Тени тянутся из прошлого - Гульнара Черепашка
— Столько времени прошло, — пробормотал Охитека.
— Да, пришлось копить силы. Хотелось попрощаться как следует, без спешки и суеты. И не раствориться раньше, чем мы скажем друг другу все, что собирались.
Нэси потерянно молчал. В словах отца был резон. К тому же безотчетное внутреннее чувство подсказывало — он не солгал. Эта встреча и правда будет последней. Больше он не увидит отца, не услышит его голоса. Тот уйдет навсегда.
Живым — мир, мертвым — дальние тропы.
— Это — последние следы пыли, которые полностью уйдут на нынешний разговор, — поведал отец. — Сам убедишься: через несколько оборотов твоя подруга зазовет тебя в клинику на проверку. И следов пыли в мозгу больше не обнаружит, — он помолчал. — Ты за эти девять лет сильно изменился. Будь я жив — мог гордиться таким сыном. Жаль, я был при жизни несправедлив к тебе. Впрочем, заблуждения молодости и юности неизбежны. Важно не это: с тобой хотел попрощаться кое-кто еще.
Еще? Охитека нахмурился недоуменно. И забыл, как дышать, когда из-за отцовского плеча шагнула молодая хрупкая светловолосая женщина.
— Мама, — выдохнул нэси.
Помилуй Спящий! Он и забыл, каким было ее лицо. Черты изгладились из памяти. И вот — она стоит прямо перед ним, словно живая.
Он, забывшись, протянул руку. Хотел коснуться ее щеки — и замер, не донеся ладонь совсем чуть.
Мать улыбнулась. В уголках глаз собрались мелкие морщинки, похожие на солнечные лучки. Во взгляде прозрачно-серых глаз притаилось легкое сожаление. Чойсо положил руку ей на плечо, и она мельком глянула на него.
— Ты сделал то, чего не сумел я, — проговорил отец. — Отомстил за нее. За нас.
Охитека раскрыл было рот, чтобы обрушить на родителей град вопросов — очему все-таки Пова решил убить мать. С чем ухитрился связаться отец, что его устранили. Но не проронил ни слова. Сейчас это неважно. Проблемы живых — живым. Он сам найдет все ответы. Или не найдет — потому как они, похоже, уже потеряли значение.
Сейчас важно не это. Важно попрощаться — он и надеяться не мог на то, что еще когда-нибудь их увидит!
— Я, — он запнулся, не зная, что сказать. — Я буду помнить вас, — прозвучало беспомощно.
Отец покачал головой, слегка улыбнулся.
— Живи, — проговорил он. — Не за нас — мы сделали когда-то все, что могли. За себя. За свою жизнь и свои планы. Воплоти то, о чем мечтал.
— Па, а помнишь, о чем я мечтал? — он криво усмехнулся. — Знаешь, я ведь разочаровался в этих мечтах. Все эти девять лет думал, что ты был бы рад — у меня был шанс признать, что ты был прав.
Мать рассмеялась, качая головой. Обхватила руку отца, прижавшись к его плечу.
— Заблуждения юности неизбежны, — повторил отец. — Не заблуждается тот, кто никуда не идет. А в мире нет ничего бессмысленного. Если б не твое упрямство — из-за чего бы мы ссорились? И где бы ты еще так развил упорство и изобретательность?
И правда. Охитека усмехнулся. Сейчас воспоминания об оглушительных ссорах казались забавными.
На какое-то время всех троих окутало молчание. То, когда слова будут лишними. Когда души понимают друг друга без слов.
— Ты только запомни, сынок, — нарушила молчание мать. — Если снова обратишься к пыли кристаллов — мы уже не сможем прийти. Нам пора дальше.
Охитека моргнул. Он в одиночестве стоял на мосту, опираясь на перила. Мимо неслись авто и флайеры по дороге. Прохожие недоуменно глядели на застывшего нэси. Коснулся пальцами щеки — та оказалась мокрой.
Он отрезал большую часть теней прошлого?
И вот эти, две дорогие ему тени, тоже. Пора дальше? Их тоже следует отпустить. Жить самому дальше, строить и воплощать планы. Затрезвонил телефон, и почти сразу рядом с его брошенным у обочины флайером приземлились еще два с эмблемами его корпорации на бортах.
— Хозяин, у вас все в порядке?! — из ближайшего выскочил один из силовиков.
На лице — неподдельная тревога.
До Охитеки с запозданием дошло, что увидел боец. Глава корпорации торчит в одиночестве у перил моста над заливом. С потерянным видом, бросив у обочины флайер с распахнутой настежь дверью. Не то поплохело за рулем, не то резко надумал покончить с собой, прыгнув в морские волны. А что, обстановка располагает: с одной стороны — зажигающиеся огни Наваджибига под мрачнеющим небом, с другой — громадный огненный шар, наполовину скрытый едва виднеющейся с моста зубчатой линией гор Асинивакамига.
— Все нормально, — он отвернулся от воды, попытался вернуть на лицо выражение невозмутимости. Получилось, кажется, скверно.
— Нас прислала ваша супруга…
Вэл обеспокоилась его безопасностью? Впрочем… на камерах дома осталась любопытного свойства запись.
— Поехали, — он направился к флайеру охраны. Садиться за руль сейчас он категорически не в состоянии.
От расспросов отмахнулся.
Ему ведь придется еще с Вэл объясняться! А еще он сообразил, что поехал по длинной дороге к дому. От стороны фьордов он намеревался перемахнуть через пролив. Не доезжая до моста, прямо над водой. Опасно, но в своей машине он был уверен.
Неочевидное решение. Как же охрана так быстро нашла его?
Выводы напрашивались неутешительные. Охрана работала совместно с храмовниками. А те натыкали в свое время его телефон и флайер своими устройствами. Разработанными общиной. И теперь он — фактически под колпаком. Вот так поссоришься с общиной и ее лидером… пусть он и не собирается этого делать.
Все на трех континентах повязаны между собой, — думал нэси, устало откинувшись на спинку кресла.
Сам он повязан с Токэлой и храмовниками, с Лэнсой, Роутэгом. Кроме этих троих, есть почтенный Ширики и Вэл, Кэтери. Список менее очевидных связей оказывался еще длиннее. Да что там — он даже с почтенным Ахоутом теперь повязан взаимной неприязнью!
Да, все на трех континентах повязаны между собой.
Он отрезал большую часть теней прошлого, что тянули его назад. И теперь он связан с теми, кто будет толкать его вперед.
А завеса ветров привязывает к трем континентам прочнее любых цепей. Их не покинуть — и этого не поменяет ни прошлое, ни будущее. Он может только идти вперед, заставляя три континента меняться.
