим и я чего-нибудь тебе расскажу интересного? М? — женщина улыбается.
— Ну… давайте, — я соглашаюсь.
Эта старушка такая добрая, словно божий одуванчик. Мне было неудобно ей отказать. Да и информацию она мне может рассказать очень полезную. Хотя совершенно любая информация для
