Энтони Райан - Песнь крови

– Нет, аспект.

– В таком случае, считаешь ли ты, что грядущее богатство и процветание Королевства зависит от того, сумеем ли мы присоединить три главных альпиранских порта на Эринейском море?

– Не считаю, аспект.

– И тем не менее ты явился просить моей поддержки от имени короля?

– Я явился просить совета. Ради того, чтобы принудить меня повиноваться, король поставил под угрозу моего отца и его семью. Но я считаю, что не могу спасти их ценой гибели тысяч людей в бессмысленной войне. Должен быть способ заставить короля отказаться от этой идеи, как-то на него надавить. Если бы все ордена выступили единым фронтом…

– Время, когда ордена выступали единым фронтом, давно миновало. Аспект Тендрис жаждет войны с неверными, как похмельный пьяница жаждет эля, а наши братья из Третьего ордена зарылись в книги и на события в мире смотрят с холодным равнодушием. Пятый орден, по обычаю, не принимает участия в политике, а что касается Первого и Второго, для них общение с собственными душами и с душами Ушедших куда важнее любых земных забот.

– Аспект, у меня есть причины полагать, что существует еще один орден, который, возможно, обладает большим могуществом, чем все прочие, вместе взятые.

Он ожидал хоть какого-то проявления тревоги или шока, но аспект лишь слегка приподнял бровь.

– Я смотрю, сегодня тот день, когда надлежит раскрыть все тайны, брат.

Аспект сцепил свои длиннопалые руки, спрятал их под одеяние, повернулся и кивнул.

– Идем, пройдемся.

Они молча шли рядом. Под ногами похрустывал иней. С тренировочного поля доносились возгласы и стоны боли и торжества, которые он так хорошо помнил. Ваэлин внезапно ощутил острый приступ ностальгии: несмотря на всю тогдашнюю боль и потери, годы, проведенные в этих стенах, были в каком-то смысле проще, а потом королевские интриги и тайны Веры принесли в его жизнь тьму и смятение.

– Откуда тебе это сделалось известно? – спросил наконец аспект.

– На севере я повстречал человека, брата ордена, который Верные давным-давно считают мифическим.

– И он тебе рассказал о Седьмом ордене?

– Не совсем по своей воле, и очень немного. Он подтвердил, что Седьмой орден по-прежнему существует и что тайна эта известна всем аспектам. Хотя, учитывая недавний разрыв с Четвертым орденом, подозреваю, что аспект Тендрис пребывает в неведении относительно этого факта.

– Так оно и есть, и очень важно, чтобы он пребывал в нем и впредь. Ты не согласен?

– Конечно, согласен, аспект.

– Так что тебе известно о Седьмом ордене?

– То, что он связан с Тьмой, как мы с войной, а Пятый орден – с целительством.

– Именно так. Хотя наши братья и сестры из Седьмого ордена не говорят о Тьме. Они рассматривают себя как хранителей и владельцев опасного тайного знания, большая часть которого бросает вызов таким мирским понятиям, как имена или категории.

– Но согласятся ли они использовать это знание, чтобы нам помочь?

– Конечно. Они всегда так поступали и продолжают поступать так по сей день.

– Человек, которого я встретил на севере, говорил о войне внутри Веры, о том, что внутри Седьмого ордена некоторые оказались развращены собственным могуществом.

– Развращены, а быть может, сбиты с толку. Кто скажет? Многое остается известным лишь ушедшим годам. Ясно одно: члены Седьмого ордена овладели знанием, которое лучше было бы оставить сокрытым, и каким-то образом проникли Вовне и коснулись чего-то, некоего духа или существа, наделенного таким могуществом и злобой, что оно едва не погубило нашу Веру, а с нею и все Королевство.

– Но его удалось победить?

– Вернее было бы сказать – «сдержать». Однако оно и поныне бродит там, Вовне, и ждет. И существуют люди, которые призваны выполнять его повеления, строить заговоры и убивать по его наущению.

– Резня аспектов…

– И это, и многое другое.

Ваэлин подумал о своей встрече с Одноглазым в недрах города и о том, что Одноглазый говорил Френтису, вырезая замысловатый узор шрамов у него на груди.

– Ожидающий.

На этот раз аспект заметно удивился.

– А ты не терял времени зря, да?

– Кто он?

Аспект помолчал, обернулся, посмотрел на мальчиков на тренировочном поле.

– Быть может, это мастер Ренсиаль, а его кажущееся безумие все эти годы служит лишь прикрытием его подлинных замыслов. Или мастер Хаунлин, который так и не рассказал, откуда у него эти ожоги. А может, это и ты, кто знает?

Взгляд, который аспект устремил на Ваэлина, был пугающе пристальным.

– В конце концов, что может быть лучшим прикрытием? Сын владыки битв, отважный во всем, по всей видимости, не имеющий пороков, любимый Верными. И в самом деле, что может быть лучшим прикрытием…

Ваэлин кивнул.

– Это верно. Лучше меня только вы, аспект.

Аспект медленно моргнул, отвернулся и пошел дальше.

– Я хочу сказать, что он слишком хорошо прячется, и никакие ухищрения и усилия Седьмого ордена пока не помогли его обнаружить. Это может быть брат ордена или солдат твоего полка. Или даже кто-то, кто вообще не имеет никакого отношения к ордену. Насчет того, как он это сделает, пророчества ничего внятного не сообщают, зато ясно, что цель Ожидающего – уничтожить наш орден.

Ваэлин озадаченно нахмурился. Концепция пророчества была не свойственна Вере. Пророки и их видения принадлежали области ложных верований, богопоклонников и отрицателей, цепляющихся за суеверия, которые они принимают за мудрость.

– Пророчества, аспект?

– Появление Ожидающего было предсказано Седьмым орденом много лет назад. В их рядах есть те, кто обладает даром прозревать будущее, или, по крайней мере, те изменчивые облака тени, что составляют будущее, – так мне говорили. Видения, описанные такими людьми, редко совпадают так, чтобы тени слились в узнаваемое целое, но все они сошлись в двух моментах: у нас будет лишь один шанс обнаружить Ожидающего, и, если мы не сумеем этого сделать, наш орден падет, а без ордена падет и Вера, и Королевство.

– Но шанс его остановить у нас есть?

– Один – есть, да. Последний брат, который изрек пророчество на эту тему, жил больше ста лет тому назад. Говорят, он впадал в транс и записывал свои видения куда более четким и изысканным почерком, чем самый искусный писец в стране, хотя вне транса он вообще не умел ни читать, ни писать. И вот незадолго до смерти он еще раз взялся за перо и оставил короткий отрывок: «Война разоблачит Ожидающего, когда король отправит свое войско сражаться под солнцем пустыни. Он будет искать смерти своего брата и, может статься, обретет свою собственную».