Энтони Райан - Песнь крови

– Я бы следовал своей песне, брат. А вы ей следуете?

Ваэлин вспомнил ясную, торжествующую мелодию песни, которая звучала, пока он слушал то, что рассказывал ему Антеш.

– Куда больше, чем когда бы то ни было.

Он посмотрел каменотесу в глаза.

– Вы сделаете то, о чем я прошу?

– Похоже, наши песни согласны. Так что у меня нет выхода.

Шерин постучалась и внесла миску супа.

– Ему надо поесть, – сказала она, поставила миску рядом с постелью каменотеса и обернулась к Ваэлину: – А ты иди, помогай мне собираться.

Ваэлин коротко коснулся руки Ам Лина в знак благодарности и вышел из комнаты следом за ней. Шерин заняла прежние комнаты сестры Гильмы в подвале дома гильдии и деловито отбирала, какие из неисчислимого множества бутылочек и коробочек с лекарствами взять с собой.

– Мне удалось добыть небольшой сундучок для твоих вещей, – сказала она ему, отошла к шкафчику и повела рукой вдоль ряда бутылочек, выбирая одни и оставляя другие.

– У меня только это, – ответил он, сбросил свой плащ, свернул его и протянул ей вместе с дощечками, которые привез ему Френтис, завернутыми в платок Селлы. – Не очень-то богатое приданое, я понимаю.

Она бережно развернула платок, провела пальцами по замысловатым узорам.

– Красивый какой! Где ты это взял?

– Благодарственный дар от прекрасной девы.

– Мне уже можно ревновать?

– Вряд ли. Она сейчас на другом конце мира и, подозреваю, замужем за белокурым красавцем, которого мы оба когда-то знали.

Шерин раскрыла дощечки.

– Зимоцвет!

– Это от сестры.

– А у тебя есть сестра? Кровная?

– Да. Мы с ней всего один раз виделись. Мы говорили о цветах.

Она стиснула его руку, вызвав непреодолимую потребность быть рядом с нею, такую мощную и всепоглощающую, что Ваэлин почти готов был забыть то, о чем он просил Ам Лина, забыть про аспекта, про войну, про всю эту жалкую, кровавую историю. Почти.

– Губернатор Аруан договаривается насчет корабля, но у нас есть еще несколько часов, – сказал он, отошел к столу, где она готовила свои смеси, сел и откупорил бутылку вина.

– Возможно, это самая последняя бутылка кумбраэльского красного, что осталась в городе. Ну что, выпьешь с бывшим лорд-маршалом тридцать пятого пехотного полка, бывшим мечом Королевства, бывшим братом Шестого ордена?

Она выгнула бровь.

– Я что, связалась с пьяницей?

Он взял два бокала, плеснул в каждый понемногу красного.

– Ладно тебе, женщина, пей уж!

– Хорошо, милорд, – сказала она с напускной покорностью, села напротив и потянулась за бокалом. – Ты им сказал?

– Только Баркусу. Остальные думают, что я плыву последним кораблем.

– Мы еще можем вернуться. Теперь, когда война окончена…

– Тебе там места нет. Ты же сама говорила.

– Но ты так много теряешь!

Он потянулся через стол и стиснул ее руку.

– Я ничего не теряю, зато получаю все!

Она улыбнулась и пригубила вино.

– А то задание, что дал тебе аспект, – ты его выполнил?

– Не совсем. Выполню к тому времени, как мы отсюда уедем.

– Но теперь-то ты можешь мне рассказать? Могу я наконец узнать?

Он крепче сжал ее руку.

– На вижу причин, почему нет.

День был холодный, куда холоднее обычного, даже для веслина. Аспект Арлин стоял на краю тренировочного поля и смотрел, как мастер Хаунлин учит группу послушников обращаться с посохом. Судя по возрасту и по тому, что группа была невелика – это были те, что выжили к третьему году. Поодаль безумный мастер Ренсиаль пытался стоптать конем другую группу мальчишек. Его пронзительные вопли далеко разносились в морозном воздухе.

– Здравствуй, брат Ваэлин, – приветствовал его аспект.

– Аспект, прошу предоставить тридцать пятому пехотному полку зимние квартиры.

По настоянию аспекта они оба соблюдали этот ритуал: Ваэлин официально просил предоставить им квартиры каждый раз, как полк возвращался в Дом ордена, в знак того, что, несмотря на то что полк финансируется и экипируется орденом, подразделение все равно остается частью королевской стражи.

– Просьба удовлетворена. Как там, в Нильсаэле?

– Холодно, аспект.

Большую часть минувших трех месяцев они провели на границе Нильсаэля с Кумбраэлем, охотясь на одну особенно дикую и фанатичную шайку богопоклонников, называвших себя Сынами Истинного Меча. Одной из их самых неприятных привычек было похищать и насильно обращать в свою веру нильсаэльских детей, многих из которых подвергали различным истязаниям, чтобы добиться послушания, а некоторых, особенно упрямых или беспокойных, даже убивали. Охотиться за шайкой среди гор и долин южного Нильсаэля было непросто, однако же полк преследовал разбойников так свирепо, что к тому времени, как их загнали в угол в одном глубоком ущелье, еретиков осталось всего человек тридцать. Они тут же убили оставшихся у них пленников, брата и сестру восьми и девяти лет, похищенных на нильсаэльской ферме за несколько дней до того, а потом принялись стрелять в Бегущих Волков, распевая молитвы своему богу. Ваэлин предоставил Дентосу с его лучниками истребить еретиков всех до единого, и совесть его совсем не мучила.

– Потери есть? – спросил аспект.

– Четверо убитыми, десять ранеными.

– Прискорбно. И что ты узнал об этих, как их там, Сынах Истинного Меча?

– Они считали себя последователями Хентеса Мустора, который, как полагают многие кумбраэльцы, был воплощением Истинного Меча, о коем говорится в пророчестве в их пятой книге.

– Ах да. Очевидно, существует еще одиннадцатая книга, о которой говорят по всему Кумбраэлю, «Книга Истинного Меча», в которой повествуется о жизни и мученической кончине Узурпатора. Кумбраэльские епископы ее осудили как еретическую, но многие их последователи стремятся ее прочитать. Так оно всегда бывает: сожжешь книгу – из пепла возродится тысяча новых. Похоже, убив одного сумасшедшего, мы создали в их церкви новое течение. Вот ведь ирония судьбы, а?

– Да, аспект.

Он замялся, собираясь с силами, чтобы сказать то, что надо было сказать, но аспект его, как всегда, опередил.

– Король Янус желает, чтобы я поддержал его войну.

«Вас, кажется, вообще нельзя застать врасплох», – подумал Ваэлин.

– Да, аспект.

– Скажи, Ваэлин, веришь ли ты, что в каждом переулке и под каждым кустом таятся альпиранские шпионы, которые готовят вторжение их войск?

– Нет, аспект.

– А веришь ли ты, что альпиранские отрицатели похищают наших детей, чтобы осквернять их в своих неудобопроизносимых богопоклоннических обрядах?