Кровавый рассвет - Казаков Дмитрий Львович
Захотелось уничтожить все это: деревья, небо, сам Алион, чтобы никогда его не видеть…
– Что с тобой? – Голос Гундихара прозвучал как далекий шепот, хотя Саттия обнаружила, что гном подошел вплотную и что на лице его отражается тревога. – Ты белая, как сугроб.
– Опять… оно… сейчас пройдет… – прошептала девушка, изо всех сил борясь с желанием выплеснуть отвращение наружу.
Сделавшись Хранительницей, она пустила Тьму в тело, и та, освоившись в новом обиталище, стала пытаться взять его под контроль. Начались эти попытки полтора месяца назад и повторялись примерно раз в десять дней.
Саттия называла их «приливами».
– Может, тебя по кумполу тюкнуть? – предложил добрый гном и продемонстрировал боевой цеп, какой в горах называют «годморгон». – Гундихар фа-Горин может сделать это запросто.
Саттия не ответила и отвела взгляд. Она знала, что ей не поможет ничего: ни магия, ни все лечебное искусство Алиона. Что нужно переждать, и все пройдет.
Через некоторое время тело начало оттаивать, трава из темно-серой превратилась в зеленую, к небу вернулся голубой цвет. Девушка глубоко задышала, ощущая запах листвы и морской соли, а не гнили. Вернулись звуки, она различила шаги Бенеша и поняла, что он торопится.
– Эй, вы… – задыхаясь, пропыхтел ученик мага, выскакивая к стоянке. – Вы что, ну… Там судно!
У Саттии не нашлось сил удивляться, а вот Гундихар выпучил синие глазищи и рявкнул:
– Где?
– Вон! – Бенеш указал на юго-восток.
Бесшумно перемещаясь над белой дымкой, по морю шел корабль. Торчали мачты с реями, слабо трепыхались белоснежные паруса с гербом – алым львом, стоящим на задних лапах. Голову его венчала корона с зубцами, когти и кончик хвоста блестели золотом.
– Клянусь брюхом Аркуда, это не галера, – нахмурившись, заявил Гундихар, – и не гоблины.
– Герб герцогства тар-Халид, – слабым голосом проговорила Саттия. – Большое боевое судно.
– Сельтаро? Что им тут надо? – удивился Бенеш и нервно захрустел пальцами.
Брови гнома сошлись к переносице:
– Это мы скоро узнаем. Не удивлюсь, если они явились поглядеть на те древние храмы, из-за которых и вышла заваруха. Но для начала надо поесть. Пока остроухие пристанут, пока разберутся, что к чему.
– Как можно есть! – воскликнул Бенеш. – Они же… это… возможно, нас спасут отсюда.
– Так спасут сытыми. И не пропадать же еде! – Гном пожал плечами, уселся на место и вытащил ложку.
Но Бенеш все равно от завтрака отказался. Он стоял неподвижно и таращился на корабль, который неспешно маневрировал, подходя к уцелевшим пристаням Харида. Саттия ела, но без удовольствия, то и дело поглядывая на огромное, тяжеловесно-изящное судно сородичей. Думала, как на этот раз встретят ее, квартера, чистокровные эльфы. Как равную себе или как человека, что достоин лишь презрения?
Котелок опустел ровно в тот момент, когда судно бросило якорь. Легли на борт сходни, и по ним на берег начали спускаться воины.
– Ладно, котелок потом вымоем, – проговорил сыто отдувавшийся Гундихар. – Так, и куда они отправятся? Готов поспорить, что…
– К нам, – резким, вибрирующим голосом перебил его Бенеш. – Они пойдут к нам.
Это было очень непохоже на застенчивого юношу, и Саттия посмотрела на него с изумлением.
– Почему ты так думаешь? – спросила она.
Бенеш не ответил. Лицо его было бледно-зеленым, глаза горели, а руки нервно подрагивали. Казалось, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не кинуться вперед, к кораблю.
На землю тем временем сошло около дюжины эльфов. Они посовещались, встав в кружок, а затем цепочкой двинулись прочь от воды. Саттия, вглядываясь, прищурила глаза, и тут по ним ударила зеленая вспышка. Показалось – тяжелая ладонь хлестнула по лицу.
Девушка пошатнулась, отвела взгляд и обнаружила, что все по-прежнему – шумит море, Бенеш и Гундихар стоят рядом, корабль покачивается на волнах, а сельтаро исчезли в развалинах Харида.
– Что-то не так с ними, – проговорила Саттия, потирая щеку, горевшую, точно после удара. – Или они привели с собой мага?
Бенеш, что удивительно, промолчал, хотя ранее любое упоминание о чародействе вызывало у него интерес.
– Надо готовиться к худшему, – буркнул Гундихар и взмахнул «годморгоном» так, что верхняя секция с жужжанием завращалась. – Не доверяю я этим остроухим, ха-ха! Ты достань лук.
– Он не понадобится, – повернулся к спутникам Бенеш. – Они… ну, не причинят нам вреда, да.
– Откуда ты знаешь?
– Я… чувствую.
По лицу молодого мага текли крупные капли пота, и вообще выглядел он, словно тяжелобольной. Кожа его начала желтеть, кое-где появились зеленоватые пятна, а в глазах пылало возбуждение.
– Чувствует он! Ха! – Гном расхохотался зло и презрительно. – Этого маловато, клянусь платком моей старшей прабабки. Кончай хандрить и готовь свои колдовские штучки. Я чую – драться придется.
Саттия вытащила из особого мешочка тетиву, натянула на лук, более года назад полученный в подарок от родителей. Проверила, как выходит из ножен меч – недлинный, как раз ей по руке. Заглянула в колчан и пожалела, что стрел осталось настолько мало – всего с дюжину.
Для серьезной схватки не хватит.
Облачилась в куртку, обшитую черно-белыми чешуйками размером с ладонь, что способны защитить не только от стрелы, но и от скользящего удара мечом. Вспомнила, как покупала ее в Тафосе.
– Готовы? – спросил Гундихар, обрядившийся в хорошую, добротную кольчугу, которую он отыскал на месте битвы с поклонниками Тринадцатого.
Помимо цепа, гном был вооружен тесаком. Он, бахвалясь, порой рассказывал, что это фамильное оружие, но Саттия всегда думала, что этот клинок изготовили никак не кузнецы подгорного племени.
– Да, – ответила она. – Двинемся к наблюдательному пункту?
За время жизни на Теносе они выбрали несколько высоких деревьев, с которых было далеко видно. На каждом устроили платформу из веток, привязали веревки, чтобы даже Гундихар залез наверх без проблем.
Одно из таких деревьев находилось на окраине Харида.
– Именно, – кивнул гном. – Засядем там и посмотрим, что задумали наши гости. А потом решим, стоит к ним выхо…
Саттия краем уха уловила шорох в зарослях. Резко повернулась и вскинула лук, накладывая на него стрелу. Увидела мелькнувший среди зелени высокий силуэт, блеск солнца на золотистых волосах. Гундихар зарычал, стремительно присел и поднял «годморгон».
– Стойте! – закричал Бенеш, бросаясь вперед. – Они не причинят нам вреда!
Саттия с неимоверным трудом удержалась от выстрела. Заныли мышцы плеча, в запястье хрустнуло.
– С чего ты взял? – прошипела она. – Уж я хорошо знаю, на что способны мои сородичи.
Бенеш встал между спутниками и зарослями, раскинув руки, словно закрывая невидимых гостей. Вновь раздался шорох, и из зарослей донесся мелодичный, красивый голос, каким только исполнять любовные баллады:
– Он говорит правду! Мы пришли с миром!
И добавил, перейдя на эльфийское наречие:
– Баха лас армас, эрмана.[1]
– С миром?! – прорычал гном, ворочая налитыми кровью глазами из стороны в сторону. – А мне вот интересно, как вы так быстро нас нашли?
– Это просто, – ответил тот же голос. – Как тот, кто имеет глаза, может не отыскать огонь в ночи?
– Раз вы такие мирные, то выходите на открытое место! – резко сказала Саттия. – По одному, и чтобы оружие было в ножнах, а руки на виду!
Зашелестели ветки, и из них выступил сельтаро в золоченой кольчуге: высокий, с мечом у пояса и луком за спиной. У него было белое, не тронутое загаром лицо, голубые глаза и собранные в пучок на затылке светлые волосы. За первым показался второй, затем третий, четвертый…
Пятый оказался из племени младших эльфов, с которыми саму Саттию связывало родство. Увидев черные кудри и зеленые глаза, девушка ощутила, что удивление ее растет: альтаро меж сельтаро? И это при том, что две ветви некогда единого народа почти не поддерживали связей, а старшие эльфы частенько именовали темноволосых родичей «полукровками»…
